Из ворон в страусы и обратно - Анна Яковлева

Намокшие пряди выглядели непривычно темными, и Нилка улыбнулась отражению – никакая она не тля. Улыбка сделалась шире, когда Нилка поняла, что любуется собой. Если бы не Вадим, так и прожила бы в неведении, что хорошенькая.

Улыбаясь, набросила тонкий махровый халат, прошлепала на кухню, по очереди заглянула за тугие дверки всех подвесных шкафов и постояла в задумчивости.

Есть почти не хотелось. Разве что совсем чуть-чуть. Капельку. Слишком рано для завтрака – всего лишь шесть утра. И потом – у нее диета!

Нилка перепробовала разные, пока подобрала себе самую эффективную – из очищающего овощного супа и запеченной тыквы.

Тыква – потрясающий продукт. Тыкву с полным правом можно назвать царицей овощей и лучшим другом желудка. Никаких усилий диета не требовала: Нилка обожала «зеленку» и готова была целыми днями сидеть на силосе. Эффективнее этого была только диета от экспрессивной Майи Плисецкой под названием «не жрать!». Балетная дива себе это могла позволить – и экспрессию, и «не жрать», и Нилка себе это позволит.

Решая, какую форму брать с собой, Нила задержалась у шкафа.

На средней полке аккуратными стопками лежали вещи Вадима, от них исходил еле уловимый аромат его туалетной воды, вызвавший моментальный прилив любви.

Как завзятая фетишистка, Нилка не удержалась, взяла в ладони верхнюю футболку и зарылась в нее лицом. Откуда-то выскользнул и спланировал к Нилкиным ногам белый квадратик, похожий на визитку.

Это и была визитка. Она приземлилась обратной стороной.

На то, чтобы поднять и прочитать ее, у Нилки ушло несколько секунд.

Но от той крутой Неонилы Кива, почти замужней дамы, почти топ-модели, почти аса-водителя, что стояла у шкафа несколько секунд назад, не осталось и следа.

Едва взяв визитку в руку, Нилка отчетливо услышала колокола судьбы.

Строчки не отпускали. Написанные на латинице, они источали таинственную энергию и околдовывали.

С трудом разобрав чужие буквы, Нилка скорее угадала, чем поняла: Мерседес Одди. Дизайнер-модельер.

Кто такая? Сердце кольнуло, и руки стали как лед.

Подобных визиток у Вадима сотни, и ни одна не вызывала у Нилки такого зудящего желания увидеть женщину, чье имя было написано на визитке. Или разорвать кусок картона на мелкие кусочки и спустить в унитаз. Или развеять с балкона.

Нилка не могла понять, откуда взялось это неврастеническое желание, почему таинственная Мерседес Одди вцепилась ей в горло и держит мертвой хваткой.

Что у них с Вадимом?

Нилку замутило от страшного подозрения. Они любовники? Если да, то что она может предпринять? И что с нею будет, если Вадим уйдет к этой итальянской или французской дряни?

А если дрянь Одди вовсе не дрянь – тем хуже для Нилки.

Вот они – ее повторяющиеся сны, ее коридор с закрытыми дверями.

Томка права. Слишком Вадим красив, чтобы быть верным. Ничего удивительного. Они так мало времени проводят вместе, несмотря на то что он ее агент.

У нее – бесконечные съемки, а Вадима влекут новые лица, и это не прихоть – это его работа. Как тут быть?

И снова, как стрелка весов на цифре «пятьдесят четыре», Нилкины мысли заплясали вокруг карьеры. Она удержит Вадима, если станет топ-моделью. А она станет. Не сойти ей с этого места.

И никакая Шанель-Одди ее не остановит. Нилка покрутила в пальцах визитку. Внезапное желание уничтожить ее сменилось таким же внезапным желанием спрятать от Вадима и сохранить. Так, на всякий пожарный…

…Свет софитов слепил глаза, мягкий искусственный ветерок овевал разгоряченную Нилку, платье от-кутюр из невесомой ткани пузырилось, создавая ощущение полета.

Под саундтрек из фильма «Шербурские зонтики» Нилка вихлялась по подиуму, уверенно ставя ноги внахлест, успевала на ходу кокетничать с камерой и представляла Вадима в конце дорожки. Как в первый раз, он протянет ей руку, подхватит и унесет.

Вадим, Вадим, Вадим.

Мысли были редкими и коротенькими, как у Буратино, и Вадим фигурировал в них в соотношении три к одному. Любимый. Поводырь и сиделка в одном лице.

Всю неделю Неонила носилась по кастингам, но результат того стоил.

Расписание показов, примерок и всевозможных шоу было настолько плотным, что вырваться в центр и погулять с Вадимом по Мадриду Нила сумела только в последний день, перед самым завершением Недели моды, и всего на три часа.

Три незабываемых часа!

Клумбы буйствовали красками, ветер трепал волосы и доносил брызги фонтанов, ладонь приютилась в руке Вадима, Нилка куталась в накидку и каждой клеткой излучала счастье. В какой-то миг на глаза набежали слезы, дыхание перехватило от пронзительного предчувствия: больше ничего этого в ее жизни не будет. Захотелось, как на снимке папарацци, с Вадимом за руку, замереть в центре Мадрида.

– Кто такая Мерседес Одди? – как можно безмятежней спросила Нилка. Страх в зрачках вытеснил облака и отражение костела.

Брови Вадима взлетели.

– Откуда ты взяла это имя?

– Видела у тебя визитку.

Возникла пауза, во время которой Вадим щурился и смотрел куда-то вдаль: то ли на гряду кучевых облаков, то ли на шпили соборов. Нилка успела забыть, о чем спрашивала, рассматривала проступившие от прищура морщинки на родном лице и умирала от любви.

– Так, один малоизвестный модельер, – наконец лениво отозвался он.

– Красивая?

– Брось. Это старая грымза.

– Как хорошо, – только и могла выговорить Нилка – голос от нахлынувших чувств не слушался.

Потом они что-то ели недалеко от бульвара Прадо, что-то пили на какой-то узенькой улочке, отметившей не одно столетие, а потом заблудились. Это было восхитительно, и даже Вадим попал под очарование дня.

Хихикая и целуясь, поймали такси, продолжая целоваться, помчались назад, в выставочный центр, на шоу, где Нилке предстояло появиться в наряде от испанского дизайнера.

…Неделя пролетела, как один день, от угара дефиле опомнилась Нилка только в такси по дороге в аэропорт Барахас.

И тут вдруг Нилку словно черт дернул за язык:

– Вадюш, а сколько я получила за все? – Вопрос еще не отзвучал, еще последние звуки не растворились в воздухе, а Нилку уже окатил холодный взгляд.

Резким, хриплым голосом Вадим спросил:

– Ты хочешь пересмотреть условия сотрудничества? Учти, – тут же предупредил он, – на улицах полно девочек, которые будут рады работать и за половину тех сумм, что ты получаешь.

Нилка была в курсе отечественных расценок: агентства демпинговали, и девочки работали за копейки, потому что всегда находились менее гордые. Правда, они были и менее молодыми, и менее красивыми, но они были.

Обругав себя кретинкой, Нилка жалостливо зачастила:

– Прости, прости. Ничего такого я не имела в виду, ты же знаешь, меня все устраивает. Прости, пожалуйста.