Сто глупых идей (СИ) - Венджинс Ник

- Я не верю... – выдохнула я, отодвинув штору.

- Придется, - пожал плечами Эрнесто. – Через час спускайтесь в общую гостиную. Там сегодня соберутся все постояльцы отеля - коих уже немало – и мы попробуем обсудить программу предстоящих развлечений. После чего смею пригласить вас на ужин, что состоится в ресторане. Вы не откажете мне?

- Вам? – охрипшим голосом глупо переспросила я, во все глаза таращась на этого странного мужчину. Он не смотрел мне в глаза, а делал вид, что крайне заинтересован видом из окна.

- Ну да... – открыв балконную дверь и выйдя на лоджию, ответил Эрнесто. – Не переживайте, это не приглашение провести со мной вечер, который обычно заканчивается интимом. Не надумывайте себе. Это всего лишь неформальная деловая встреча. За моим столом соберутся деловые партнеры, и мне бы хотелось, чтобы вы внимательно изучили их лица.

- Зачем? – не поняла я.

- Чтобы в дальнейшем вы, – наконец, повернувшись, как-то непонятно посмотрел на меня Эрнесто, - смогли дать мне дельный совет. Одна голова – хорошо, но две лучше, не говоря уже о том, что в некоторых вопросах... женской интуиции нет равных. Я не из тех, кто слушает лишь голос разума, Полина. Нужно совмещать навыки, дарованные свыше, и тогда это дает превосходные результаты. Во всех сферах жизнедеятельности.

- А если мной движет корысть?

Я с невероятным трудом вырвала это жгучее признание откуда-то из глубин себя, изо всех сил надеясь, что Эрнесто воспримет его всерьез, но он лишь иронично улыбнулся в ответ, разбив последние надежды на исповедь. Да и какая исповедь?! Я застыла, чуть ли не с открытым ртом. От его обворожительной улыбки и смеющихся глаз внутри меня расцветал дивный сад с певчими птицами, заглушающими своими неземными трелями голос разума. Всё, абсолютно всё перестало иметь для меня значение. Всё потом, сейчас это не являлось самым главным во Вселенной. Гораздо важнее было то, что творилось в моём сердце. Исход декабря, а в сердце почему-то звучали свирели весны...

«Я влюбилась, это же очевидно», - с горечью констатировала я, и жуткая боль от предстоящего предательства пронзила меня с головы до пят, мигом окунув и в воспоминания разбитого замужества, и в шантаж, коим наградил меня ненавистный Петрович.

- Через час спускайтесь в холл, оттуда вас проводят в гостиную. Вот ваш ключ, а я пошел к себе. Если что нужно - звоните напрямую мне, всё-таки это я вас сюда приволок, - напомнил Эрнесто.

- И стоит мне позвонить, как хозяин этого великолепного отеля начнет бегать, будто коридорный мальчик? - съязвила я, пытаясь за насмешкой скрыть собственное бессилие и отчаяние. И слова попали в цель. Эрнесто обиделся. Его лицо передернуло отвращением ко мне, и он буркнул, открывая входную дверь:

- Никому в моем отеле не позволено относиться к служащим, как к тем, кто «бегает» по щелчку пальцев. И если мне плевать на привычки VIP-персон в данном вопросе, то не стоит и сомневаться, что...

- Оу, - криво усмехнулась я, не позволив ему продолжить, - конечно, куда мне до VIP-персон! Я так, серая канцелярская крыса, чисто по недоразумению попавшая в Рай. Не морочьте мне голову, Эрнесто: богатые люди очень любят выставлять себя простачками, якобы говорящими на одном языке со всеми остальными плебеями. Но это так показушно, что тошнит.

Эрнесто, ничего не ответив на это, вышел в коридор и тихо прикрыл за собой дверь.

А я залилась слезами.

Я всё испортила! А ведь могло бы... Да ничего не могло бы получиться! Что за идиотские малолетние надежды! Он на такую, как я, никогда не посмотрит! Ибо давно известно: деньги к деньгам.

Глава 10

Через час Полина не пришла. Она даже не позвонила по номеру телефона, что я оставил ей, хоть и обратила внимание на листок в прихожей ее апартаментов.

