Год службы социалистов капиталистам - Вера Владимирова

______________________ 1) Приведенные данные о материальной базе забастовщиков почерпнуты мною из книги Лациса "Два года борьбы на внутреннем фронте". 2) См. показания Паскаля (служащий французской миссии) на процессе социалистов-революционеров. Дела Верховного трибунала Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, т. III, стр. 74. ______________________

Когда Комитет опасения родины и революции был .ликвидирован, и на место его эсеры создали Союз защиты Учредительного собрания, забастовавшие чиновники сделали его своим центром и целью своей забастовки выставили, требование передачи "всей власти Учредительному собранию"1).

Как же реагировала советская власть на эту "буржуазную забастовку"?

20 ноября Военно-революционный комитет опубликовал первое воззвание, где писал: "Богатые классы оказывают сопротивление новому советскому правительству рабочих, солдат и крестьян. Их сторонники останавливают работу государственных и городских служащих, призывают прекращать службу в банках, пытаются прервать железнодорожное .и почтово-телеграфное сообщение и прочее. Мы предостерегаем их: они играют с огнем... первыми тяготу созданного ими положения почувствуют они сами. Богатые классы и их прислужники будут лишены права получать продукты, все запасы, имеющиеся у них, будут реквизированы. Имущество главных виновников будет конфисковано". 23 ноября было опубликовано второе объявление от Военно-революционного комитета, которое гласило: "На фронте голод, верхи чиновничества саботируют... контр-революционные чиновники являются самыми бесчестными преступниками по отношению к голодающим и умирающим братьям на фронте. Военно-революционный комитет делает этим преступникам последнее предупреждение. В случае малейшего сопротивлении или противодействия с их стороны по отношению их будут приняты меры, суровость которых будет отвечать размерам совершаемого ими преступления". И наконец, 8 декабря было опубликовано последнее объявление: "Военно-революционный комитет объявляет всех саботажников-чиновников врагами народа, их имена будут опубликованы, и они объявляются под общественным бойкотом". Но эти воззвания, клеймившие саботажников пролетарским презрением, мало их трогали до тех пор, пока они получали хорошие оклады от прежних своих (господ - банкиров. Тем более что в первые месяцы борьба с ними велась в мягких формах. Не было ни арестов2), ни тем более расстрелов. Обычной формой борьбы являлся расчет без права получения пенсии. Только тогда, когда советская власть овладела всеми банками и управленческим аппаратом, забастовки пошли на убыль.

______________________ 1) В кавычках - слова одной из подобных резолюций, опубликованных в "Единстве". а) В "Правде" мы имеем упоминание лишь об аресте директора государственного банка в Ленинграде и управляющего конторой государственного банка в Москве М. Я. Ковальницкого и нескольких других лиц. ______________________

8 февраля на общем собрании бастующих служащих ведомства путей сообщения была принята резолюция об обратном поступлении на службу. Прием зависел от Викжедора. 6 февраля общее собрание почтово-телеграфных служащих Ленинграда постановило ликвидировать забастовку. Служащие городских управлений и городские санитарные врачи прекратили забастовку 23 февраля. Забастовка банковских служащих продолжалась до 8 апреля. В общем саботажные забастовки, по докладу Кизеветтера на кадетской конференции, тянулись полгода. Совет народных комиссаров твердо держал линию: никаких переговоров с саботажниками не вести. Но даже и тогда, когда чиновники частями и постепенно становились на работу, саботаж этим не кончился. Они или лодырничали или вели работу во вред советской власти. Так, были случаи, когда банковские чиновники выдавали и переводили деньги старым чиновникам царского режима, оставшимся не у власти, как то: земским начальникам, и прямым контр-революционерам на контр-революционные цели. Верхи железнодорожников гоняли продовольственные грузы из одного города в другой, не направляя их по назначению. Так, эшелон с продовольствием, отправленный из Саратова голодающему Ленинграду, сделал два конца туда и обратно и снова очутился в Саратове. Продовольственные агенты вместо того, чтобы продовольствие доставлять на место, накапливали его в тех пунктах, куда может вскоре подобраться неприятель и завладеть грузом. Продовольственная милиция вместо того, чтобы грузы охранять, сама поджигала товарные вокзалы, например Рязанский1). В Москве также после победы рабоче-крестьянской власти началась забастовка государственного банка. Кроме небольшой кучки служащих все забастовали. Однако уже 20 ноября большевики овладели банком и поставили свою охрану к золотому запасу, который исчислялся в 680 миллионов золотых рублей. Забастовали служащие городского самоуправления (канцелярские, врачи, учителя городских школ, инженеры, техники и проч.). Забастовка их длилась четыре месяца. Однако ни водопровод, ни канализация, ни трамвай, ни бойни, ни газовый завод ни на одну минуту не прекратили свою деятельность. Рабочие заняли места своих продажных начальников и с честью вышли из положения. Забастовало даже в комиссариатах (так были при Временном правительстве названы бывшие полицейские участки) большинство служащих, кроме милиционеров. Шел злостный саботаж в военной области, что особенно тяжело отзывалось на продовольствии и вещевом снабжении солдат фронта.

