Где же ты, любовь? - Барбара Картленд

— Видите ли, — прошептала она, — я очень хочу, чтобы вы добились настоящего успеха. Я хочу, чтобы вы стали… премьер-министром.

— И полагаешь, что для этого, — спросил ее Майкл, — я должен со всеми ладить?

— Я так не говорила, — ответила Мэри, — но мне не нравится читать в газетах, когда они… они пишут что-то против вас. А еще пришло столько недобрых писем.

— Не волнуйся, Мэри.

— Но я и правда волнуюсь, — вспыхнула Мэри. — А вот телеграммы. Мне кажется, вам они понравятся.

Положив их перед ним на стол, она на минуту задержалась, словно ожидая, что Майкл скажет ей еще что-то. Но когда он погрузился в чтение телеграмм, она тихонько вышла и оставила его одного.

Майкл просмотрел телеграммы. Среди сотен одинаковых текстов он нашел одну, которая его удивила.

«Удачи. Мы с вами. Жители работного дома Сондерс-Лейн».

Майкл удивленно и одновременно возмущенно смотрел на эту телеграмму.

— Чья это была идея? — удивлялся он. Перед ним внезапно появилось лицо Синтии. — Черт бы ее побрал! — воскликнул он в сердцах. — Почему я не могу забыть о ее существовании?

Глава 9

Синтия быстро просматривала вечерние газеты, будто хотела что-то найти.

Уже больше недели в газетах обсуждали и комментировали речь Майкла в палате общин.

Назревала буря, о которой Синтия много слышала. Сэр Норман был крайне враждебно настроен по отношению к Майклу.

Он, очевидно, убедил себя в тот вечер, когда Майкл приезжал к нему обедать, в том, что этот молодой человек ничего хорошего не сделает.

— Я сломаю его, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, — много раз заявлял он. — Обычно меня не слишком-то беспокоит политика, но этого выскочку нужно остановить. Я кое-что значу в Мелчестере. И я использую все мое влияние, чтобы избавиться от этого нахала, который ради своей выгоды готов разрушить всю страну.

Синтия ездила из «Клэверли» на Сондерс-Лейн и узнала, что там у Майкла есть сторонники, чьи голоса ценились так же высоко, как и голос сэра Нормана, когда дело доходило до выборов.

— Мы его выбирали, — говорили они ей, — пришло время, когда кто-то должен высказать все этим выжившим из ума старикам из Вестминстера. Они только и говорят, что они наши представители, а по-настоящему нас стал представлять только наш Майкл.

Синтия теперь проводила большую часть дня в старом работном доме.

Первым делом она дала ему имя. Теперь он стал называться «Сондерс-Корт», как гласила бело-золотая табличка на его ярко-зеленой свежеокрашенной двери.

Здание это и в лучшие свои времена выглядело некрасивым. Но покраска, новые ставни на окнах и вычищенный от мусора двор совершили чудо. Еще более удивительные перемены произошли внутри дома. Они проявились не только в яркой окраске чистых стен и свежем запахе отмытых коридоров, но и во всем облике людей, живших там.

Синтия познакомилась с обитателями дома и вскоре стала желанной гостьей во всех его комнатах, хотя вначале многие из них отнеслись к ней с подозрением.

Когда все было налажено, Синтия вернулась в Лондон. Но она не призналась бы даже себе, почему ей захотелось покинуть «Клэверли» в этот самый момент.

Это произошло вскоре после сенсационной речи Майкла. Ей почему-то захотелось оказаться в самой гуще событий и послушать, что об этом говорят другие люди, а не только сэр Норман.

Ее отец и Лавиния уже вернулись с юга Франции. Синтия с удивлением обнаружила, что лорд Мельтон выглядит измученным и уставшим, словно он не отдыхал, а тяжело и напряженно работал.

День и ночь дом был полон гостей, так как Лавинию охватило лихорадочное желание развлекаться. Поскольку лондонский сезон подходил к концу, она зазывала в гости всех и каждого, кто только соглашался. Завтраки сменялись зваными обедами, обеды — коктейлями. Лорд Мельтон скрывался от этой суеты в своем кабинете и редко появлялся оттуда.

Синтия не решалась упоминать при отце имени Майкла, но все же ей было интересно, что он думает по поводу той сенсации, которую вызвал этот молодой человек, посмевший так самоуверенно возразить ему и отказавшийся принять его предложение.

Однажды Синтия тихо сидела в углу комнаты и смотрела на отца, не прислушиваясь к его беседе с двумя гостями, которые, как она догадалась, были журналистами.

Он выглядел уставшим. Она заметила, как сильно поседели его волосы.

«Интересно, а почему я так беспокоюсь о нем?» — спросила себя Синтия.

Она и сама знала ответ. Потому что последние недели изменили ее взгляд на людей.

Впервые в жизни она начала искать их внимания, пытаться понять их, посочувствовать проблемам и горестям.

Газетчики уже закончили беседу и вышли из комнаты.

Лорд Мельтон повернулся к Синтии:

— Привет, дорогая! Ты хотела что-то спросить?

Она встала и подошла к нему. Пока она шла по комнате, ее окружал одуряющий аромат цветов. Вся комната выглядела какой-то нереальной.

Неожиданно она поняла, что уже несколько минут молча стоит рядом с отцом.

Он вопросительно посмотрел на нее:

— Ну?

— Я думала о тебе, — ответила Синтия, хотя и не собиралась говорить это.

— Весьма польщен, — сказал лорд Мельтон. — Но почему?

— Меня удивил твой усталый вид. Тебе стало труднее справляться с делами, чем раньше, — ответила Синтия.

Он пристально посмотрел на нее, затем пожал плечами:

— Я старею, дорогая. Это печальная неизбежность.

— Я никогда не думала, что это случится с тобой.

Лорд Мельтон улыбнулся:

— Ты слишком серьезно настроена, Синтия. Прости, что я так говорю, но это не похоже на тебя.

Синтия на мгновение задумалась. Потом она опустилась в низкое кресло и обняла руками колени.

— Ты говоришь, что это на меня не похоже, — тихо сказала она. — Интересно, насколько хорошо ты меня знаешь?

Лорд Мельтон удивленно поднял брови, но ничего не сказал в ответ. Через секунду Синтия быстро добавила:

— Но мы сейчас говорили о тебе. Ты сказал, что стареешь. Мне бы хотелось задать тебе довольно дерзкий вопрос, ты позволишь?

— Конечно, задавай, — ответил лорд Мельтон. — Но не обещаю, что отвечу на него.

— Но на самом деле это очень простой вопрос. Ты счастлив?

Ей показалось, что отец попытался поудобнее устроиться в своем кресле. Потом он выразительно взмахнул рукой и с нарочитой легкостью переспросил:

— А что такое счастье?

— Если человек счастлив, то нет нужды объяснять это, — ответила Синтия.

— Это похоже на правду! Ладно, тогда я несчастлив.

Такой откровенности от него она не ожидала. Но приняла его ответ, заметив в свою очередь: