Инок - Андрей Ларченко-Солонин

– Мам, не переживай ты. Из-за чего переживать-то? Дядя Вадим вон лучше этого твоего, бывшего. И денег у него больше. Ну, ладно, вы тут поговорите ещё, если хотите, а я пойду, пожалуй.

Мальчик выбежал на улицу, оставив сидящую в комнате мать один – на – один с так ненавистным ей человеком.

– Это правда – про Сергея? – спросила, глядя прямо в лицо своему врагу.

– Да, к сожалению, да, – ответил тот, отводя взгляд в сторону. Но Тане почему-то показалось, что голос его чуть – чуть дрогнул при этих словах, и в нем промелькнула слабая искра неуверенности.

– Не смей трогать сына!

– Ну, а это, милая, зависит только от тебя.

– Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? Сейчас ты это узнаешь. Только не вздумай орать. Артем ведь ждет меня на улице, и он полностью в моих руках. А ты на данный момент всего лишь умалишенная, и все твои заявления не будут иметь законной силы. После этого любимый в прошлом мужчина подошел к ней вплотную, быстро расстегнул халат, оторвав на нем половину пуговиц, и стянул до колен трусы. Затем посадил опешившую женщину на кушетку, сорвал все нижнее белье и бросил в дальний угол комнаты. При этом он зло шипел себе под нос:

– На колени, быстро, голову на пол клади, а локти вперед себя, и спину прогни.

Пришлось сделать все, как он сказал. Вернее сказать, Таня вообще не понимала, что делает. После этого насильник накинул халат ей на голову, спустил до колен ранее расстегнутые штаны и начал делать свое дело. Почти потеряв сознание, непроизвольно вдруг вскрикнула от боли.

– Молчать, я сказал!

Всё это продолжалось минут двадцать. Потом Вадик встал, застегнул штаны и, уходя, небрежно бросил своей жертве:

– Ну, одевайся давай. Понравилось, что ли?

Пошатываясь, с трудом завернулась в халат.

– Я буду иногда приходить сюда и делать с тобой это, а если будешь вредничать, то отдам санитарам. Они ребята молодые, здоровые, ну, в общем, сама понимаешь, аминазин начнут колоть и все равно сделают с тобой все, что захотят. А беременна ты или нет, это ни для кого здесь значения не имеет. Ну, а Артем – он мальчик умный. Я ему зла не желаю пока. Мы пошли, а ты не скучай тут.

Вадим улыбнулся и вышел на улицу. Слез уже не было, она все их давно выплакала.

Вернувшись к себе в комнату, умылась и, переодевшись, направилась прямо к главврачу больницы.

У входа в кабинет дежурный санитар, детина огромного роста, коротко подстриженный, вопросительно посмотрел на странную визитершу.

– Можно мне поговорить с врачом?

– Сейчас узнаю, – сухо ответил он и, нажав какую-то кнопку, проговорил в микрофон:

– Михаил Алексеевич, к Вам тут посетительница.

– Заводи, – послышался громкий голос из-за двери.

Главврач больницы оказался приятным мужчиной на вид лет сорока – сорока пяти.

Вошедшая, вкратце рассказала свою историю. Внимательно выслушав рассказ, человек улыбнулся и, глянув на непрошеную гостью поверх красивых очков в золотой оправе, и тихо проговорил:

– Ну, это еще ничего, милочка. У нас здесь и Шерлок Холмс есть, и доктор Ватсон, и даже этот, как его, кажись, Элькюль Пуарро. Уж они-то наверняка мигом распутают твое запутанное дело.

– Да Вы, да Вы что, Вы что, мне не верите? Ее душили гнев, обида и жалость к самой себе одновременно. Все это сплелось в один клубок, засевший далеко внутри.

– И не переживайте так сильно. Мы Вас вылечим. Случаются случаи и потяжелее.

Таня с трудом могла стоять на ногах. Голова сильно кружилась.

– Помоги женщине, проводи до палаты, – уже совершенно другим тоном произнес сидевший, обращаясь к санитару.

– Сейчас все сделаю, Алексеич, – живо отозвался детина из-за двери и вывел её в коридор.

– Ну, катись быстро отсюда, пока в памяти, – зло бросил он на – последок.

Несчастная поняла, что попала в западню.

Часть 2

Глава 1

Тайга, стихия тьмы и света,Жестока, зла, но справедлива.И для нее порой утехойБывает смерть. Она красива.

Но к слабым, жалости не знает.Погибнуть в дебрях мало проку.Вороны тело растерзаютИ разлетятся. Без умолку

Крича, смеясь и наслаждаясь,Кровавой жизни смысл знали.И вновь, над жертвой измываясь,Злодейки, пиршество собрали.

Сложнее выжить, не погибнуть,Собрав в кулак остаток воли,Идти, ползти, дышать, не сникнутьПеред своею злою долей.

