Воронограй - Николай Лихарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза Дмитрия сверкнули.
— Ноне я, отче, государь и великий князь московский! А мы проживём и без твоего благословения!..
— Государь и великий князь Московский — Василий, твой старший брат, князь Дмитрий Юрьевич! — твёрдо повторил игумен.
Дмитрий стиснул зубы и, резко повернувшись, вышел из кельи…
Минуты через две в келью вбежал послушник Григорий.
Он был бледен как полотно. Глаза юноши растерянно блуждали по сторонам. По щекам его катились крупные слёзы…
— Отче святой! — выкрикнул он, бросаясь к игумену. — Забрали государя великого!..
Старец воздел очи к небу…
В это время в монастырскую трапезную, где сидел князь Дмитрий Юрьевич, ввели связанного по рукам Василия…
Сзади вели его бояр, тоже связанных.
Князя Семёна Ряполовского между ними не было…
— Подойди сюда, князь Василий! — раздался из переднего угла надменный голос Дмитрия.
Василий послушно приблизился.
Дмитрий, откинувшись назад, сидел на возвышенном настоятельском месте.
Несколько мгновений Шемяка своими чёрными глазами в упор смотрел на брата.
«Ворон!.. Чёрный, зловещий ворон!..» — мелькнуло в голове Василия.
— Князь и брат Василий! — надменно заговорил Дмитрий, достаточно насладившись смущением и унижением своего врага. — Зачем ты привёл татар на Русскую землю?… Зачем ты отдал им в кормление города русские с волостями?…
В трапезной наступило жуткое молчание. Василий поникнул головою и не отвечал.
Разве это правда, что говорит Дмитрий? Разве он много роздал татарам городов и волостей в кормление?… Если и отдал какие, то только чтобы откупиться на время…
— Брат-князь, Дмитрий Юрьевич! — ответил он, поднимая голову. — Неповинен я в том, о чём говорили тебе мои вороги!.. И моему сердцу Русская земля дорога не менее, чем твоему… Решился бы разве я на такое дело?…
Голос великого князя звучал неподдельной искренностью.
Все бывшие в трапезной поняли это; да они и так хорошо знали, что Василий роздал татарам вовсе не так много земли и городов, как говорил князь Дмитрий…
— Брат и князь Василий! — раздался опять голос государя. — Говоришь ты, что неповинен… Так! А кто, скажи, обещал Улу-Махмету и его сыновьям отдать всё Московское княжество?… Кто хотел оставить себе только Тверь?… Опять не ты, брат Василий?…
— Не я! — твёрдо ответил великий князь. — Не безумец я, не нехристь, чтоб решиться на такое дело!..
Насмешливая улыбка скользнула по губам Дмитрия.
— И в этом неповинен, говоришь?… А скажи, как ты не нехристь, — почему любишь сверх меры татарскую речь и их самих? Зачем окружил себя выходцами татарскими?… Их одних и любишь, и милуешь, и даришь без счёта золотом, каменьем и всякими богатствами… За что христиан томишь без меры, гневаешься на них за всё?…
Отвечай, брат, князь Василий!..
Василий несколько секунд молчал.
В словах брата — великий князь сознавал это — была доля правды…
Да, он любит татар, любит их речь… Но раз они перешли в русскую веру, разве они не сделались такими же христианами, как и его коренные бояре?…
Разве татары служат хуже, чем те?… Другие — из постоянных русских бояр и боярских детей — каждую минуту готовы его продать, да и продавали…
Василий невольно оглянулся в ту сторону, где стояли челядинцы и бояре его братьев.
Между ними было немало бегунов, а татары не делают того!.. Они, коли служат государю, служат верно и честно!..
— Молчишь, брат Василий?… — насмешливо проговорил Дмитрий. — Видно, слова мои не в бровь, а в глаз тебе прямо!..
Василий невольно вздохнул.
— Вздыхай, брат Василий, вздыхай! Есть тебе о многом о чём вздохнуть!.. Может, тебе вспомнилось, как ослепил ты, брат, князя Василия Юрьевича?…
Василий вздрогнул и попятился назад. Дмитрий не пускал с него своих зловещих глаз… «Ворон… Ворон чёрный!..» — с мучительной тоской подумал опять Василий.
— Может, и в этом неповинен, брат, князь Василий?… Говори прямо, надейся на нашу милость!..
— Повинен в том, брат!.. — тихо прошептал Василий, опуская голову…
— А! Ну, жди моих милостей! — негромко ответил ему Дмитрий и поднялся со своего места.
