Последняя камелия - Сара Джио

Я содрогнулась от мысли, что деревья будут уничтожены. Это напоминало жестокую бойню. У меня даже мелькнула мысль, что пусть уж лучше миддлберийская розовая окажется в саду у какого-нибудь нациста.

– Миссис Диллоуэй, – сказал лорд Ливингстон, вытирая салфеткой уголок рта, – мне предстоит заняться бумажной работой. Будьте любезны, принесите ужин ко мне в кабинет. Я закончу там.

– Да, ваша светлость, – с готовностью ответила домоправительница, беря с бокового столика поднос.

Лорд встал. Эббот и Николас выглядели расстроенными, Кэтрин потупилась, рассматривая что-то у себя в руках.

– Отец, мне бы так хотелось, чтобы ты остался, – сказала она, бросив коварный взгляд в мою сторону. – Я хотела тебе кое-что показать. Я нашла это в детской. Оно выпало у мисс Льюис из кармана.

– Что такое, дорогая? – спросил отец, подходя поближе, чтобы рассмотреть предмет на ее протянутой руке.

Я скосила глаза, тоже пытаясь его рассмотреть, и в панике поняла, что она держит кумкват. Из оранжереи.

– Боже милостивый! – воскликнул лорд Ливингстон. – Где вы нашли это, мисс Льюис?

Кэтрин сверкнула злорадной улыбкой.

– Я…

– Миссис Марден принесла их целую корзину с рынка, – вмешалась миссис Диллоуэй. – Она предлагала их вам на обед, не так ли, мисс Льюис?

– Да, – поддержала я эту ложь. – Я положила несколько штук в карман и, наверное, забыла про них. Пожалуйста, простите меня.

Лорд Ливингстон вроде бы лояльно отнесся к этому сообщению и быстро потерял ко мне интерес.

– Ну, что ж, – проговорил он. – Я должен попрощаться.

– Доброй ночи, отец, – сказал Эббот, а за ним Николас.

Кэтрин насупилась, а Джени выпрямилась и пролепетала:

– Спокойной ночи, папочка.

Но отец был уже слишком далеко.

– Мисс Кэтрин, – нахмурилась миссис Диллоуэй, – кумкват я заберу.

Девочка отдала экзотический фрукт и торжествующе сложила руки на груди.

– Что бы вы ни говорили, а я знаю, где вы его взяли.

– Достаточно, – строго сказала миссис Диллоуэй. – Мальчики получат десерт и Джени тоже. А вы отправитесь в свою комнату и хорошенько там подумаете о том, как мы в Ливингстон-Мэноре принимаем гостей.

Кэтрин встала и с надменным видом направилась к двери.

– Пожалуйста, – попросила я, – не наказывайте ее.

Кэтрин бросила на меня колкий взгляд.

– Это неважно, – сказала она, идя к лестнице. – Все равно я не люблю лимонный торт миссис Марден.

Когда дети легли спать, я вернулась в свою комнату и принялась за письмо домой.

Дорогие мама и папа,

я в Англии, у меня все хорошо. Но должна вам признаться: я работаю не в Лондонской оранжерее. В интересах нашей семьи я сделала небольшой маневр и, надеюсь, что это вас не разочарует. Я поступила на работу в поместье Ливингстон-Мэнор, чтобы ухаживать за четырьмя детьми. Поместье прекрасное, а дети очаровательные. Недавно их мать умерла, поэтому их поведение легко простить. У них холодный и бесчувственный отец. Он совсем не такой, как ты, папа! У меня разрывается сердце от мысли, что самая младшая девочка даже не может залезть ему на колени, как делала я, когда была маленькой. Ах, дорогие мои родители, как я по вас скучаю! И все-таки я должна остаться здесь, хотя бы на какое-то время. Я должна сделать тут кое-что важное и рада сообщить, что, когда выполню свою задачу, это положит конец нашим финансовым затруднениям.

Не волнуйтесь обо мне. У меня все будет хорошо. У меня здесь прелестная маленькая комнатка, выходящая в сад с камелиями. Здесь так красиво, но вряд ли кто-то это ценит. Я молюсь, чтобы помочь тем, кто живет в поместье, увидеть эту красоту.

Сложив лист и засунув его в конверт, я легла на кровать. Я лежала и, глядя на звезды за окном, думала о детях, лорде Ливингстоне и загадочной леди Анне. Если бы узнать, что с ней случилось! Я ворочалась в постели целый час, а потом решила одеться и выйти погулять. Прогулка пойдет мне на пользу. А кроме того, можно проведать малышку Джени.

На цыпочках я прошла по коридору, поднялась по лестнице и тихонько проскользнула в главное здание. В лунном свете оно выглядело совсем иначе, тени делали картины зловещими, а мебель казалась отвратительной.

Дрожа, я поднялась по ступеням и, пробравшись по коридору к спальням девочек, заглянула в каждую из них. Джени посапывала на своей кроватке, а Кэтрин спала в соседней комнате. Бедняжки. Как жаль, что они потеряли маму!

