Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру - Лори Гарвер

Одномерные временные периоды и мифологические персонажи создаются целенаправленно, чтобы донести до людей определенную мысль, но настоящие истории и люди многомерны - в них сочетаются святые и не святые мотивы. Недавно опубликованные записи взглядов Кеннеди на космос раскрывают более сложную картину. За пределами риторических изысков его публичных выступлений, записи Кеннеди показывают, что уже через год после предложения миссии он усомнился в ее ценности. Редко признаются записи, на которых Кеннеди говорит администратору НАСА Джеймсу Уэббу в ноябре 1962 г., что если мы не можем победить русских, то "мы должны быть ясны, иначе нам не следует тратить такую сумму денег, потому что я не настолько заинтересован в космосе". Общепризнанно, что в публичных выступлениях политические лидеры передают иные мотивы решений, чем в частных беседах. Но даже в этом случае прослушивание записи, на которой президент Кеннеди говорит администратору НАСА, что космос его не интересует, является шокирующим, учитывая миф о Камелоте.

Обеспокоенный ростом расходов, Кеннеди сделал несколько серьезных предложений советскому лидеру Никите Хрущеву о сотрудничестве в области полетов лунных астронавтов в надежде сократить расходы. Оглядываясь назад, мы видим, что миф об "Аполлоне" затушевывал даже публичные заявления президента Кеннеди, такие как его речь в ООН в 1963 году, где он предложил совместную лунную программу с русскими.

"Почему, - спросил он аудиторию, - первый полет человека на Луну должен стать предметом национальной конкуренции?" Кеннеди отметил, что "тучи немного рассеялись" в отношении антагонизма между США и СССР. "Советский Союз и Соединенные Штаты вместе со своими союзниками могут достичь дальнейших соглашений - соглашений, которые вытекают из нашей взаимной заинтересованности в том, чтобы избежать взаимного уничтожения".

К тому времени уже произошли вторжение в залив Свиней и Кубинский ракетный кризис.

В апреле 1961 г., когда президент Кеннеди попросил вице-президента Джонсона, возглавлявшего Национальный совет по космосу, "дать мне цель, которую я смогу завоевать", это стало вершиной успеха для корыстного сообщества, которое за несколько десятилетий до этого мечтало отправить людей на Луну. Время для этого было выбрано как нельзя лучше.

4 апреля 1961 г. президент Кеннеди дал добро на тайное военное вторжение на Кубу, которое было осуществлено десять дней спустя. Неудачное вторжение в залив Свиней поставило администрацию Кеннеди в неловкое положение и усилило его потребность в демонстрации силы и лидерства в борьбе с Советским Союзом. Когда 12 апреля, в самый разгар провала, русские успешно запустили в космос Юрия Гагарина, ловушка была раскрыта. Проиграв Советскому Союзу в гонке за запуск первого спутника и человека в космос, NASA должно было предложить нечто достаточно далекое в будущем, что дало бы Соединенным Штатам время наверстать упущенное. Босс НАСА прислушался к совету своего главного ракетчика, бывшего нацистского офицера доктора Вернера фон Брауна, и рекомендовал пилотируемую высадку на Луну.

Это было именно то, что требовалось молодому президенту в тот момент - смелое антикоммунистическое видение. Менее чем через месяц - 25 мая 1961 г. - Кеннеди выступил с историческим обращением к Конгрессу, в котором объявил о начале программы "Аполлон". На тот момент, когда я родился, за плечами у США было ровно 20 минут опыта полетов человека в космос. Неважно, что мы проиграли старую гонку; началась новая.

Решение Кеннеди было в какой-то мере предопределено событиями, произошедшими после запуска русскими Спутника тремя с половиной годами ранее. В своем новаторском подкасте Moonrise, выпущенном к 50-летию Apollo, Лилиан Каннингем из The Washington Post раскрывает недавно опубликованные стенограммы и записи, которые описывают, как связь NASA с холодной войной целенаправленно усиливалась заинтересованными сторонами. Люди под руководством фон Брауна активно работали над тем, чтобы связать освоение космоса и национальную безопасность, чтобы использовать возможность увеличить финансирование своих собственных проектов.

Исследования, проведенные Маргарет Мид в течение нескольких недель после запуска Спутника, показывают совершенно иную реакцию общества, чем та, которая стала частью американского "зейтгейста". В ходе личных опросов, проведенных сразу после запуска, Мид обнаружила, что многие американцы проявили лишь умеренный интерес к спутнику размером с пляжный мяч и не впали в истерику. Первоначальная вялая реакция общественности на запуск Спутника была быстро подогрета паранойей военно-промышленного комплекса, политиков и СМИ - типичных бенефициаров напуганной общественности.

Президент Эйзенхауэр находился в Кэмп-Дэвиде, когда ему сообщили о российском спутнике, и он даже не стал возвращаться в Вашингтон. Ведь запуск был ожидаем. В документах, опубликованных ЦРУ в 2017 году, спустя 60 лет после запуска, говорится, что "американская разведка, военные и администрация президента Дуайта Д. Эйзенхауэра не только были полностью информированы о планах СССР по запуску спутника Земли, но и знали, что советский спутник, вероятно, достигнет орбиты не позднее конца 1957 года". Президент даже направил Советскому Союзу поздравительное послание и в частном порядке испытал облегчение от того, что не был первым. Президент и его окружение приветствовали запуск спутника, чтобы помочь утвердить принцип "свободы космоса" - идею о том, что космическое пространство принадлежит всем, и тем самым разрешить полеты спутников над иностранными государствами.

Отсутствие жесткой антагонистической реакции Эйзенхауэра на запуск Спутника сыграло на руку тем, кто хотел принудить страну к космической гонке. Президент Эйзенхауэр был обеспокоен тем, что финансирование космических трюков приведет к ограничению финансирования межконтинентальных баллистических ракет (МБР), которые, по его мнению, имели гораздо большее значение для национальной безопасности. Приходские и партийные интересы изображали его пассивным и беспечным, стремясь вызвать более бурную реакцию демократов. Эти особые интересы, в том числе и фон Браун, подтолкнули тогдашнего сенатора Линдона Джонсона к дальнейшему использованию этой возможности. Будучи председателем подкомитета Сената по расследованию вопросов готовности вооруженных сил, Джонсон получил предложение провести "расследование спутниковых и ракетных программ". Многомесячные слушания начались в конце ноября 1957 г., и на них выступили 73 человека в поддержку расширения космической деятельности.

Стремясь создать будущее, которое они себе представляли, ученые, бюрократы и писатели-фантасты, многие из которых в будущем стали моими коллегами, давали причудливые, нереальные показания о том, какие надежды возлагаются на освоение космоса. Они нашли свой след в лице Л. Б. Джея, использовав его склонность к приукрашиванию; в своем заключительном слове на слушаниях он сказал: "Контроль над космосом означает контроль над миром. Из космоса хозяева бесконечности смогут управлять погодой на Земле, вызывать засуху и наводнения, изменять приливы и отливы, поднимать уровень моря, отклонять течение Гольфстрим и менять умеренный климат на холодный". Историки сходятся во мнении, что эти слушания сыграли решающую роль в получении поддержки для создания космического агентства.

Когда первая