Наследство - Кира Измайлова

— Постой, — спохватилась Мария-Антония. — Ты говорил сперва — "Хоуэлл", а теперь "Хоуэллы"!

— А, ну да, — кивнул он. — Их двое. Они близнецы. Один — глава корпорации, второй на подхвате. Это он меня нанял, он… в общем, если мы тут с тобой несколько идей придумали, то у него, наверно, их целая сотня, и все разработаны от и до, во всех возможных вариантах! Говорю же — голова золотая…

— Но главная цель понятна, — задумчиво проговорила девушка. — Устроить шумиху, отвлечь внимание и завладеть моими землями… Но что же они будут делать, если я откажусь участвовать в этом? Если я потребую вернуть мне мои владения?

Генри посмотрел на нее так, что осталось только криво усмехнуться.

— Понятно. Выбора у меня нет.

— Это точно, — сказал он негромко. — Нет. Ты сама никогда не докажешь, кто ты на самом деле. Ну а даже если докажешь… Что ты будешь делать с замком в самом сердце Территорий? Туда просто так никто не сунется, даже за сокровищами… вот разве что за эринитом! Ну так тебя живо уберут и начнется резня за месторождение. А даже если не убьют — куда тебе деваться? Замуж пойдешь за какого-нибудь королька из тех, что всё еще по своим замкам сидят?

— А почему бы и нет? — усмехнулась она. — Вряд ли они станут возражать против того, чтобы в жилы их рода прилила свежая кровь!

— Тогда не мудруй, — предостерег Генри. — Я тебе честно скажу: меня разные люди нанимали, но Хоуэллы среди них особняком, я им больше остальных верю. Конечно, те еще звери, проглотят и не заметят, но вообще-то стараются слово держать. Ни разу меня не обманули. — Он поправил шляпу, чтобы не сползала на лоб. — Ты сделай, что они попросят. Взамен получишь свою сокровищницу… ну, может, не всю, — добавил он справедливости ради, — но достаточно, чтобы за такое приданое любой удавился, хоть благородный, хоть не очень. А может, и процент от добычи эринита стребовать сможешь… Пока что загадывать?

— Я поняла, — кивнула принцесса и замкнулась в молчании.

Да, кажется, она действительно нужна этим Хоуэллам. Хотя бы того ради, чтобы устроить шумиху и отвлечь внимание от месторождения. За это можно потребовать… нет, попросить, и очень вежливо, ибо она не в том положении, чтобы требовать! Если она будет вести себя так, как нужно этим людям, возможно, её оставят в живых. Хотя… может быть, и избавятся, когда месторождение окажется в их руках. А может, наоборот, будут беречь, как залог владения теми землями. Пока рано гадать, в этом Монтроз прав, сперва нужно взглянуть на его нанимателей, а тогда уже она сможет решить, как действовать. Какой быть: напуганной принцессой, не понимающей, что творится вокруг, — и ведь даже играть особенно не придется! — или же властной особой, хорошо осознающей свое место под солнцем.

Только места под этим солнцем, как прекрасно понимала Мария-Антония, для нее-прежней уже нет. Нужно либо искать новое, либо смириться и стать чужой марионеткой, либо… присоединиться к предкам. К родителям. Жаль, что Генри Монтроз явился так рано, еще несколько лет, и она, может статься, тихо умерла бы во сне, и ей было бы всё равно, что станется с ее замком, с месторождением…

"Нет, — сказала себе Мария-Антония. — Нет. Если бы не заклятие, все, кто был в замке, прожили бы положенный им срок и умерли, как подобает, — кто своей смертью, кто насильственной, неважно. Но заклятие было твоим, только твоим, и оно не сработало, как нужно. Не по твоей вине, должно быть, всё спутала эта их Катастрофа… Но всё равно: из-за тебя несколько сотен людей уснули волшебным сном и никогда уже не проснутся! И пусть умерли они во сне, счастливыми, но… умерли. Не в срок. Неправильно. — Она мотнула головой. — Самое малое, что можно сделать для них, — это предать погребению. Вот этого ты и потребуешь от Хоуэллов. Пусть забирают сокровища, что от них теперь проку? Лишь бы не тронули семейный склеп и перенесли в него кости родителей, а прочих захоронили, как подобает… А как подобает?.."

…Генри то и дело косился на принцессу: та закончила допрос, вроде бы удовлетворившись его ответами (а он старался отвечать по возможности честно, но не выдавая излишней информации; впрочем, она с легкостью воспроизвела догадки, над которыми он ломал голову не один день, не дурочка оказалась), и теперь ехала молча, думала о чем-то.

Молчание длилось достаточно долго, чтобы он успел расслабиться. В прерии было хорошо: солнце стояло высоко, в траве пели кузнечики и прочая насекомая мелочь, шныряли туда-сюда псы, разведывали дорогу… Под копыта лошадей стелилась высокая трава, чуть взблескивал по правую руку ручеек — пока что им по пути, завтра разойдутся, возьмут восточнее, с водой тогда будет тяжело, пока не доберутся до Майинахи, там воды — хоть залейся, главное, не утони! Ну да ничего, он знает пару родников и колодцев, ноги мимо не пронесут, а может, встретятся знакомые племена, им сейчас самое время откочевывать на запад, так можно будет разжиться чем-то съестным и новостями…

Генри сдвинул шляпу на затылок и подставил лицо солнцу. Жарко. Хорошо бы сейчас грозу… Не такую, чтобы всё смыло, а так, на пару часов. Грозу он тоже любил — молнии эти, грохот, будто за черными тучами резвится парочка многопудовых огневозов, ливень, тёплый… да даже если и холодный, по такой жаре будет в самый раз! И запах, конечно: перед грозой и после нее прерия пахнет совершенно по-особенному, ни с чем не спутаешь.

Он потянул носом: нет, грозу ничто не предвещало. Ни одного облачка в синем-синем небе, да и пахнет только разогретыми солнцем травами, цветами, которые он не все знал по именам, да и никто, наверно, не знает, разве что тоув какой-то вроде Стефана… Воздух густой, горячий, сладкий…

— Генри, — неожиданно окликнула его принцесса, заставив вздрогнуть.

— Чего?

— В какого бога нынче верят в твоих краях? — спросила она серьезно. Не нашла, чего поумнее спросить!

— Да в разных, — ответил он неопределенно.

— Что значит — в разных? — приметно напряглась она. — Как такое может быть? В мое время вера в бога единого и…

— Да, в него тоже верят, — поспешил сказать Генри. — Церкви есть, всё, как полагается. Я сам крещёный, — добавил он зачем-то. — Матушка настояла, а мне, в общем, без разницы.

— То есть ты не веришь? — вскинула бровки принцесса.

— Ну как сказать… — уклончиво ответил он. — Верю, конечно. В церковь только не хожу, некогда мне. Мне больше по душе те, кто говорят, что храм божий — это весь мир, так на кой мне крыша — мне это вот небо милее!

— А что, кто-то говорит иначе? — неподдельно изумилась она.

— Погоди, — насторожился Генри. — Я что-то не пойму… Я слышал, в давние времена с этим строго было. А ты…