Вечный хранитель - Виталий Гладкий

— Может, в следующем году возглавишь это дело? — с надеждой спросил Жук. — Народ найдется…

— Нет. Ты же знаешь, я волк-одиночка. Многолюдье меня раздражает.

— Скажи лучше, что у тебя на примете есть что-то козырное…

— Как ни странно, но увы, даже в отдаленной перспективе ничего не вижу. Пытаюсь нащупать какую-нибудь ниточку, но в итоге пока получаю голый вассер. В общем, тоска. Потому и приперся сюда, может, что в голову придет, когда оприходую литра три этого пойла, — Глеб указал на братину с глинтвейном.

— А я пришел, чтобы обмыть сделку. С прошлого года у меня завалялось кое-какая рухлядь, так я сегодня толкнул ее иностранцам. Хорошие бабки получил. Теперь мне хватит перекантоваться до следующей весны.

— Было что-то стоящее?

— Как по мне, так барахло. Ни серебра, ни злата. Медь, бронза и черепки.

— Нашел на Симкином погосте?

— Нет, в другом месте. Есть у меня такая заначка на черный день. Ежели дела идут совсем худо, я гребу туда и достаю все, что лежит поближе к поверхности земли. Глубже зарываться боюсь. Может завалить.

— Какой век? — поинтересовался Глеб.

— Немчуре я сказал, что пятнадцатый, но на самом деле не старше семнадцатого, а то и восемнадцатый. Больно работа хорошая. Так чисто в пятнадцатом веке не работали. Ну да им все равно. Лишь бы старина.

— А как они твои находки вывезут из страны?

— Это их заботы. А вообще, каналов хватает. Хоть бомбу вези. У нас сейчас не граница, а решето.

— И то правда… — сказал Глеб; и вдруг почувствовал на себе чей-то недобрый пристальный взгляд.

Стараясь не делать резких движений, он переменил позу, взял кружку с глинтвейном и как будто от нечего делать стал с безразличным видом оглядывать зал ресторана.

Народу было много. С некоторыми Глеб был знаком лично, кого-то знал по именам, кого-то — только в лицо, но были и незнакомцы. И как раз один из них, явно чужак, который сидел в дальнем конце зала, в тени, буквально пожирал Глеба хищными глазами. Стараясь не смотреть на него прямо, а всего лишь держать в поле зрения — чтобы не вспугнуть — Тихомиров-младший начал в уме лихорадочно перебирать всех тех, с кем ему доводилось встречаться.

Увы, этот человек не значился в его мысленной «записной книжке». Он вообще казался не от мира сего. У него были длинные волосы с проседью, тонкие, лихо закрученные на французский манер усы, и борода-эспаньолка. Нынче такие бороды редко кто носит, разве что экстравагантные представители богемы, начинающие день с посещения личного визажиста; эспаньолки были в большой моде до революции 1917 года.

«Интересно, как его пустили в ресторан?» — подумал Глеб. В «Королевском дворе» на фейс-контроле стоял не человек, а зверь; обычно его звали не по имени — Никита, а по прозвищу — Винт. Его он получил за феноменальную память на лица, которые были записаны в его башке, как на жестком диске винта — компьютерного винчестера.

Никита помнил всех, кто побывал в ресторане со дня открытия. Мало того, он мог с одного взгляда определить, что за человек стоит перед ним и сколько у него денег в кармане. Буянам и дебоширам в «Королевский двор» путь был заказан.

Однако нужно отметить, что перед творческой братией Винт все-таки пасовал. Он уважал творческие личности. И когда кто-нибудь из артистов, художников или журналистов перебирал лишку и начинал свинячить, Никита вежливо брал такого индивидуума под белые руки, выводил на улицу и подзывал такси; бывало, что он и оплачивал доставку домой «груза», совсем не вязавшего лыка.

Спорить с ним, а тем более бодаться, было бесполезно. Винт был двухметрового роста, имел пудовые кулаки и черный пояс по карате. Кроме того, как поговаривали, он служил в ФСБ или ГРУ, и даже где-то воевал, но на эту тему Никита никогда не распространялся.

Глеб знал, что Винту платили как шеф-повару, а то и больше. Зато хозяин ресторана мог особо не беспокоиться о своем заведении — рэкетиры обходили «Королевский двор» окольными путями. Правда, Глеб подозревал, что не из-за большого пиетета перед Никитой. Скорее всего, у Винта была прочная «крыша» в виде его сослуживцев, продолжавших работать в органах.

«Где я видел этого фраера? — думал Глеб. — Где и когда? Очень знакомая мордуленция… И притом навевает неприятные ассоциации. Ну, вспоминай же, вспоминай, олух царя небесного!» Увы, мыслительный аппарат Тихомирова-младшего только бестолку напрягал свои извилины, работая вхолостую.

Наверное, незнакомец каким-то шестым чувством уловил флюиды настороженности, исходящие от Глеба, потому что сначала резко опустил взгляд на стол, а затем подозвал официанта, рассчитался и быстро пошел к выходу. Он был среднего роста, изящного (даже хрупкого) телосложения и немного приволакивал правую ногу.

Глеб машинально отметил, что на его столе присутствовала только минералка, а из еды — какой-то салат и хлеб. «Хорошо повеселился мужик…» — мысленно улыбнулся Тихомиров-младший. Но улыбка эта вышла несколько кривоватой, потому что в душу змеей подколодной вползло беспокойство.

«А ведь этот клиент пришел в кабак только ради меня, — подумал Глеб и похолодел. — Неужто менты пустили по моему следу наружное наблюдение? Возможно… Но с какой стати? Или Арсений Павлович не поверил, что мне неизвестен человек, которого убили возле нашего дома? Не исключено, что так оно и есть. Майор — мужик недоверчивый. Уж я-то знаю… Нет, все равно что-то не вяжется! Больно заметная фигура этот любитель носить эспаньолки. Он не может быть сотрудником службы наружного наблюдения. Такие прикиды есть разве что в запасниках киностудий, но никак не в милиции. Этот чудак на букву «м» словно шагнул в XXI век с шестидесятых годов прошлого столетия…»

Светлый пиджак в мелкую клеточку с накладными плечами на одной пуговице, узкие черные брюки едва достающие до щиколоток — это чтобы народ мог любоваться яркими носками красного цвета, туфли с острыми носами на высоком каблуке… В общем, мужик выглядел пародией на пижона, которого достали из сундука спустя полвека и забыли стряхнуть с него нафталин. Он никак не тянул на стилягу шестидесятых, в том числе и по возрасту. Мужику стукнуло как минимум пятьдесят, определил Тихомиров-младший.

— …Глеб, ты что, уснул?! — словно откуда-то из небес раздался голос Жука.

— А, что?.. — встрепенулся Глеб. — Почему уснул? Задумался.

— Ну ты даешь… А я тут соловьем заливаюсь, байки травлю. Кому, спрашивается?

— Не обижайся. На меня иногда находит.

— Что-то задумал? Неужто новый поиск? Эх, взял бы ты меня… Все равно балду гоняю. До зимы совсем тоска заест. Я готов с тобой работать под минимальный процент. Твои семьдесят, мои — тридцать процентов. Харч у меня будет свой. Инструменты тоже. А, Глеб?