Рокировка судьбы - Ирина Глебова

Саша

Когда Саша был маленький, он верил, что мама сильно болеет, но выздоровеет и вернётся к нему. Он ведь и сам долго болел после того, как чужая машина… Он сидел на переднем сидении, рядом с мамой, пристёгнутый ремнём. Пока они стояли на перекрёстке, он рассказывал ей, как Валерка боится прыгать с тумбочки в воду. Сам Саша прыгал уже со второй площадки вышки, а тот постоит-постоит на тумбочке, а потом сядет на неё, ноги опустит в воду, и – бултых!.. Они с мамой смеялись, когда она тронула с места и медленно повела машину на зелёный свет. Саша как раз повернулся к ней и увидел летящее с её стороны, прямо на них, чёрное страшное пятно…

Очнулся он в больнице и ещё не знал, что прошло три дня. Папа сидел рядом и низко наклонился к нему, чтоб понять – о чём сын спрашивает. И ответил тихо:

– Мама тоже, как и ты, не может ходить. Она придёт к тебе… потом…

Потому он и верил: мама болеет. Но это было давно, два года назад. Сейчас он взрослый и знает: мама умерла. Он выжил в той автокатастрофе, а она погибла. И он никогда её больше не увидит. Хотя те люди, которые верят в Бога, думают по-другому. Папа избегает разговаривать на эту тему. Но есть бабушка – мамина мама. Она не часто, но приезжает к ним, и тогда говорит ему:

– Сашенька, мама смотрит на тебя оттуда, с неба, и радуется.

Но почему-то по щекам бабушки текут слёзы.

Хорошо уметь ходить! Раньше Саша об этом совершенно не думал. Хотя не только ходил – бегал, прыгал, плавал. Он уже классно плавал, его даже отобрали в спортивную группу, готовили к соревнованиям. Но он не жалел, честное слово, совсем не жалел. Потому что ходил! Только папа знает, сколько дней и ночей он лежал, сцепив зубы, стараясь забыть о непроходящей боли в ногах, стараясь не смотреть на свои ноги. Потому что тогда уходила вера.

К десяти годам Саша уже хорошо читал, но не очень это дело любил. Но за два года болезни пристрастился к книгам. Жюля Верна, Майн Рида, Фенимора Купера читал запоем. Однажды папа принёс ему книгу австралийского писателя Алана Маршалла «Я умею прыгать через лужи». Папа ничего не сказал об этой книге, и Саша начал читать, не зная, о чём она. Но оторваться уже не мог. Потому что автор писал о себе – о мальчике Алане, который мечтал стать, как и его отец, смелым объездчиком диких лошадей. Но заболел детским параличом – так тогда называли полиомиелит, – и стал инвалидом. Мускулы на его ногах ссохлись, сухожилия стянулись так, что ноги согнулись в коленках и уже не могли разогнуться. Он перенёс тяжёлую операцию, но после неё стал передвигаться на костылях. Сначала всё время падал, но потом даже дрался с мальчишками, даже ходил на охоту за кроликами с другом Джо и охотничьими собаками. А ещё Алан лазил по деревьям, хотя мог это делать только с помощью рук. Он хотел делать всё то, что делают другие мальчишки. Он даже научился плавать, сам, без всякой помощи. Но особенно счастлив был, когда прогарцевал перед отцом верхом на пони: он учился этому тайком больше года.

То ли так совпало, то ли силы мальчика взбудоражила, разбудила эта книга, но именно тогда, после очередной операции, Саша впервые встал и сделал первые шаги на костылях.

Два школьных года Саша продолжал учиться в своём классе, но, конечно, не в школе. Учителя приходили к нему домой. Приходили и одноклассники. Девочки забегали ненадолго, быстро начинали скучать и уходили. Мальчишки задерживались дольше. Особенно друг Максим. Они вместе играли в шашки, в игры на приставке к телевизору. Саша пересказывал Максу книги. Тот читать не любил, но слушал с увлечением – Саша отлично рассказывал.

Как раз на весенних каникулах, в марте, Саша с отцом переехали в новый дом. Здесь он стал много ходить, гулять по двору. Старался всё чаще без костылей, сильно хромая. Однако с каждым днём чувствовал, что ноги крепнут, шаг становится твёрже. Папа сказал, что в сентябре он снова будет ходить в школу: возить туда и обратно отец, конечно, станет на машине, но там, в школе, он будет как все ребята. В его новом доме ещё никто из друзей не бывал. Он, конечно, стоял далеко от школы, от старого двора, но – в черте города, в этот коттеджный посёлок ходили троллейбусы и маршрутки. Саша скучал, но старался не обижаться, всё-таки конец учебного года, скоро экзамены…

Когда он с отцом собирал вещи для переезда, нашлось множество неожиданных и приятных штучек. Давно потерянные маленькие шахматы с точёными костяными фигурками: на лошадках всадники, офицеры с саблями. И набор оловянных солдатиков, с которыми Саша любил играть лет в шесть. Сняли с антресолей коробку с каким-то странным маленьким телевизором и множеством белых круглых коробочек. Папа объяснил Саше, что такое фильмоскоп и пообещал уже в новом доме показать ему диафильмы.

– Конечно, по сравнению с телевизором и тем более с компьютером это тебе покажется смешно, – сказал он сыну. – Но всё-таки посмотрим. Когда-то я был таким, как ты, и мой отец показывал эти диафильмы. И проектор он мне подарил.

– Дедушка Александр? – воскликнул Саша. – Я хочу! Давай посмотрим!

И через неделю после переезда они включили фильмоскоп. Михаил не задержался в этот вечер на работе, чтоб побыть с сыном. Перебирая пластмассовые коробочки и называя фильмы: «Девочка ищет отца», «Отряд Трубачёва сражается», «Райкины пленники», – он вдруг остановился:

– Давай, Сашок, посмотрим вот этот диафильм. «Джульбарс». Помню, как я смотрел его с отцом.

И они посмотрели старый советский фильм, производства ещё 1935 года. Там были пограничники и их верный пёс, овчарка Джульбарс. И шпионы, и их помощники, затаившиеся басмачи, и красивая девушка Пэри. Когда Джульбарс выслеживает банду басмачей в горах, ползёт на брюхе в высокой траве, между верблюдами, распутывает зубами верёвки на руках дедушки Шо-Мурада и Пэри, а потом, зажав в зубах тюбетейку девушки, бежит за помощью к пограничникам, Михаил поймал себя на том, что читает текст очень эмоционально. И Саша волновался, дышал с напряжением и даже приговаривал:

– Джульбарс, Джульбарс, ну давай!..

Утром, когда они вместе завтракали, Саша сказал отцу:

– Папа, у нас теперь дом большой, и двор. А можно, чтоб была уже собака?

– Какую ты хочешь? Овчарку? – спросил Михаил, понимая, что просьба связана со вчерашним фильмом.

– Нет, – оживился сразу мальчик. – Овчарка классная собака. Но я хочу другую. Я видел по телевизору, в программе «Энимал планет». Там об охотничьих собаках рассказывали. И эта была самая лучшая. Курцхаар называется.

– Охотничья? – пожал плечами Михаил. – Но мы с тобой на охоту не ходим.

– Ну и что, папа! А вот у твоего одного друга есть бернская овчарка – это пастушья порода. Разве она у него пасёт овец?