Аня с острова Принца Эдуарда - Люси Монтгомери

— Приходи почаще, Аня, хорошо? — шепнула Руби. — Приходи одна… Ты мне нужна.

— Хорошо ли ты себя чувствуешь, Руби?

— Я? Конечно! Я совершенно здорова. Никогда в жизни не чувствовала себя лучше, чем сейчас. Конечно, это кровотечение, которое было зимой, немного ослабило меня. Но посмотри, какой у меня теперь цвет лица. Я вовсе не похожа на больную!

Голос Руби звучал почти резко. Она, словно обидевшись, убрала руку с Аниной талии и побежала вниз по лестнице в гостиную, где была так весела и беззаботна и так увлечена поддразниванием двух своих обожателей, что Аня и Диана почувствовали себя лишними и вскоре ушли.

Глава 12

«Раскаяние Аверил»

— О чем ты задумалась, Аня? — спросила Диана.

В этот тихий вечер девушки сидели вдвоем в волшебной долине у ручья. В воде отражались чуть покачивающиеся папоротники, на берегу зеленела молоденькая травка, а вокруг опустили белые надушенные занавеси цветущие дикие груши.

Аня со счастливым вздохом очнулась от задумчивости.

— Я обдумываю мой рассказ.

— О, ты уже начала писать? — воскликнула Диана, сразу же загоревшись живым интересом.

— Да. Правда, пока я написала лишь несколько страниц, но уже довольно хорошо продумала все в целом. Было так трудно найти подходящий сюжет. Ни один из тех, что приходили на ум, не годился для героини по имени Аверил.

— Разве нельзя было изменить имя?

— Нет, это было совершенно невозможно. Я пробовала, но не смогла — так же, как не смогла бы изменить твое. Аверил была для меня такой реальной, что какое бы другое имя я ни пыталась дать ей, все равно думала о ней как о Аверил. Но наконец я придумала сюжет, который ей подойдет. За этим последовали волнения, связанные с выбором имен для всех остальных персонажей. Ты представить себе не можешь, до чего это увлекательно. Я часами лежала без сна, обдумывая, какие взять имена. Герой будет носить имя Персиваль Дэлримпль.

— Ты дала имена всем персонажам? — печально спросила Диана. — Если нет, то, может быть, позволишь мне дать имя одному, хотя бы самому незначительному? Тогда у меня было бы такое чувство, что и я приняла участие в сочинении рассказа.

— Ты можешь дать имя маленькому батраку Лестеров, — уступила просьбе Аня. — Он не очень заметный персонаж, но неназванным остался он один.

— Назови его Раймонд Фицосборн, — предложила Диана, располагавшая большим запасом подобных имен, сохранившихся в ее памяти со времен существования литературного клуба, в котором она, Аня, Джейн Эндрюс и Руби Джиллис состояли в школьные годы.

Аня с сомнением покачала головой:

— Боюсь, что это слишком аристократическое имя для мальчика-батрака. Я не могу представить себе Фицосборна задающим корм поросятам или собирающим щепки на растопку, а ты можешь?

Диане было непонятно, почему, если уже вы обладаете воображением, нельзя напрячь его до такой степени. Но, вероятно, Ане было виднее, и батрак, в конце концов, был наречен Робертом Рэем, чтобы при случае назвать его Бобби.

— А сколько, ты думаешь, тебе за это заплатят? — поинтересовалась Диана.

Но об этом Аня даже не думала. Она искала славы, а не презренного металла, и ее литературные мечты были пока еще не запятнаны корыстными соображениями.

— Ты ведь дашь мне почитать, правда? — просительно сказала Диана.

— Когда кончу, обязательно прочту его тебе и мистеру Харрисону и хочу услышать от вас суровую критику. Никто, кроме вас двоих, не увидит его до тех пор, пока он не появится в печати.

— А какой ты собираешься сделать конец — счастливый или нет?

— Еще не знаю. Я хотела бы, чтобы рассказ кончался трагически, потому что это гораздо романтичнее. Но я понимаю, что редакторы имеют предубеждение против печальных концовок. . Профессор Гамильтон сказал однажды на лекции, что никому, кроме гениев, не стоит и пытаться написать произведение с несчастливым концом. А я, — заключила Аня скромно, — далеко не гений.

— Мне больше нравится, когда конец счастливый. Ты бы лучше сделала так, чтобы он на ней женился, — сказала Диана, которая, особенно со времени ее помолвки с Фредом, считала, что именно так должна кончаться любая история.

— Но разве ты не любишь поплакать над рассказом?

— Люблю — в середине. Но лучше, чтобы все кончалось хорошо.