Я подумала, что нужно бы вернуться к себе, но оранжерея, расположенная этажом выше, манила к себе. Я запомнила, где миссис Диллоуэй оставила ключ – под ковром при входе в коридор. Почему бы мне не пойти туда? Она же просила меня приглядывать за растениями, а я заметила в горшках с орхидеями несколько сорняков. Я бы могла позаботиться о цветах. А почему бы и нет? Я зайду туда только на минутку. Я быстренько полью деревья, вырву сорняки и тут же вернусь к себе в постель.

Я нашла ключ, вставила его в скважину и, быстро шагнув в оранжерею, закрыла за собой дверь. Над головой сквозь стеклянную крышу виднелось ночное небо с луной и звездами, и у меня захватило дух от ошеломительного вида, это напоминало фреску великого художника. Неудивительно, что леди Анна так любила это место.

Я подошла к орхидеям и выдернула сорняк из маленького терракотового горшка, в котором рос пестрый бело-розовый цветок.

– Вот ты где, красавец, – прошептала я, вытаскивая корни клевера из торфа. – Так лучше?

Мне показалось, что в ночной тишине я услышала благодарный вздох цветка.

Подойдя к крану, я наполнила до краев зеленую лейку и полила цветы. Капельки воды искрились в лунном свете. Кэтрин знала про кумкваты. Значит, мать приводила ее сюда? Я подошла к окну, что выходило на площадку перед фасадом дома, подняла шпингалет и впустила в помещение ночной воздух. Наклонившись, я заметила на балконе этажом ниже чью-то фигуру. Человек стоял и смотрел в сад. Лорд Ливингстон. Он оперся локтями на перила и положил голову на руки.

Я завозилась со шпингалетом, стараясь закрыть окно, прежде чем он меня заметит, и случайно уронила вниз, на балкон, камешек с подоконника. Поскорее закрыв окно, я съежилась, а потом потихоньку пробралась к выходу, заперла дверь и положила ключ обратно под ковер.

С колотящимся сердцем я на цыпочках пробежала по коридору и спустилась по лестнице. Там я с облегчением вздохнула, радуясь, что оказалась на втором этаже, но когда свернула за угол, то на кого-то наткнулась. Судя по габаритам, это был мужчина.

– Простите, – быстро проговорила я, – я тут, м-м-м, просто посмотрела, спят ли дети.

Освещение было слишком тусклым, чтобы рассмотреть его лицо, но когда он заговорил, мои руки покрылись мурашками.

– Флора?

– Десмонд?

Глава 14. Эддисон

На следующий день, пока Рекс принимал душ, на столике у кровати зазвонил мой мобильник. Номер был незнакомый, и я решила не отвечать, предполагая, что это может быть Шон. Однако когда проверила голосовую почту, с облегчением поняла, что это был деловой звонок. Какая-то женщина из Челси интересовалась, нельзя ли разбить садик на заднем дворе недавно купленного дома.

– Ты что-нибудь разузнала про Джорджию? – спросил из дверей ванной Рекс, обернув бедра полотенцем; его грудь была мокрой.

– Нет, – ответила я. – Сомневаюсь, что что-то получится.

– Что ж, тогда поищем другой путь. Может быть, Флору знал кто-то в городе. Я подумал, не сходить ли сегодня в кафе? Там и провести исследования. Возможно, я смогу кого-нибудь расспросить об этом.

– Да, – сказала я. – Неплохая мысль.

– Хочешь поехать со мной?

– Нет, я лучше останусь.

– Хочешь заняться прополкой, не так ли?

– Как ты угадал?

– Прочитал по твоим глазам.

Я улыбнулась:

– А тебя разве не раздражает, что в клумбах с гортензиями растут одуванчики и клевер?

– Нет, – усмехнулся он. – Но тебя точно раздражает. Я это прекрасно понял. – Он прижал меня к себе. – Ты ведь знаешь, что мои родители могут нанять кого-нибудь для работы в саду?

Я кивнула:

– Но мне нравится заниматься садом.

– Я тебя обожаю.

Чуть позже мой мобильник опять зазвонил, и я осторожно ответила:

– Алло?

– Здравствуйте, это Джорджия Хиллман. – Женский голос был усталым и каким-то надтреснутым. – Я получила сообщение с просьбой позвонить по этому номеру.

– Да! – оживившись, ответила я. – Меня зовут Эддисон Синклер. Я сейчас в Англии, в месте, которое называется Ливингстон-Мэнор, и я…

– Что вы сказали?

– Я говорю, что я сейчас в Ливингстон-Мэноре.

Из трубки не доносилось ни звука.

– Мисс Хиллман, вы на проводе?

– Да, – наконец ответила она. – Я тут.

– Простите, что беспокою вас, – продолжала я, – но я случайно обнаружила информацию о женщине, которая здесь работала, ее звали Флора Льюис. Вы случайно не знаете ее?