Кожедуб - Николай Бодихин

Кожедуб подошел к старшему по званию, отдал честь, представился, сообщил, что прибыл для получения нового самолета. Корреспонденты защелкали фотоаппаратами. Начальник политотдела дивизии майор А. Е. Боев тепло приветствовал Кожедуба и, указав на боевую машину, сказал:

— Шестидесятилетний колхозник-пчеловод Василий Викторович Конев из колхоза «Большевик» Бударинского района Сталинградской области внес свои средства для приобретения этого самолета и просил передать его лучшему летчику фронта. — Последние три слова Боев произнес подчеркнуто медленно. — По просьбе колхозника самолету присвоено имя Героя Советского Союза подполковника Конева — племянника Василия Викторовича, павшего смертью храбрых в 1942 году. Машина прислана в распоряжение командования нашего авиасоединения. Командование решило передать ее вам, товарищ капитан. Примите также письмо от старика. Поздравляю! Желаю успеха!

Один из фотокорреспондентов, а это был Александр Лесс, также пожал руку Кожедубу и рассказал, что знал подполковника Конева, командира гвардейского полка, еще в то время, когда тот сражался под Сталинградом и летал на Ла-5 с тактическим номером 33.

Даже стихотворение о подполковнике Коневе запомнил:

Конев отважно дерется с врагомЗа Родину, Сталина, за отчий дом,Если над краем передним летал,Каждый боец тут его узнавал.Ну-ка, товарищ, зорче смотри!Кажется, мчится вдали «33»…

Кожедуба попросили залезть в кабину машины, сесть, затем встать в ней, опереться на борт. Его несколько раз сфотографировал фотокорреспондент «Комсомольской правды» И. Шагин. Фотографии, сделанные тогда на аэродроме в Бельцах, стали, наверное, самыми известными фотографиями Героя. Покорно исполнив все просьбы корреспондентов и широко улыбаясь (дело-то действительно было радостное), Иван обошел вокруг новой машины, прочитал надписи, сделанные на ее бортах яркими красными буквами. «Имени Героя Советского Союза подполковника Конева» — было написано на левом борту, «От колхозника Конева Василия Викторовича» — на правом. После осмотра Кожедуб стал прощаться:

— Извините, не могу задерживаться — приказ.

Он крепко пожал руку Александру Лессу, с которым позднее у него завяжутся товарищеские отношения. Тепло попрощался с Иваном Шагиным

— Ну, Паша, летим домой, — обратился он к Брызгалову. — Я на этом, ты на У-2. Смотри, «мессов» не прозевай.

По пути Иван Никитович аккуратно «попробовал» машину в воздухе — заложил несколько виражей, прошелся змейкой. Сложный пилотаж решил не крутить. Пусть сперва посмотрят свои техники-механики.

Для Кожедуба этот подарок был особенно ценен. Вечером того же дня он написал пчеловоду Коневу письмо:

«Дорогой Василий Викторович!

С радостью сообщаю вам, что ваш самолет мне вручили сегодня, 2 мая 1944 года, на прифронтовом аэродроме. Это новый, прекрасный наш отечественный самолет "лавочкин" с надписями, которые вы просили сделать.

Позвольте заверить вас, Василий Викторович, что я буду бить врага на вашем самолете так, как приказывает великий Сталин. Сейчас у меня на счету тридцать семь сбитых немецких самолетов. Но это только начало мести врагу за убитых и замученных советских людей, за разрушенные врагом села и города. О каждой своей победе над врагом буду вам сообщать. Вас же прошу — пишите о своем житье-бытье. Хочется знать об успехах в вашем колхозе "Большевик", о том, кто из ваших близких находится на фронтах Отечественной войны.

Желаю вам здоровья и успехов.

С боевым приветом, Герой Советского Союза Иван Кожедуб».

Виктор Иванов, техник Кожедуба, детально осмотрев новую машину и опробовав мотор на разных режимах, остался аппаратом доволен. На вопрос Кожедуба, заглянул ли тот дареному коню в зубы, он засмеялся и, показав большой палец, доложил:

— Мотор работает отлично. Каждый винтик ощупал. Кое-что подправил. Отличный самолет, товарищ командир.

Не откладывая проверку самолета в долгий ящик, Иван Никитович испытал «дареного коня» в воздушном бою. Вылетев шестеркой к линии фронта и встретив ниже, на встречных курсах, большую вражескую группу — до 30 машин ФВ-190, Кожедуб, наученный опытом предыдущих схваток, приказал в бой не вступать, но быть готовыми к атаке. Ждать пришлось недолго. Вскоре метров на 500 ниже появилась группа Ю-87, которой «фоккеры» предполагали расчистить путь.