______________________ 1) Лацис, "Два года борьбы на внутреннем фронте", стр. 13. ______________________

Такая же картина саботажных забастовок наблюдалась по всей провинции. В лице саботирующего чиновничьего аппарата рабоче-крестьянская республика встретила первого грозного врага на пути своего существования.

Печать.

Октябрьский переворот дал возможность выйти легально газете Центрального Комитета большевиков под ее старым названием "Правда"; кроме того, уже 7 ноября Дан докладывал на экстренном заседании Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета 1-го созыва, что "в редакции "Известий" поставлен караул, и Бонч-Бруевич цензурует материал для газеты". No 208 "Известий" от 9 ноября был уже большевистский и вышел от имени Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, 2-го созыва. Однако газеты, стоявшие на позиции Октябрьского переворота, можно было сосчитать по пальцам: их было не более 4-5 в Ленинграде. Остальные десятки буржуазных и оборонческих газет открыли бешеную травлю против власти советов и большевиков. Не было такой лжи и клеветы, которую бы они не лили на головы рабочих и солдат. Даже для продажной и лживой буржуазной печати это было необычайное зрелище. Почти в каждом номере "Правды" солдаты и матросы опровергали ту или другую ложь, возведенную на них буржуазно-оборонческой прессой. Иногда оборонческие газеты, поместив какую-нибудь гнусность, принуждены были сами помещать у себя письма в редакцию с ее опровержением. Так, "Дело Народа", "Воля Народа" и др. от 11 ноября писали, что красногвардейцы и матросы, заняв Зимний дворец, насиловали ударниц и издевались над юнкерами. От 18 ноября в этом же "Деле Народа" появляется письмо в редакцию от имени ударниц 1-го Ленинградского женского батальона, бывшего в Зимнем дворце, где они пишут: "Считаем своим гражданским долгом заявить, что ничего подобного не было, что все это ложь, и клевета". На клевету, пущенную этими же газетами о том, что при занятии Зимнего дворца красногвардейцы и матросы ограбили его ценности, появилось письмо шести американских журналистов, бывших во время занятия дворца в его помещении. Они писали, что никаких насилий, никакого разгрома и грабежа в Зимнем дворце не было, и выражали свое восхищение перед революционными матросами и солдатами. На распространяемые газетами слухи о насилиях, якобы творимых большевиками над арестованными членами Временного правительства и юнкерами в Петропавловской крепости, "Дело Народа" само было, принуждено себя опровергать, и в No 193 от 11 ноября было помещено письмо меньшевика Рывлина, который писал, что он посетил юнкеров, Маниковского и Пальчинского, и те говорили ему, что отношение к ним хорошее. Тотчас после переворота началась газетная кампания о якобы чинимых насилиях и эксцессах в городе. Все эти слухи были вздорными. В первые недели переворота в городе царила образцовая дисциплина. "Матросы, солдаты, красногвардейцы поддерживали режим сурового революционного порядка"1). Комиссариаты доносили, что число краж сократилось в 6 раз. Презрение, с которым обрушивались оборонческие и интернационалистические газеты на рабоче-крестьянское правительство, не имело границ. "Правда" от 15 ноября писала, что "Новая Жизнь" ведет политику разжигания злобы против большевиков и печатает на своих столбцах сведения, противоречащие одно другому. Приход большевиков к власти "Новая Жизнь" называла "авантюрой невежественных демагогов". Советская власть не предприняла сразу решительных мер против этой "печати", и буржуазно-оборонческие газеты выходили свободно. Иногда только за чересчур наглые призывы и воззвания отдельные газеты закрывались, но они тотчас выходили вновь под другим названием, субсидируемые в значительной мере союзными империалистами. Среди рабочих и солдатских кругов оборонческие газеты не встречали читателя. С распространением газет у оборонцев было туговато. На заседании Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета 1-го созыва от 30 ноября докладчик о газете "За Свободу", которую Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет выпускал для солдат, говорил2): "До настоящего времени газета печаталась в 12 тысячах экземпляров, из которых 5 тысяч доставляются Комитету спасения родины и революции, а остальные распространяются с трудом, так как некоторые артели отказываются ее брать".