Фальшивый принц - Дженнифер Нельсен

Я покачал головой.

— На них ваше имя?

— Конечно нет. Как я уже сказал, это лишь моя интерпретация написанного. Скажи мне, кто это написал.

— Я хотел попрактиковаться в писании правой рукой. Я нашел это в корзине для мусора.

— Спрошу прямо: это ты написал?

Я попробовал рассмеяться, но быстро передумал из-за боли в боку.

— Не думаете же вы, что я так глуп.

— Роден тоже не мог этого написать, — сказал Коннер. — Остается Тобиас.

— Так спросите его.

— Думаю, не стоит, — сказал Коннер. — Лучше пусть Тобиас уверится в том, что я собираюсь выбрать его. Чем больше он будет в том уверен — если это он написал, — тем менее осторожным он будет и в конце концов выдаст себя. — Коннер усмехнулся, а затем добавил: — Я уверен, эта тайна останется между нами, так ведь?

Он не ждал ответа, и я не ответил. Коннер встал и посмотрел на меня. Он поднял мое лицо и оглядел его на предмет синяков и порезов.

— Ты стал еще лучше после моего подземелья. Надеюсь, этот опыт заставит тебя смириться.

Он принял потерянное выражение моего лица за ответ и продолжил:

— Ты трудный подросток, Сейдж, но я думаю, это связано с недостатком дисциплины и надзора, а значит, с этим можно справиться.

Я слышал, что там, в подземелье, ты сказал Мотту, что будешь моим принцем. Это так?

— Я вам нужен.

— Почему это?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с силами для ответа.

— Тобиас и Роден не смогут убедить регентов. А я смогу.

— Это значит, что ты будешь их принцем, — сказал Коннер. — Но будешь ли ты моим принцем?

Я медленно кивнул. Коннер улыбнулся и сказал:

— У тебя есть еще неделя, чтобы доказать мне это. Сегодня спи, на уроки отправишься завтра. Иди отдыхай.

Он так и не спросил меня про камень, но получил то, что ему было на самом деле нужно: я пообещал стать его принцем.

25

Когда меня уложили в постель, Эррол попытался заняться моей спиной, но делал это так неуклюже, что я активно сопротивлялся, а когда проснулся, оказалось, что рядом сидит Имоджен.

Я пробормотал приветствие. Она взглядом показала, что в комнате Эррол, он стоял у стены и выглядел сердитым. Я закрыл глаза и снова заснул.

Когда я проснулся в следующий раз, Имоджен влажной тряпкой протирала мне лицо. За окном стало темнее, хотя огней еще не зажигали. Я осмотрелся кругом, мы были одни.

— Где Эррол? — спросил я.

— Его нет. Пока что.

— Так тебя из кухни отправили прямо сюда?

— Никто больше не захотел идти после того, как Эррол рассказал, сколько с тобой проблем.

— Он мне только больнее делал.

Она нахмурилась.

— Я постараюсь быть аккуратнее. Дай взглянуть.

— Не надо. Если выглядит плохо, тебе придется лить туда эту гадость.

— Эта гадость спасет от инфекции. — Она помогла мне перевернуться на живот, подняла рубашку и сдвинула повязку. Она молча смотрела мне на спину. Казалось, она даже не дышит. — Ах, Сейдж!

— Всего лишь ссадина…

— Выглядит она ужасно. Еще и синяки… — Она осторожно провела пальцами по моей спине.

— У тебя руки холодные, — пробормотал я.

— А у тебя кожа горячая. — Она размотала повязку. — Рана затянулась, это хорошо, но все же надо ее промыть дезинфицирующим раствором.

Я зарычал и зарылся головой в подушку. Она смочила полотенце и протерла мне спину, стараясь причинить мне как можно меньше мучений. Наконец она закончила и, пока я восстанавливал дыхание, сделала мне новую повязку.

— Слуги говорят, ты сделал это из-за какого-то камня, — сказала она. — Нас заставили искать его повсюду, но никто не смог найти. Куда ты его дел?

— Что тебе обещали за мой ответ?

Имоджен отпрянула, обиженная:

— Я не шпионка. Я просто спросила.

— Если бы ты узнала, где камень, они попытались бы выведать у тебя ответ.

— Ты единственный в целом мире, для кого этот камень что-то значит.

— Это золото.

— Что бы это ни было, глупо было бросать вызов Коннеру.

— Осталась неделя. Потом все изменится.

— Ты ничему не научился в подземелье? Ничего не изменится, пока ты живешь по правилам Коннера. Тебе надо придумать, как выбраться отсюда.

— Если он выберет меня, я мог бы и тебя отсюда вытащить.

Она помолчала, потом сказала:

— Ты не в себе от истощения.

— Это не так.

