Долгая дорога на Север - Иван Сергеевич Веденеев

Чем дальше история двигалась, тем больше чудовищ являлося, тем хуже жить становилося. Пока однажды охотиться на монстров не придумали, да истреблять любое от человека и зверя отличное. Придумать-придумали, а сталь бесполезной сказалася, и чудища крепкие никак умирать не стремилися. И люди тогда исхитрилися оружие древних откапывать да способы разные пользовать, чтоб точно уж жить припеваючи.

И вымерли твари под корень почти что. Да все же порою встречаются, приходят в деревни окружние, детишек малых вытаскивать, а что уж в Пустыне творится — оно только Богу и ведомо.

Расслабились люди, разнежились. Привыкли к спокойному, ясному. А все же беда затаилася и ждет подходящего времени. Полезут с Пустыни чудовища, сквозь дыры в скале, по остриям. Воспрянет тогда Бог возмездия, вернется на землю грешную. И станет он дело доделывать, людей всех под корень скашивать.

Настанет конец человечеству. Всему, что мы знаем чем тешимся. Постигнет проклятье предтеченское, и горевать по нам будет некому…

***

Старушка внезапно замолкла и начала заваливаться вперед лицом. Девочка, чутко сидящая у нее в ногах, резко подскочила и помогла ей вернуться в кресло. Люди, раскрыв рты, замерли с нетронутым питьем. Напевы матушки Шими, казалось, погрузили их в транс. Никто не шевелился и даже не моргал, пока рассказчица наконец не залилась в кашле и попросила воды, чтобы смочить горло. Пока она говорила, ее голос был сам не свой, как будто принадлежал кому-то другому, но сейчас, когда история подошла к концу, несмотря на хрипоту, он все же казался прежним.

Девчушка помогла ей утолить жажду, аккуратно придерживая кружку, а затем медленно прошлась взглядом по замершим людям. На какой-то момент она задержалась, к чему-то присматриваясь, а потом мотнула головой. Сразу после этого раздался хлопок двери. Кто-то вышел, и люди начали потихоньку оживать. Часть заморгала, смачивая роговицы, друга зашмыгала носами, и минуты через три в таверне поднялся шум с размешанной в нем похвалой и благодарностью. Матушка Шими лукаво улыбнулась, покачнулась и протянула ноги к огню.

В этот момент ее внучка вытянула свою голову и прошептала ей что-то на ухо. Старушка кивнула, и девушка побежала к выходу, подхватив подол платья и демонстрируя всем босые ступни. Оказавшись на улице, она еще раз осмотрелась и, не обращая внимание на холод, бросилась через дорогу.

Там, в тени небольшого домика шагала темная человеческая фигура, закутанная в плащ. Заслышав шаги девушки, она остановилась и медленно обернулась, дожидаясь, пока та приблизиться.

— Пришел послушать рассказ? — голос молчавшей до этого девчонки оказался теплым и мягким.

— Да. Интересная история.

— Приходи еще. Там, — она указала куда-то в сторону, где колыхался черный лес, — темно и холодно. Будет много боли. Много смертей…

— Я привык, — мужчина пожал плечами.

— Каждому дан свой предел. Где твой?

— Не знаю.

— Хорошо. Позволь посмотреть на твое лицо, пока глаза мои все еще живы.

Незнакомец кивнул и присел на корточки, достал из кармана какой-то предмет, и вокруг появилось мягкое белесое свечение. Девушка подошла ближе, откинула его капюшон и начала внимательно рассматривать, словно стараясь записать этот образ в память.

— Спасибо. Так ты зайдешь?

— Зайду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Человек в черном молча положил ей на плечо ладонь, а затем поднялся и скрылся в ночи.

— Холодная… — проговорила внучка Шими, после чего как ни в чем ни бывало, вернулась в тепло таверны.

IX

Сумеречная тишина окутала окраину села, заглушив большинство звуков и оставив лишь трели сверчков и отдаленное уханье совы. Шаги бредущего между расставленными друг от друга избами казались ему очень громкими, а может, он просто боялся. Во всяком случае, сердце у юноши колотилось как бешеное и отдавало тупыми толчками за самыми ушами.

Парень делал по несколько десятков шагов, боязливо осматривался по сторонам, и только после продолжал движение, раз за разом повторяя одну и ту же процедуру. То, что он согласился на предложение о встрече давно уже казалось Михею глупостью и даже сумасшествием, но выбора у него не было. Обещал — выполняй, тем более, что люди, с которыми он связался, могли бы насторожиться.

Часа через пол юноша оставил позади последнюю жилую избу и выбрался в поля, окружавшие село. За его спиной возвышалась Девятая Башня, подмигивающая огнями с последних этажей, а главное — рядом с ней, буквально в нескольких сот метрах остались родной дом и отец с матерью, даже не подозревающие о том, куда запропастился сын.

Внезапно, переживания о родителях оказались прерваны. Сделав очередной шаг, Михей едва не вскрикнул и даже зажал рукой рот. Прямо в метре от него, между не собранных еще злаковых, поднялся черный мужской силуэт, закутанный в черный же плащ. Он молча зыркнул юноше за спину и, удовлетворенно кивнув, махнул тому следовать за собой, после чего они тихо прошли сквозь поле к ближайшему перелеску. Все это время юноша и его спутник не проронили ни слова, и только когда следы поселения остались позади, провожатый наконец заговорил.

— Все-таки пришел. Похвально. Будешь говорить с главным, но смотри, не ляпни какой-нибудь глупости. Я за тебя поручился. Оплошаешь — обоим конец. Понял?

— Да… — голос Михея дрогнул.

Он знал Луку с детства. Вместе гуляли, шкодничали по соседским огородам и лазали в курятники. Вот только, затем между ними случилось, что называется взросление. Михей начал прислушиваться к словам родителей, планировать дальнейшую жизнь и присматриваться к деревенским девушкам, а Лука продолжил развивать то, что умел еще в пацанах: залезать в труднодоступные места, красть и убегать от ярости пострадавших. И если раньше это происходило из интереса и вызова, то теперь он научился считать выгоду. Естественно, финансовую.

Так продолжалось какое-то время и вот, примерно с год назад, друг детства внезапно испарился. Местные поговаривали, что он вступил в банду. Михей старался об этом не думать, но в глубине души прекрасно все понимал, и появление Луки неделю назад не стало для него сюрпризом.

Бывший друг залез по-обыкновению через окно. Уселся на подоконник и принялся раскуривать узкую трубку с металлической чашей. Говорил он легко, как будто не пропадал, и они не виделись все-то неделю. Рассказывал о вольготной жизни, пирушках и веселье. Звал с собой и сулил несметные богатства. Михей прекрасно понимал к чему клонит старый товарищ, но вместо того, чтобы отказать, дал согласие на встречу с их главным. Зачем он это сделал — было для него загадкой, и только теперь, когда он рассматривал закутанную в плащ спину товарища, юноша осознал, что всего