В отеле установлены глушители сигналов и нет возможности подключаться по WI-FI. Здесь только проводная сеть и исключительно проводной телефон. Это единственная вещь, к которой труднее всего привыкают постояльцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Не позвонила... – выбирая костюм для ужина, хмурился я. – Да и зачем? Не позвонит же она со словами: «подождите меня, спустимся вместе». Она страшно боится показаться неопытной. Господи, надо же так комплексовать, чтобы начать грубить! Уму непостижимо. Как с ней муж-то уживается?! И главное, все люди почему-то свято верят книжным романам и киношным мелодрамам, будто начав отношения с заковыристых ссор, скандалов и недопонимания, они когда-то там, в необозримом будущем, смогут прийти к согласию, притереться друг к другу и прожить счастливо много-много лет аж до гроба. Чушь собачья! Если изначально нет взаимопонимания; если изначально люди бросаются друг на друга по любому поводу, то ни о каком дальнейшем клубнично-ванильном будущем не стоит даже заикаться. А клубнично-ванильное состояние – это основа не только семейного уюта, но и личного здоровья. Если основы нет, то многослойный торт не получится, как и без прочного фундамента даже самый красивый замок превратится, если не в могилу, унесшую жизни, так в ветхий шалаш - точно. Только вот почему-то все за основу принимают какое-то там уважение, соревнования, страсти-мордасти, считалки кто, кому и за что.... когда на самом-то деле основа всегда одна, она универсальная: Любовь... Когда иначе, тогда и Лада нет; тогда рано или поздно какой-нибудь конфликт обязательно выйдет на иной уровень. Сколько таких разводов я веду?.. Да все суды завалены! А сколько исков по алиментам? Такое ощущение, что вся страна только и занята оцениванием чувств в денежном эквиваленте... Да что там страна! Весь мир этим занят, в то время как другие просто играют их жизнями, словно шашками...».

Выбрав костюм, я плюхнулся в кресло и уставился на своё отражение в зеркале. Вся эта афера с адвокатским кабинетом, с несуществующей женой, настолько давила на меня, что хотелось выть. И вообще, почему бы мне не сообщить сегодня-завтра новость о своем разводе с непонятной женой?.. Вон, все разводятся. Что в этом такого? У меня с ней и детей нет, даже вымышленных, так что делить нам совершенно некого, и аморальным я в глазах еще более аморального общества не стану, так что можно опять соврать. Только уже о разводе, с этой, как там ее у меня зовут? А, Марией! 

Как-то странно получается: люди женятся, рожают детей по любви и во имя любви, а потом вся их любовь измеряется в деньгах, будто дети – это общее имущество, которое нужно содержать и отсуживать. Порой настолько противно смотреть на людей, погрязших в корысти и алчности, что так и хочется проиграть дело, а потом честно сказать: вы это заслужили, так как никого не любили, не любите и не полюбите, ибо не способны. Потому что вот она, такая вся из себя злобная фифа, мать детей, неважно скольких. И в гробу она видела своего мужа, что стал алкоголиком. Главное, чтобы он алименты выплачивал на детей, а то, что он уже ото всех отказался, открестился и захотел забыть, как страшный сон, и сам с голоду подыхает, не в состоянии выйти из запоя и найти себе работу да жилье, это ее уже не волнует. У нее маниакальная идея: высшая справедливость! Которая вся, абсолютно вся сводится лишь к тому, чтобы наказать поганца, нагадить ему своей тупой местью и поиметь эти банковские бумажки - талоны на еду, где номинально нарисована цена мифического золотого запаса страны. Они ей очень нужны, эти тысячи, они положены ей по закону на содержание имущества, ой, то есть на общих детей – это такие живые, вечно голодные засранцы, что вдруг перестали быть «рожденными во имя любви», а резко превратились в «рожденных от этого козла», с которым нужно было заключать деловое соглашение прежде, чем заниматься той самой постылой любовью. Но она лоханулась, не заключила договор, испугавшись, что мужик сбежит, так и не дойдя до постели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она ведь наивно полагала, что мужчина не станет разбрасываться семенем, ее почему-то не убедили его прошлые связи и – о! – пресловутый колоссальный опыт в постельных утехах. Почему-то логически у нее это в мозгу не срослось, что в данном вопросе количество отнюдь не переходит в качество. А с голубых экранов ежедневно продолжает литься ложь, будто богатый опыт в постельных делах приравнивается к взрослости, степенности, порядочности и осознанности своих жизненных телодвижений, особенно тех, что поступательно-возвратные.