— Так, — настаивала она. — Сейдж, это так, поверь мне.

— Когда я стану принцем…

— Какой бы титул тебе ни присвоили, ты всегда будешь слугой Коннера. Ты всегда будешь принадлежать ему и не сможешь принимать решения. Но хватит об этом, тебе надо поесть. Ты можешь сесть?

С помощью Имоджен я кое-как сел. Она предложила покормить меня, но я сказал, что попробую сам.

— Став королем, я мог бы провести Коннера, — сказал я, съев пару ложек теплого овощного супа. — Освободиться от его влияния. Тогда ты могла бы…

Тут в комнату вошли Тобиас и Роден. Они остановились в дверях и изумленно таращились на меня.

— Думали, не увидите меня больше? — спросил я.

— Это как покойника увидеть, — сказал Роден.

— Мы не думали, что Коннер вернет тебя сюда, — сказал Тобиас. — После того, что ты сделал.

— Значит, нормально, что он крадет у меня, и ненормально забрать это назад?

Они не ответили и уставились на Имоджен, явно желая, чтобы она ушла, прежде чем они скажут что-то еще. Я доел суп и вернул Имоджен тарелку. Она холодно кивнула, забрала ненужные вещи и быстро вышла из комнаты.

— Все равно тебе теперь бесполезно и пытаться, — сказал Тобиас, садясь за стол. — Ты пропустил столько занятий, что не сможешь догнать нас. Даже Родена. Коннер выберет меня.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Нет, это правда, — подтвердил явно испуганный Роден. — Сегодня за ужином Коннер ясно дал понять, что я разочаровал его, а ты ненадежен. Про Тобиаса он ничего не сказал. Если бы с ним тоже были проблемы, Коннер сказал бы.

— Тобиас недостаточно силен, чтобы стать королем, — возразил я. — Мы с тобой показали себя. А он?

— Я тоже себя покажу. — Тобиас уже покраснел, и я подозревал, он станет еще краснее, когда закончит. — Можете не сомневаться — и не стойте у меня на пути.

Притворившись, будто не заметил его угрожающего тона, я прислонил голову к стене:

— Значит, у тебя есть шанс. Будь сильным. Будь смелым. Покажи ему свои записки. Покажи, чтобы доказать, каким ты стал умным.

Тобиас быстро взглянул на свою стопку бумаг. Он беспокойно наморщил лоб и спросил:

— Ты залезал в мои бумаги?

— Какой мне от них прок? Я просто решил, что записи покажут результат твоего обучения, докажут, что у тебя есть собственные планы.

Тобиас быстро схватил бумаги и бросил в огонь. Он подошел к моей кровати и, ткнув пальцем мне в лицо, прокричал:

— Ты думаешь, ты такой умный, — а будешь состязаться со мной, поймешь, как ты глуп!

— Я никогда не отрицал, что я глуп, — ответил я, ложась на постель. — В этом вся разница.

26

Я проспал весь остаток вечера и всю ночь, проснувшись только когда Имоджен пришла сменить мне повязку. Я хотел о многом спросить ее, но в комнате все время находился кто-нибудь еще, и разговор был невозможен.

На этот раз я был осторожнее и позволил ей делать свою работу, не обращая на нее особенного внимания, хотя это и казалось мне нелепым. Большинство слуг попали в Фартенвуд на лучших условиях, чем я. Да и сейчас им жилось здесь не хуже. Я был куда ближе к слугам, чем к Коннеру Моя дружба с Имоджен, или Эрролом, или Моттом ничем им не грозила.

Утром к моим мышцам вернулась чувствительность. Прошлым вечером я был так утомлен, что и не заметил, как они болели, а может, мне просто не приходилось столько двигаться. Эррол настоял на том, чтобы помочь мне одеться, и даже привел Мотта в комнату, чтобы я принял помощь. Она была мне необходима. Я просто стоял с вытянутыми руками, пока Эррол меня одевал, — это все, на что я был способен.

В тот день мне стоило большого труда не засыпать на ходу, я даже делал вид, будто внимательно слушаю утренних учителей. Мастер Гробс безапелляционно заявил, что без меня они значительно продвинулись, а времени возвращаться назад ради меня нет, так что я должен наверстать все сам, как смогу.

— Вы в Фартенвуде уже неделю, Сейдж, но не продвинулись дальше, чем в первый день.

Я сказал ему, что это, наверное, оттого, что у меня было только два занятия и я, говоря откровенно, не особенно утруждал себя ни на одном из них. От этих слов он только больше помрачнел и сосредоточил все свое внимание на Родене.

Миссис Гавала также сказала, что у нее нет времени возвращаться к пройденному за то время, пока я, как она выразилась, был нездоров, но дала мне две книги, сказав, что в них есть почти вся необходимая информация.