Последний долг - Сергей Майоров

В зале было достаточно светло, я не сомневался, что расстояние и мелькавшие фигуры не помешают Наталье держать нас в поле зрения.

Анжела плотно прижалась ко мне всем телом, потом я почувствовал, как она гладит мою шею и волосы. Не скажу, что это было неприятно. Во всяком случае, останавливать и отодвигать ее от себя я не желал. А потом заметил, что у нее красивые глаза и приятные духи. Как-то само собой мы передвинулись в самую гущу танцующих. Выбрав момент, я бросил взгляд на наш стол, где Антон, считая себя обязанным мне, надежно завладел вниманием Натальи…

— Переживаешь? — спросила Анжела тихо. — Это все ерунда…

Я посмотрел на нее и вздрогнул, столкнувшись с усмешкой глубоких зеленых глаз. Эти глаза обещали многое. Я почувствовал, как мои руки сами собой медленно сползли по ее спине и миновали изгиб поясницы. Я немного сжал пальцы, и она ответила хрипловатым вздохом. Нас постоянно задевали локтями, я не обращал на это никакого внимания. Анжела положила голову мне на плечо и молчала.

Рядом с ним танцевал тот хорек, экс-владелец навороченного джипа. Директриса горой возвышалась над ним и безжалостно давила ему ноги своими лодками сорок третьего размера. Он блаженно молчал, пристроив свою крошечную головенку в складках ее обширного бюста. Когда мы оказались рядом, он неожиданно встрепенулся, посмотрел на меня и, запнувшись на секунду, узнал. Его лобик пересекли недоуменные морщины, потом в глазах мелькнуло понимание, и, обратно пристраиваясь ухом на мягкую подушку, он подмигнул мне с таким видом, будто у нас была общая тайна и он давал понять, что никому ее не выдаст. Даже какое-то уважение промелькнуло в его хитрых глазках, прежде чем он окончательно сомкнул веки и отодвинулся от меня, подчиняясь задаваемому директрисой ритму.

Танец закончился.

Соло-гитарист, промокая платком взмокший лоб, поправил микрофон и объявил получасовой перерыв. В дальнем углу зала недовольно зашумели, и бутылка из-под шампанского, пролетев над головами пригнувшихся посетителей, разбилась о край эстрады. Охранники в строгих черных костюмах и с бирками на воротниках метнулись к очагу скандала.

Анжела вздохнула.

— Пошли. — Она дернула меня за рукав, а когда мы подходили к столику, с легким вызовом сказала: — Знаешь, ты мне с самого начала понравился, с первой встречи…

Горячее уже ждало нас. Я накинулся на еду и спиртное, чувствуя вину перед Натальей. Она вела себя так, будто ничего не произошло, даже оживилась немного в наше отсутствие и теперь иногда вставляла в разговор реплики. У меня отлегло от сердца, и к концу ужина я опять смотрел на Анжелу, которая изредка наклонялась вперед, целомудренно придерживая платье…

Прозвучавшее над самым ухом: «А какого х… он здесь делает?» — было подобно ковшу холодной воды за воротник. Чуть не подавившись мясом, я поднял голову.

Около стола, покачиваясь с носков на пятки и заложив руки за спину, стоял тот самый бандюга, которого я ловил за вымогательство. Кажется, звали его Эдиком и относился он к «смоленским» — группировке молодой и скромной по численности, но уже прославившейся своей жестокостью. Этот Эдик тогда, при задержании, активно сопротивлялся, и Гена Савельев, бывший чемпион областного «Динамо» по боксу, сломал ему ребра, а потом мы изъяли у него «тэтэшник» с патронами. По всем разумным прикидкам, Эдик должен был плотно сидеть, поскольку не только ношение оружия, а и факт вымогательства денег у мелкого бизнесмена были подкреплены железными доказательствами, да и за сопротивление милиции, по идее, благодарить не должны.

— Я спрашиваю, как этот мусор сюда попал? — громко спросил Эдик, и сидевшие за соседними столиками люди настороженно повернулись.

— Ты знаешь, с кем рядом сидишь? — Не меняя положения рук, Эдик развернулся к Антону.

Я подумал, что успею подсечь ему ноги и добавить чем-нибудь тяжелым, хотя бы той же тарелкой, по голове раньше, чем он достанет свою пушку.

Но мне действовать не пришлось.

За меня решили другие.

Около стола появились двое охранников в отливающих металлом черных костюмах, и Антон, отложив вилку, спокойно ответил:

— Не кипятись. И не бросайся словами. Он — наш.

— Наш? — брызнул слюной Эдик, и я увидел, как под толстым темно-бордовым пиджаком напряглась его спина. — Этот ментяра — наш? Да ты че, охренел, что ли?