И лишь тогда, в борьбе со страхомТы обретешь лицо и имя.И лишь тогда, не станешь прахом,Пройдя рубеж неодолимый.

Уходить решили, разделившись на две группы. Толик, Сашок и дядя Гриша – через хребет, а оттуда по лесовозным дорогам к человеческому жилью. Григорий знал эту дорогу достаточно для того, чтобы не сбиться с пути. По крайней мере, так казалось ему самому. Александрыч и Сергей пошли обратно по той же самой тропе, по которой экспедиция пришла в долину. Этим они отвлекут внимание бандитов на себя, что, возможно, поможет спастись товарищам.

– Выступаем прямо сейчас. Свернем с дороги в километре от избы. Остаётся надеяться, что наши преследователи клюнут на эту удочку и пойдут по следу. Ну, Серега, двинули, что ли, – закончил Александрыч свои рассуждения. Сергей ничего ему не ответил, но все, что нужно, старик прочитал в его глазах.

В голове у парня за эти несколько секунд промелькнуло очень многое. Но сейчас, достаточно ясно ощущая на своем затылке холодное дыхание смерти, уже ни о чём не жалел, ни в чем не раскаивался.

«Возможно, в жизни было совершено немало ошибок, но божьих заповедей я старался не нарушать». Нельзя сказать, что смерть была ему совсем безразлична. Просто слишком много пришлось испытать за последние несколько лет. Слишком много для того, чтобы ее испугаться. Боль и обман, обиды и унижения и еще очень многое, что вообще нельзя выразить никакими словами. Хотя, с другой стороны, он прекрасно понимал, что «там» – есть люди, которые хотели бы видеть его именно живым, есть дела, которые нужно во что бы то ни стало закончить. И именно поэтому человек решил вступить со смертью в тот последний и решающий поединок, и именно во имя жизни на земле.

Наверное, это была одна из первых жизненных истин, которую поведали странному незнакомцу эти горы. Тех истин, что невозможно постигнуть, сидя в уютной городской квартире, где порою даже самые мелочные и никчемные события могут показаться весьма значимыми и весомыми. И только сейчас мужчина, кажется, начинал понимать настоящую цену вещам, событиям да, пожалуй и людям, вовсе не жалея, что для того, чтобы осмыслить это, ему пришлось заглянуть в стеклянные глаза старухи с косой. Ибо, только постигнув самую главную истину, душа обретает то необыкновенное состояние покоя, когда человек начинает смотреть на окружающий его мир уже совершенно по-другому.

Шли хорошо знакомой обоим дорогой, внимательно всматриваясь вперед и прислушиваясь к каждому шороху зимнего леса. Столкнуться лицом к лицу с неизвестными гостями желания не возникало. Шансов на выживание при такой встрече оставалось маловато. Отойдя с километр от избы, свернули в лес и пошли вверх по склону. Сейчас этим людям в их ситуации оставалось только одно – бежать. Бежать, бежать и еще раз бежать, чтобы как можно скорее добраться до поселка. Но до жилья еще очень и очень далеко, несколько суток ходу. А если идти по незнакомому лесу, да еще и без компаса, то вообще неизвестно, чем может закончиться такой переход.

Первые километров пять прошли, не останавливаясь и не проронив ни единого слова. Затем пятиминутный отдых. Сердце бешено колотилось в груди. Ноги и руки дрожали. На пятке вдруг начала ныть старая мозоль. Но это было еще только начало, и Сергей прекрасно это понимал. Дальше станет гораздо тяжелее. Александрычу тоже приходилось несладко, хотя он и старался вида не подавать.

– Что, Серега, скис? Не переживай. Скоро дома будем.

Напарник сдаваться вовсе не собирался, но легче от этого не становилось. Старик вдруг рассмеялся, причем не поддельным, а самым что ни на есть натуральным смехом. Посмотрев на него, Парень сам, не понимая от чего, но тоже начал безудержно хохотать.

– Не знаю, как ты, Александрыч, а я люблю вот этот лес, эти горы – посмотри, красотища-то какая!

– Это ты верно, брат, подметил, что красотища. Я вот всю жизнь по тайге мотаюсь и не могу привыкнуть, не могу насмотреться. Каждый раз открываю для себя что-то новое, чему-то радуюсь, чему-то удивляюсь. Каждый раз душа переполняется неимоверным трепетом и благоуханием, которым сверху донизу пронизаны эти леса.

На минуту оба замолчали, внимательно вслушиваясь в тишину. Солнце постепенно скатывалось к закату. Горы хранили немое молчание. Они не были ни на чьей стороне.

Маленькие серые птички весело щебетали в ветвях стоящей рядом березы, а белка, только что без устали бегавшая вверх и вниз по стволу огромной сосны, сейчас уже успокоилась, усевшись на ее нижней ветке, и с интересом разглядывала двуногих существ, которых раньше никогда здесь не видела и потому совсем не боялась.