Знаменитые эмигранты из России - Марк Рейтман

Иммануил отправился в Берлин, где женился на юной скрипачке и стал редактировать журнал «Скрипта университетис», в котором сотрудничал Альберт Эйнштейн. В том же году переехал в Палестину, где в течение 15 лет практиковал психиатрию. По психиатрии была и его первая научная статья, опубликованная в 1930 г., но его успехи в области психиатрии оказались более чем скромны, и вскоре он бросил ею заниматься.

В 1939 г. он приехал с семьей в Нью-Йорк. «Вначале предполагалось, что это будет не слишком продолжительная поездка. Иммануил хотел закончить здесь начатую им книгу «Фрейд и его герои».

В среду, 26 июля 1939 года, задолго до причаливания парохода к берегу, Великовские вышли на палубу. Слева проплыл Стейтен-Айленд и еще через несколько минут — островок со статуей Свободы, столько раз виденной на фотографиях, а сейчас задевающей струны сердца даже у них, не эмигрантов. Справа, словно горная гряда, высились небоскребы Манхеттена.

Пароход мягко коснулся причала Элис-Айленда. Здесь их встречал давний друг и коллега Великове — кого. Несколько часов заняло оформление необходимых документов, а после этого они поплыли на пароме к причалу? на южной окраине Манхеттена. Девочки снова рассматривали статую Свободы, вид на которую открывался по правому борту, а Великовский подробнее, чем в письме, рассказывал другу о цели поездки в Соединенные Штаты. В течение восьми месяцев он надеется завершить работу над книгой. Если к этому времени ему повезет с издателем, то в марте — апреле будущего года они надеются вернуться домой.

Друг выслушал его и мрачно заметил, что Америка — это не та страна, в которой можно строить оптимистические прогнозы.

— Ну что же, — ответил Великовский, — я сделаю то, что зависит от меня. Если дела пойдут, как я наметил, то в самом худшем случае мы можем задержаться здесь на два года.

Квартира на Риверсайд была очень скромной, но из окна открывался вид на Гудзон и на Риверсайд-парк, находившийся совсем рядом. Утром Великовский выходил из дома на 72-й улице и широким размеренным шагом шел по Бродвею до Тайм-сквер, дальше по 42-й улице до библиотеки на углу Пятой авеню. Четырехкилометровая прогулка была отличной разминкой перед долгим рабочим днем в библиотеке».

До тех пор, т. е. до 44 лет, его жизнь представляла мало интересного. Но тем разительнее происшедшее с ним в Новом свете. В Нью-Йорке он стал усиленно посещать библиотеку и заниматься… Чем бы вы думали? Тут в биографии Иммануила обнаруживается первый вывих: темой его занятий была не психиатрия и даже не медицина вообще, а история взаимоотношений древнегреческого царя Эдипа и фараона Эхнатона — не правда ли, интересная темка в начале второй мировой войны! Тем более, что, по мысли автора, это было одно и то же лицо.

Жизнь египетского фараона Эхнатона Великовский изучал буквально шаг за шагом. Затем так же тщательно вникал во все хитросплетения трагедии Эдипа у Эсхила, Софокла и Эврипида. В результате Иммануил пришел к выводу, что Эхнатон послужил прообразом героя древнегреческой легенды. Даже имя героя — «говорящее»: Эдипус по-древнегречески означает «отечные ноги». Именно такими были ноги Эхнатона, это видно на сохранившихся изображениях фараона. Работа его была интересна тем, что наряду с изучением особенностей психологии Эхнатона-Эдипа Иммануил занимался еще и историческим исследованием и филологическим разбором.

А тем временем истек срок пребывания семьи Великовских в Америке, во всяком случае истек тот, который они для себя намечали. Им хотелось домой, особенно девочкам (у Великовских к тому времени было две дочери). Уже были куплены билеты на пароход, но совершенно неожиданно отъезд пришлось отложить: издатель, которому Великовский передал рукопись «Фрейд и его герои», пришел в совершенный восторг. Нужно было подписать контракт. Однако дело почему-то затягивалось. И вдруг через неделю после первого разговора с издателем Иммануил с изумлением услышал, что его книгу непременно издадут, а как же, но только сперва нужно доработать рукопись, а до этого никакой контракт подписывать не будут. Великовский пришел в негодование: из-за обещаний безответственного человека они не уехали домой, и напрасно!

К разговору с обманувшим его издателем Великовский больше не возвращался. Рукопись книги «Фрейд и его герои» он так и оставил неоконченной, только небольшая ее часть была использована для статьи «Сны, которые снились Фрейду». И только через двадцать лет увидит свет основная часть рукописи.

А Великовский тем временем увлекся новой идеей. В апреле 1940 г. его впервые озарила мысль о том, что во время исхода израильтян из Египта там произошли гигантские естественные катастрофы. Египет-де постигла моровая язва (чума), море раскрылось, пропуская бегущих от нее израильтян, а сушу за ними затопило; на горе Синай разверзся вулкан. Кроме того, по Египту то и дело шваркали кометы и метеориты, имели место также глад, мор, засуха, землетрясение, градобитие, ураганы, пожары, саранча и прочие прелести. Для одной страны, притом за короткое время, вроде бы многовато. Но Великовский утверждал — в самый раз. И особенно напирал не на мелочи вроде ураганов, а на огромные метеориты, которые с завидным постоянством все время попадали во все тот же злосчастный Египет.

Ввиду этого историческую теорию Великовского стали называть «катастрофизмом». Вообще-то идея всемирных катастроф не нова, не говоря уже о библейском всемирном потопе. Еще великий палеонтолог Кювье в прошлом веке, обнаружив ископаемые огромные кости «допотопных» чудовищ, высказал мысль, что все живое не раз уничтожалось на Земле некими катастрофами, а потом жизнь снова возникала, но уже совсем в других формах.

Однако одно дело — общие рассуждения о катастрофах, а другое — привязка их к конкретной исторической эпохе, притом сравнительно недавней. Имеются ли письменные египетские подтверждения этих событий, спрашивали Великовского ученые. Да, имеются, утверждал Великовский, ссылаясь на малопонятный папирус под названием «ипувер», хранившийся в библиотеке голландского города Лейдена.

Он обнаружил тождественность событий, описанных в Библии и в этом папирусе, приведших в истории Древнего Египта к падению Среднего Царства. Правда, для этого требовалось слегка сместить хронологию событий, лет этак на сто, что и было проделано. Он обратил внимание на то, что в книге Ионы сообщается, будто на Землю упал разрушительный метеоритный дождь, после которого «Солнце остановилось в небе». Таким образом, делает вывод Великовский, имела место грандиозная космическая катастрофа, приведшая к смещению пластов суши.