— Антон Владимирович, проблемы? — спросил один из охранников, а второй выдвинулся навстречу Эдику и сказал:

— Все, Столяр, хватит. Перебрал ты маленько, пора отдыхать. Зачем людям отдых портить? Дома тебя совсем заждались.

— Я перебрал? — От возмущения Эдик взвизгнул. — Это я перебрал? Ладно, пусть я пьяный, а вы все трезвые. Но я просплюсь, а вы как были козлами, так и останетесь! Вы че, не видите, кто это?

Эдика подхватили под руки и потащили. Странно, но сопротивления он не оказывал.

Обвиснув на руках привычных ко всему охранников, он опустил голову и выглядел человеком, который честно пытался сообщить всем, что они смертельно больны, и не был услышан.

— Все это мелочи, — сказал Антон, поднимая бутылку. — Ко всему надо относиться философски… Предлагаю выпить. Просто выпить. Сегодня говорилось много слов, красивых и правильных. Но у каждого в душе есть желания, о которых он не любит говорить вслух… Предлагаю выпить за эти желания. Каждый — за свои.

«За удачу, — подумал я, поднимая рюмку. — За то, чтобы все у меня получилось».

Заиграл ансамбль. Ту же самую медленную мелодию.

— Хочу танцевать, — громко объявила Наталья и потянула меня за руку.

Отходя от столика, я оглянулся и увидел насмешливый взгляд Анжелы.

— Ну, и как ее задница? Всю успел облапать или времени не хватило?

Я даже вздрогнул, до того едким и презрительным был тон, которым она задала свой вопрос. И что я мог ответить? Инцидент с Эдиком немного отрезвил меня, и сейчас мне было стыдно.

— Послушай, каждый танцует по-своему, ничего страшного ведь не случилось!

— Конечно, ничего страшного в этом нет. Пришел со мной, а накидываешься на первую попавшуюся шлюху! Невеста она его, как же!

Секретаршей она у него работает, только не на машинке печатает, а другим местом зарплату свою отрабатывает. Спасибо, что прямо здесь ее не трахнул! А что, каждый по-своему танцует!

— Ладно, успокойся. Я же говорю, ничего страшного не случилось.

— Это по-твоему не случилось. И уже точно не случится. Предупреди своего друга… Мы отсюда уходим.

— Что? — Я невольно приостановился. — С чего бы это?

— С того бы. Поели, отдохнули. Ты, я вижу, уже и шлюхам, и бандитам своим стал. А теперь домой пора. Хотя ты, если хочешь, можешь и остаться. Я домой сама доберусь.

— Послушай, мы же с людьми пришли отдыхать!

— Это швабра крашеная — человек?

— Да что ты к ней прицепилась!

— Это не я, это ты к ее заднице прилип. Все, я ухожу, а ты как хочешь.

Оставив меня, Наталья добежала до нашего столика, схватила свою сумочку и, не попрощавшись, бросилась к выходу.

Анжела пустила ей в спину струйку дыма, а Красильников наморщил лоб и изобразил на лице благородное замешательство.

Второй раз за вечер я оказался в центре всеобщего внимания. И опять — в дурацком положении.

Антон, выбравшись из-за стола, пошел мне навстречу. Мне не хотелось ничего ему объяснять, но пришлось потратить несколько драгоценных минут на разговор.

— А-а, понимаю, — он кивнул головой. — Конечно, беги, о чем речь? Может, вас довезти?

— Не надо, спасибо.

— Ну беги, беги. Не беспокойся, я стол оплачу, потом рассчитаемся. Давай!

Когда мы обменивались рукопожатием, он вцепился мне в локоть, наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза, и спросил:

— Ты на меня не сердишься?

— Нет.

— Точно? Нет, ну мало ли… Ну, тогда все, давай беги!

Проскочив тяжелые портьеры, я попал в темный холл. Гардероб располагался направо, но там Натальи не было.

Я повернулся и столкнулся с Эдиком.

— Привет, — радостно сказал он, приближаясь. — Вот я и встретил тебя, козлина безрогая! Да-а-вно мне этого хотелось.

Самым здравым решением было бы сделать шаг назад, где на помощь пришел бы Антон.

— Ха, ты думал, я уйду? Да вот х… тебе, я давно нашей встречи ждал!

Эдик замер передо мной, ухмыляясь и держа руки за спиной, и вдруг ударил меня ногой в голову.

Направь он удар чуть пониже, я улетел бы в зал, прихватив с собой бархатные портьеры и опрокинув столики. Но я успел дернуться, и рифленая подошва тяжелого ботинка только царапнула меня по скуле, сильно, но не причинив вреда.

Я рывком сократил расстояние и врезал правой в открытый подбородок левый боковой, чуть сместился и саданул правым крюком в нос. Я успел заметить, как от моих ударов физиономия Столяра обмякла и полиняла, но порадоваться успеху не смог.

Одно из двух: или я не уследил за его ногами, а он действительно умел ими работать, или в холле оказалась лошадь.