Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

— Подозреваю, вы умеете хранить тайны ничуть не хуже, чем ваша бабушка.

— Держите, — она протянула ему нож для сыра и положила на стол доску и большой кусок чеддера, прекрасно сохранившегося ещё с ярмарки в Охулане. — Только руки сначала вымойте и отряхнитесь, боги знают, сколько паутины было в этом вашем коридоре, но, похоже, половину вы принесли на себе.

— В самом деле? — патриций недовольно осмотрел своё одеяние. Конечно, в тусклом свете пары свечей и на пыльно-чёрном фоне грязь не слишком выделялась, но кое-где тонкие нити паутины были заметны.

Ветинари тщательно вымыл руки, потом отряхнул одежду, потом вымыл руки ещё раз.

— Здесь ещё, — не выдержала Гленда и, вместо того, чтобы указать, сама сняла с плеча и спины патриция длинную нить.

Ветинари развернулся к ней, и получилось, что она его как будто обнимала. Гленда тут же отдёрнула руку, отошла на максимально безопасное расстояние, стряхнула паутину в мусор и принялась деловито копаться в шкафу, хотя понятия не имела, что там ищет.

— Благодарю, — сказал Ветинари ей в спину. Послышался негромкий стук ножа.

— Вы обещали мне жалованье больше, чем в университете, — Гленда решила свернуть на относительно безопасную (если в общении с Ветинари такие вообще были) тему, которая волновала её со вчерашнего дня, когда она подписывала договор. — И мне действительно не на что жаловаться, я на такое и рассчитывать не могла. Даже немного стыдно получать такие деньги. Но чего я не могу понять, так это почему на все закупки для кухни выделяется едва ли не столько же. Ведь кормить надо целый штат прислуги. Я, конечно, извернусь и даже с небольшим бюджетом смогу приготовить что-то пристойное, но не разумнее было бы больше тратить собственно на еду и меньше — на меня? И ещё: почему ваш секретарь, когда принёс контракт, посоветовал мне никому не озвучивать своё жалование? Что не так?

Она повернулась. Ветинари, засучив рукава, методично нарезал сыр на идеально ровные прозрачно-тонкие пластики. Любой помощник повара удавился бы от зависти при виде такого качества нарезки, но Гленду больше заботило другое. Закатанные рукава всего лишь открывали руки Ветинари до локтей, ничего неприличного. Но зрелище отчего-то выглядело волнующим. То, как напрягались мышцы и белела кожа на контрасте с тёмной одеждой…

Гленда встряхнула головой и заставила себя посмотреть патрицию в лицо. Не то чтобы стало лучше — глаза Ветинари, выражавшие сейчас озабоченность, по-прежнему её гипнотизировали. Пришлось срочно брать тарелку и перекладывать на неё нарезанное. То, что она при этом пару раз задела Ветинари за предплечье, жизнь не облегчало.

— И чего вы молчите? — спросила она, суровее, чем хотелось бы.

— Думаю, как ответить на ваш вопрос так, чтобы не оскорбить ваше чувство социальной справедливости, и вы не сбежали в ночь.

Ветинари отложил нож и, развернувшись к Гленде, оперся кулаком стол. Мышцы и вены на руке стали чуть заметнее, и это выглядело скульптурно красиво, как у какой-нибудь статуи.

Гленда вдруг вспомнила, как почти в самом конце поездки он позвал её в кабину машиниста. Кажется, наврал тому, что она его племянница из Сто Лата. Ничего особенно романтичного в этом, как Гленде тогда показалось, не было. Романтичного в том смысле, в каком это относится к парочкам, во всяком случае.

В кабине, несмотря на прохладную ночь, было жарко, потому Гленда едва ли не по пояс высунулась из окна, к которому её посадили. На откидном сидении было не особенно удобно, но вид и впрямь открывался потрясающий, и она ни на секунду не пожалела о том, как потратила эти два часа (правда, пытаясь отстирать платье от сажи, она немного изменила мнение, но всё равно — было здорово). На Ветинари она тогда почти не смотрела, но сейчас припомнила, как напрягались его руки, когда он бросал уголь в топку, и от этого стало почти так же жарко, как было в кабине машиниста.