— Атакуем! Все вдруг, — подал Кожедуб команду, опрокидывая самолет на пикировщиков противника. С ходу, славировав в строю «юнкерсов», Иван вышел в хвост ведущему и с тридцати метров ударил из пушек. Тут же потянул самолет на боевой разворот и устремился в новую атаку. Подошедшие «фоккеры» вступили было в бой, но из-за недостатка горючего вскоре оставили сферу сражения. Строй Ю-87 был сломлен, три машины противника, в том числе самолет, атакованный Кожедубом, были сбиты. Боевой счет на новой машине был открыт.

В этом бою парой «мессеров»-охотников был сбит самолет Брызгалова. К счастью, летчик сумел выброситься с парашютом и на следующий день возвратился в часть. На память от того боя у Павла Александровича на всю жизнь остался глубокий шрам на подбородке — вражеская пуля прошла под челюстью, не задев кость.

…Ответ Василия Викторовича Конева не заставил долго ждать. Он обратился с письмом к командованию части с просьбой отпустить Кожедуба к нему на побывку. Командир ответил колхознику приветливым письмом, извинялся, что летчика отпустить не может, ссылался на напряженную боевую работу. Она действительно была сложной и лишь изредка прерывалась нелетной погодой. А в конце мая разыгралось напряженное воздушное сражение под Яссами.

В начале лета Иван Никитович кратко рапортовал колхознику Коневу:

«Дорогой Василий Викторович! Спешу сообщить, что на Вашем самолете я сбил восемь самолетов врага, из них пять хваленых "Фокке-Вульф-190".

Теперь на моем счету сорок пять сбитых самолетов врага.

Позвольте закончить это письмо уверением, что мой боевой счет будет все время расти.

С боевым приветом капитан Кожедуб».

Письмо это было написано 7 июня, когда Кожедуб одержал на подарке Конева восьмую победу. Среди сбитых машин были 1 Хш-129, 2 Ю-87, 1 Ме-109 и 4 ФВ-190.

Важно заметить, что именной, с приметными надписями самолет в бою был источником повышенной опасности для летавшего на нем летчика. Настырные немецкие асы, зачастую не имевшие конкретных боевых задач и воевавшие в режиме «свободной охоты», старались сбить «раскрашенный» самолет во что бы то ни стало.

«Не только наши летчики, но и немцы сразу замечали самолеты ведущих с подобными надписями и старались сбить. Поэтому я и летчики эскадрильи теперь должны были действовать в бою еще продуманнее и решительнее, быть еще осмотрительнее»[25], — писал Кожедуб.

Можно привести десятки примеров, когда индивидуальные раскраски машин удалялись при согласии самих летчиков, сознающих повышенную опасность боевой работы на таких самолетах. Тот факт, что Кожедуб, а за ним Брызгалов и Евстигнеев активно воевали на «раскрашенном» истребителе в течение года, говорит о высочайшем мастерстве советских летчиков, об их боевой дерзости.

Кожедуб сбил на подаренной машине 8 самолетов противника. Один неприятельский самолет уничтожил на ней Брызгалов (Хш-123 — 22.8.44), 6 вражеских машин сбил Евстигнеев (2 ФВ-190-7 и 15.10.44; Ме-109- 16.11.44; 2 Ю-52 -16.1.45; ФВ-190- 17.2.45).

17 февраля 1945 года, вылетев на «самолете Конева» во главе четверки на доразведку аэростатов заграждения в район северо-западнее Комарно (Венгрия) и сбив два из них, Евстигнеев был вынужден принять лобовую атаку истребителя-бомбардировщика ФВ-19Ю, по всей видимости, типа А-8. Эта самая массовая машина Германии того времени была вооружена четырьмя 20-мм пушками МГ-151 и двумя крупнокалиберными пулеметами. Самолет противника в этой атаке был сбит, но и Ла-5ФН Евстигнеева получил три попадания, не позволивших выйти правой стойке шасси. Проявив исключительное самообладание и мастерство, летчик сумел приземлить машину на одно колесо, на узкой полосе между двумя метровыми снежными брустверами. Он подломил вышедшую стойку и успешно закончил пробег «на брюхе».

«При осмотре было обнаружено попадание трех бронебойных снарядов: один пронзил крыло и стабилизатор, два других, пройдя центроплан, нарушили систему выпуска и уборки шасси. Угодив в стойку, они заклинили шток цилиндра. Вот почему все мои старания выпустить ее ни к чему не привели. Машина подлежала серьезному ремонту. Жаль расставаться с испытанным боевым другом, сжились мы с ним»[26] — так вспоминал об этом случае Евстигнеев.

…После войны Иван Никитович Кожедуб и Василий Викторович Конев встречались три или четыре раза. Колхозник даже хотел познакомить аса со своей племянницей и очень сожалел, что Гименей уже распорядился иначе. Коварные планы колхозника вызвали искренние возмущение и неприязнь Вероники Николаевны…