Точно леденящее дыхание ветра пронеслось по обширной трапезной при этих словах великого князя…
И у слабых, и у сильных сжалось сердце. Столько было ненависти, столько жажды мести в этих немногих словах государя…
— Уведите его! — распорядился Дмитрий, проходя между расступившимися боярами. — Да смотрите крепко за ним, чтоб не убежал!.. — прибавил он, идя мимо Василия. И, даже не кинув на него взгляда, вышел из трапезной…
Василия и его бояр посадили пока на заднем монастырском дворе, в пустой нетопленной бане…
Кругом избы стали на караул люди Шемяки…
Не уйти великому князю Василию! Нет с ним его верных татар!..
Великий князь присел на лавке у подслеповатого оконца избы и тихо заплакал.
Кругом его бояре… Но у всех у них сумрачные, нахмуренные лица…
Если не у всех, то у большинства уже, наверное, шевелится в душе мысль о том, как бы заслужить милость и прощение нового государя великого…
Милость… прощение… В чём?…
В том, что они до сих пор не успели ещё изменить Василию!..
Да, татары, которых он окрестил и пожаловал, те не такие!..
— Вороньё! Воронограй! — тоскливо звучало в ушах Василия…
XII
Дети государевы
Оттуда неслись крики и стук. Но дубовая калитка была ещё, по-видимому, цела. По крайней мере, удары бревном слышались непрестанно…
Времени нельзя было терять.
— Бегите, — шепнул он мальчикам, — за монастырские конюшни, в старые кельи…
Оба мальчика, не раз уже гостившие в обители, знали подробно расположение монастырского двора.
Взявшись за руки, маленькие князья пустились бегом в противоположный конец двора.
— Я сейчас подойду к вам! — крикнул им вдогонку князь Семён.
Он хотел лично убедиться, надёжно ли спрятался великий князь.
Он видел, как Василий скрылся на конюшенном дворе.
Обождав вблизи минуты три, он снова увидал великого князя.
Тот, не найдя готовой лошади, бежал по направлению к Троицкой церкви…
«Не достал лошади!» — с отчаянием подумал Ряполовский и бросился вслед за Василием…
Но пономарь уже запирал за государем церковные двери.
— Не найдут вороги здесь, отче?! — торопливо спросил пономаря князь Семён.
— Бог милостив, Бог милостив!.. — зашептал, крестясь, старик и стал поспешно спускаться с паперти…
Пора, если не поздно, было уже подумать и о себе…
В раскрытые ворота обители рысью въезжала толпа всадников…
Князь Семён скрылся за углом Троицкой церкви…
Между тем оба сына великого князя добрались благополучно до места, указанного им князем.
Здесь, позади всех монастырских построек, у самой стены ютилось несколько полуразвалившихся избушек.
Это были прежние кельи. Они давно уже пришли в полную негодность и ветхость. Их щадили потому, что они стояли чуть ли не со времени самого св. Сергия…
Мальчики вошли в первую келью.
Здесь было, или по крайней мере казалось, ещё сырее и холоднее, чем на дворе.
Земляной пол, крошечные покосившиеся оконца… Крыша светится, как решето…
Сквозь выветрившийся мох-конопатку и раздавшиеся брёвна сруба ветер свободно гуляет по всей избе…
Холодно… Неуютно…
Мальчики в ожидании князя Семёна присели на лавке.
Оба горько плакали.
Младший, Юрий, обнял брата и, рыдая, припал к нему головой.
— Ваня, что же теперь будет с батюшкой? Что с ним сделают вороги лихие? — говорил он между рыданиями.
— Дядя Дмитрий Юрьевич Шемяка напал на батюшку! — ответил старший брат. Он слышал и понял, в чём было дело.
Он знал из рассказов и отца, и бояр о борьбе, которая так долго тянулась между его отцом и братьями… Кое-что Иван помнил и сам…
— Что ж они сделают с батюшкой, великим князем?! — не унимался младший братишка. Он ещё не понимал, почему дядя Дмитрий Юрьевич мог быть ворогом его отцу!..
Иван, на минуту перестав плакать, стал объяснять Юрию, в чём было дело.
Когда князь Семён вошёл в избу, он их застал уже почти переставшими плакать. Маленький Юрий, утирая кулаками слёзы, внимательно слушал старшего брата…
— Ну, ребятки, уходить отсюда надо! — произнёс князь Семён, подходя к мальчикам.
— А батюшка где? — в один голос спросили дети.
— Батюшка ваш в крепком месте спрятан! — успокоил их Ряполовский. — Не найдут его! Побежим скорей!..
Мальчики последовали за ним из кельи.
— А дядя, князь Дмитрий Юрьевич, здесь? — спрашивал на ходу Иван.
— Князя Дмитрия не видал… Князь Иван Андреевич Можайский только что в ворота въехал! — ответил Ряполовский.
Ведя за собой детей, он пробирался у самой монастырской стены позади всех построек.
