Две сестры. Проклятье рода - Елена Малиновская

Некий резон в словах помощницы по хозяйству был. Я уже сейчас ощущала, как начинает ломить виски. В глаза словно песка насыпали – так мне стал тягостен солнечный свет.

– Пожалуйста, – пискнула Анна.

Я все-таки не удержалась и попыталась бросить один быстрый взгляд через плечо, желая убедиться, на самом ли деле там стоит моя сестра и Герда. Правда, так ничего не успела разглядеть, поскольку заметила какое-то размытое движение на том месте, где стоял Лукас, и опять все внимание сосредоточила на нем.

На этот раз я не удержалась от испуганного вскрика. Понятия не имею, как ему это удалось, но за тот краткий миг, на который я отвлеклась, Лукас каким-то чудом умудрился преодолеть разделяющее нас расстояние и сейчас стоял так, что острие ножа упиралось ему в грудь.

– Отойдите! – сипло потребовала я и облизнула вмиг пересохшие от волнения губы.

– И не подумаю, – с мягкой иронией отозвался Лукас. Положил свою руку поверх моей с ножом, сжал пальцы.

Я зачарованно наблюдала, как его синие глаза алеют, приобретая оттенок закатного неба. Неужели сейчас я опять увижу призрачные крылья за его спиной?

– Если желаешь меня ударить – то бей прямо сейчас, – бархатно проворковал он и приставил нож прямо к тому месту на своей шее, где в бешеном ритме заходилась синяя жилка. – Ну? Осмелишься? Второго шанса может и не быть.

У меня путались мысли. Я смотрела в его глаза и вообще не понимала, что он от меня хочет. Только сейчас я увидела, что сумела неплохо его потрепать за нашу недолгую стычку. В уголке рта запеклась кровь, по щеке пролегла длинная царапина от моих ногтей. Но, странное дело, вместо удовлетворения я ощущала некую досаду. Почему-то было стыдно за свое поведение, совершенно не достойное девушки из хорошей семьи. Даже страшно представить, что обо мне теперь подумает Лукас.

«Ну да, – с чуть слышным сарказмом шепнул внутренний голос. – Сейчас самое время переживать о том, что он о тебе подумает. Особенно если учесть, что ты прижимаешь нож к его горлу».

Я невольно залюбовалась четко очерченными губами Лукаса, когда он ласково мне улыбнулся. И я была уже не способна на сопротивление, когда он мягко разжал мои пальцы. Нож выпал и затерялся где-то в густой траве под моими ногами, но мне было все равно.

– Вот и хорошо, – прошептал Лукас. – Вот и отлично.

Я пошатнулась, только в этот момент ощутив, как сильно устала. Наверное, безвольно осела бы на землю, если бы мгновением раньше Лукас не подхватил меня за талию, уберегая от падения.

Боль в голове сконцентрировалась и стала настолько невыносимой, что я застонала сквозь плотно стиснутые зубы. Закрыла глаза – и самым позорным образом лишилась чувств.

– Найна Хлоя, стоит признать, сегодня вы меня потрясли.

Я полусидела-полулежала в кресле, укрытая теплым покрывалом, и страдала от жестокого стыда, чувствуя, как полыхают мои щеки и уши.

– Я бы в жизни не подумал, что столь милая и воспитанная девушка, какой вы мне показались при первом знакомстве, способна на подобное.

Я опустила голову еще ниже, опасаясь даже на один миг встретиться взглядами с Лукасом. Он сидел напротив меня, заняв одно из кресел в гостиной, и, по-видимому, получал искреннее наслаждение, неспешно распекая меня за недавние подвиги. Герда готовила мне чай на кухне, Анна по обыкновению увязалась за ней, поэтому мы были одни.

– А вы ведь неплохо приложили меня, – продолжал издевательски удивляться Лукас, вернувшись к своему обычному вежливому тону, в котором то и дело проскальзывали веселые нотки. – Такому удару справа можно только позавидовать. А ваши ноготки любой дикой кошке дадут фору.

Я украдкой посмотрела на него и заметила, как он с легкой гримасой недовольства провел по ярко-алой царапине, пролегшей от уголка глаза ко рту.

– Я испугалась за сестру, – тихо проговорила я. – А что бы вы подумали на моем месте? Волей-неволей заподозришь дурное, когда видишь, как над головой родного тебе человека заносят кинжал.

Лукас несколько раз размеренно ударил пальцами по колену. Затем с неожиданной заботой поинтересовался:

– Как голова? Болит?

Я неопределенно пожала плечами. Сейчас, когда я сидела спокойно, боль почти улеглась, лишь изредка напоминая о себе неприятным покалыванием в затылке. Но стоило мне неосторожно дернуть головой – как она вспыхивала пуще прежнего, заставляя судорожно втягивать в себя воздух через зубы, лишь бы не сорваться на крик или стон.