— Я должна ввести в мой рассказ хоть одну трогательную сцену, — задумчиво сказала Аня. — Может быть, я сделаю так, что Роберт Рэй пострадает в результате несчастного случая, и напишу сцену смерти.

— Ты не имеешь права убивать Бобби! — со смехом возразила Диана. — Он мой, и я хочу, чтобы он жил и преуспевал. Убей кого-нибудь другого, если тебе это так уж нужно.

В следующие две недели, в зависимости от расположения духа, Аня либо тяготилась, либо наслаждалась своими литературными занятиями. То она ликовала по поводу появления очередной блестящей идеи, то впадала в отчаяние из-за того, что какой-нибудь своевольный персонаж не хотел вести себя так, как ему следовало. Диана не могла этого понять.

— Да заставь их делать то, что тебе нужно, — говорила она.

— Не могу, — уверяла Аня. — Аверил — такая непокорная героиня. Она делает и говорит то, чего я никак от нее не ожидала. И тогда оказывается, что все уже написанное испорчено, и мне приходится начинать сначала.

Но в конце концов рассказ все же был написан, и Аня прочитала его Диане в тиши своей комнатки в мезонине. Она сумела ввести необходимую «трогательную сцену», не принося в жертву Роберта Рэя, и теперь, читая ее, внимательно поглядывала на Диану. Та оказалась на высоте положения и плакала должным образом, но когда прозвучал конец рассказа, вид у нее был несколько разочарованный.

— Зачем ты убила Мориса Леннокса? — спросила она с укоризной.

— Это был отрицательный герой, его следовало покарать, — убежденно сказала Аня.

— А мне он понравился больше всех, — заявила безрассудная Диана.

— Он мертв, и мертвым останется, — сказала Аня довольно обиженно. — Если бы я оставила его в живых, он продолжал бы преследовать Аверил и Персиваля.

— Да… но ты могла бы его перевоспитать.

— Это неромантично, и к тому же рассказ стал бы очень длинным.

— Ну, ничего, все равно это замечательная история, Аня. Этот рассказ сделает тебя знаменитой, я уверена. Ты уже придумала название?

— О, название я давно придумала. Я назову его «Раскаяние Аверил». Хорошо звучит, правда?.. Ну, Диана, скажи мне откровенно, ты видишь какие-нибудь недостатки в моем рассказе?

— Н-ну, — заколебалась Диана, — тот эпизод, где Аверил печет пирог, кажется мне недостаточно романтичным для такого рассказа. Печь пироги все могут. На мой взгляд, героини рассказов вообще не должны готовить еду.

— Это юмористический эпизод и, несомненно один из лучших в рассказе, — сказала Аня. И можно с уверенностью утверждать, что в этом она была совершенно права.

Диана благоразумно воздержалась от дальнейшей критики, но мистер Харрисон оказался гораздо более суров. Прежде всего он заявил Ане, что в рассказе слишком много описаний.

— Вычеркни все эти цветистые места, — безжалостно предложил он.

Аня со смущением почувствовала, что мистер Харрисон прав, и принудила себя убрать большую часть дорогих ее сердцу описаний, хотя потребовалось трижды переписывать рассказ, прежде чем удалось сократить его настолько, чтобы удовлетворить привередливого мистера Харрисона.

— Я вычеркнула все описания, кроме заката, — сказала она наконец. — Его я просто не могла вычеркнуть. Он был лучше всех.

— Этот закат не имеет никакого отношения к содержанию истории, — возразил мистер Харрисон. — Да и делать героями богатых городских жителей совсем не стоило. Что ты о них знаешь? Почему ты не выбрала местом действия Авонлею? Только назвать деревню, конечно, надо бы по-другому, а то миссис Рейчел Линд, вероятно, решила бы, что героиня списана с нее.

— Нет, это совершенно невозможно, — запротестовала Аня. — Авонлея — прекраснейшее место на свете, но она недостаточно романтична, чтобы стать местом действия какого-нибудь рассказа.

— Смею думать, что и в Авонлее происходит немало романтических историй… да и трагедий также, — заметил мистер Харрисон сухо. — Но люди в твоем рассказе не похожи на настоящих людей, будь то в городе или в деревне. Слишком уж много они болтают и слишком напыщенно выражаются. Есть там у тебя место, где этот малый, Дэлримпль, мелет целых две страницы и не дает девушке и словечка вставить. Да поступи он так в настоящей жизни, она бы его живо отшила.

— Я этому не верю, — заявила Аня решительно. В глубине души она была убеждена, что красивые, поэтичные речи ее героя вполне позволили бы ему завоевать сердце любой девушки. Кроме того, было ужасно услышать об Аверил, величавой, царственной Аверил, что она кого-то «отшила». Аверил отвергала своих поклонников.