— Обещаю подумать по крайней мере до утра, прежде, чем бежать, — ответила она на его реплику, потом снова мотнула головой. — Хотя куда я теперь денусь — у меня же с вами договор как минимум на год.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не сомневаюсь в ваших талантах находить выход из безвыходных ситуаций, — ответил Ветинари, но по губам его пробежала быстрая улыбка. Гленде это не понравилось, он что думает — если она помнит о контракте, так ей и деваться некуда?

— Ваше поведение как раз подталкивает меня к тому, чтобы начать его искать, — фыркнула она. — Выкладывайте уже, пока я не додумала сама.

— Этого действительно не стоит допускать, — он снова улыбнулся.

Гленда прищурившись сложила руки на груди.

— Видите ли, ваше жалованье я выплачиваю из собственного кармана, проще говоря, из своего наследства, — наконец-то пояснил Ветинари. — А траты на дворцовые нужды — на продукты и оплату другим слугам идут из налогов. И, боюсь, горожане не простят мне, если я начну этим злоупотреблять.

— И какая же плата положена дворцовой кухарке? — не скрывая подозрения в голосе, поинтересовалась Гленда.

Ветинари ответил. Сумма была почти в десять раз меньше, чем та, что стояла в её договоре. И вполовину меньше, чем она получала, работая в университете. Конечно, за шесть лет цены могли измениться, но не настолько же!

— То есть, все эти люди у меня в штате, и остальные слуги — они получают в районе тридцати долларов в месяц, в то время, как я…

— Боюсь вас огорчать, но тридцать долларов — это максимальная зарплата для дворцового персонала.

— То есть, остальные получают ещё меньше?

— Именно так. Но, мисс Гленда, прошу заметить, у них есть крыша над головой и еда. Для многих в Анк-Морпорке это уже немало. И, предвосхищая ваш вопрос, нет, я не настолько богат, чтобы платить всем из своего кармана.

— Скорее, не настолько заинтересованы в том, чтобы удержать тут именно этих людей, — парировала Гленда.

— И это тоже, — не стал возражать Ветинари.

— Но это неправильно! — всплеснула руками Гленда.

— Как и мир в целом, — пожал плечами Ветинари. — Но я буду рад, если вы придумаете, как это исправить, не уменьшая собственного жалования! — быстро добавил он, когда Гленда открыла рот, чтобы именно это и предложить.

— Но мне не нужно столько! — не сдавалась она.

— Возможно, — кивнул Ветинари. — Но, видите ли, когда начинаешь чем-то управлять, будь то кухня или город, самый большой соблазн — решить все проблемы, потратив на это собственные ресурсы. Вы ведь так и делали, когда растрачивали свои силы на тех старушек, за которыми ухаживали до отъезда. А после, насколько я знаю, оставили большую часть своих сбережений некой Мэй Садик, чтобы она продолжила ухаживать за вдовой Крауди.

— Да, и я думала, что придётся… Постойте-ка! — руки Гленды сами собой упёрлись в бока, хотя по сути ситуация этого вовсе не требовала. — Это всё вы, да? То, что она получила ту пенсию?

— Не приписывайте мне чужие лавры, мисс Гленда, — покачал головой Ветинари. — Просто почтовая служба наконец, как выражаются в Страже, вытащила голову оттуда, где солнце не светит, и назначила пенсии вдовам безвременно почивших почтальонов. Я тут совершенно ни при чём.

— И вы не вызывали Главного Почтмейстера на доверительный разговор на тему, как почта заботится о семьях своих бывших служащих?

Ветинари перевёл взгляд на сыр и снова принялся его нарезать, прежде, чем ответить:

— О, я регулярно вызываю мистера Губвига на доверительные разговоры, всех тем и не упомнишь…

Гленда усмехнулась.

— Почему вы отпираетесь так, будто я обвиняю вас в чём-то предосудительном? Разве помогать людям — это плохо?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я тиран, мисс Гленда, я не занимаюсь благотворительностью.

Он сказал это так строго, что Гленда невольно рассмеялась. Ветинари посмотрел на неё вопросительно.

— Как вы там сказали? Ваш остроумный ответ вызвал у меня приступ неконтролируемого веселья.

— Рад, что вас это развлекает, — казалось, он чопорно поджал губы, но в уголках его глаз Гленда видела морщинки — похоже, он и сам посмеялся бы, если бы мог выйти из роли. Но, наверное, для этого было не время.