– Немного, – наконец с трудом выдавила я, по-прежнему не глядя на Лукаса.

Тот тяжело вздохнул и внезапно потребовал, подавшись вместе с креслом вперед:

– Дайте руку! Ту, которой держали нож.

Я не торопилась выполнять его приказание, вместо этого лишь плотнее закуталась в покрывало. Почему-то мне самой было страшно посмотреть на свои руки. Вдруг этот проклятый нож со мной что-нибудь сделал? Вдруг окажется, что мои ладони изуродованы какими-нибудь жуткими шрамами?

– Да не бойтесь, не укушу я вас. – Лукас фыркнул от смеха, видимо, позабавленный моим испугом. – Просто хочу проверить, все ли в порядке.

Я неохотно выпростала обе руки из-под покрывала и протянула правую Лукасу. Тот на удивление нежно взял ее и перевернул ладонью вверх. Я не смогла сдержать невольного вздоха облегчения, когда увидела, что кожа не бугрится ожогами и ничего не напоминает о произошедшем.

– Кажется, обошлось, – пробормотал Лукас, не торопясь отпускать мою руку. Задумчиво провел ногтем указательного пальца по переплетениям линий, словно собирался мне погадать. От этого легчайшего прикосновения меня почему-то кинуло в жар. Щеки вновь налились алым огнем смущения. Но Лукас не заметил или скорее не захотел замечать этого. Он крепче сжал мое запястье и спросил, глядя мне в глаза: – И где вы научились так драться?

– В пансионе, – призналась я. Помолчала немного и чуть слышно добавила: – Даже детям приходится воевать за место под солнцем.

– Наверное, у вас было очень тяжелое детство, – с какой-то непонятной интонацией произнес Лукас.

Если честно, мне не нравилось, что он так долго держал меня за руку. Нет, он не делал мне больно, напротив, от его пальцев словно шло приятное тепло. Но мне представлялось неправильным и даже каким-то постыдным сидеть с мужчиной наедине и позволять ему такую близость.

Я попыталась осторожно отдернуть руку, но Лукас, почувствовав мое сопротивление, лишь крепче сжал пальцы, не позволяя этого. И, смирившись с временной несвободой, я негромко проговорила:

– Нет, я бы не сказала, что мое детство было совсем ужасным. Конечно, я сильно скучала по матери. Да и с ровесниками я не особо умела сходиться, поэтому друзей у меня почти не было. Так, приятельницы по играм. Но я всегда была сыта и одета по погоде. Была ли я при этом счастлива? Не думаю. Но и особого горя не испытывала. Ведь если подумать, множество детей живут в условиях куда хуже.

– Да уж, – пробормотал Лукас, думая о чем-то своем.

– Так вы расскажете мне, чем занимались? – сухо спросила я, решив вернуться к тому, что меня интересовало куда больше разговоров о моей жизни в пансионе. – Что это за нож и какого демона вы махали им над головой моей сестры?

Лукас наконец-то отпустил мою руку, и я тут же спрятала ее обратно под покрывало, испугавшись, что иначе он вновь может за нее взяться. Однако мой собеседник и не думал этого делать. Вместо этого он с потрясающей ловкостью прирожденного иллюзиониста выудил прямо из воздуха злополучный кинжал и протянул его мне, держа за лезвие.

– Посмотрите на рукоять, – проговорил он. – Что на ней изображено?

Только сейчас я заметила, что рукоять ножа и в самом деле испещрена непонятными символами. Чаще всего среди них встречался глаз, перечеркнутый молнией.

– Это знак связи двух миров, – пояснил Лукас, заметив, что я гляжу именно на этот символ. – Нашим и царством теней, где властвует Альтис. Поэтому в некотором роде это его символ. Мы пересекаем грань между мирами дважды: когда рождаемся и когда возвращаемся в обитель вечной скорби. Однако есть люди, которые и при жизни сохраняют способность видеть потустороннее.

– Как моя сестра, к примеру, – произнесла я, уже начиная понимать, куда клонит Лукас.

– Именно, – подтвердил Лукас. – Талант Анны потрясает воображение. Я впервые за свою жизнь вижу такой самородок. Если ее дар развить нужным образом и в нужном направлении – то через пару лет о ней заговорит вся Итаррия!

Я недовольно передернула плечами. Почему-то радужные перспективы, обрисованные Лукасом, мне совершенно не понравились и даже испугали. Нужна ли Анне такая слава? Ох, сомневаюсь что-то. Не лучше ли жить тихо и спокойно, не привлекая лишнего внимания?

– И что же вы пытались сделать этим ножом? – Я кивком указала на кинжал, который Лукас все так же протягивал ко мне рукоятью вперед. – Давали моей сестре урок связи с потусторонним?