Новый расклад в Покерхаусе - Том Шарп

Он опустился на унитаз и стал раздумывать о неподатливости презервативов. Внимание его привлекла жестянка с очистителем для унитазов. Может, резина растворится? Пупсер встал и высыпал содержимое банки на плавающих в воде врагов. Но химическая реакция, которую должен был вызвать очиститель, не произвела на презервативы никакого впечатления. Пупсер снова сунул ершик в унитаз. Сильный запах дезинфицирующего средства ударил в нос. Он громко чихнул и схватился за цепочку. В третий раз из бачка хлынула вода, а Пупсер принялся следить, как она убывает. Он насчитал шесть презервативов, которых не взяла ни химия, ни напор воды. Вдруг кто-то постучал в дверь.

– Что за черт? Кто там дурью мается? – спросил голос. Голос принадлежал Фокстону, жившему через стену.

Пупсер затравленно посмотрел на дверь.

– Понос у меня, – слабо отозвался он.

– А какого лешего ты цепочку-то дергаешь каждую минуту? Спать мешаешь, – сердился Фокстон.

Он пошел к себе, а Пупсер повернулся к унитазу и ершиком принялся выуживать шесть оставшихся в живых презервативов.

Прошло двадцать минут, а он все придумывал, как избавиться от улики. Он побывал в шести уборных на соседних площадках и нашел способ, как затопить эту гадость. Сначала он наполнял их водой из крана, потом завязывал. Работа была долгой, тягомотной, а главное, шумной. В одной уборной он пробовал утопить сразу шесть штук, и потом пришлось тратить время, чтобы пробить засор. Пупсер вернулся в свою комнату и сел, дрожа от холода и страха. Уже час ночи, а он избавился только от тридцати восьми. Если и дальше так дело пойдет, то к прибытию миссис Слони он все еще будет смывать унитазы по всему колледжу. Он посмотрел на кучу фольги и пустых пачек. Еще и от них избавляться. «Засунуть их за газовую плиту и сжечь», – подумал он и уже начал разгребать место за плитой, как в трубе завыл ветер, и Пупсера осенило. Он подошел к окну. Кружились, летели во все стороны снежинки, дрожало от ветра оконное стекло. Пупсер открыл окно и высунул голову на ураганный ветер, потом послюнявил палец и стал определять направление. «С востока», – пробормотал он с довольной улыбкой и закрыл окно.

Спустя мгновение Пупсер уже стоял на коленях перед газовой плитой и отсоединял шланг, подводящий газ. Через пять минут первый из двухсот пятидести надутых презервативов жизнерадостно заскакал вверх по закопченным стенкам средневековой трубы и исчез высоко в ночном небе. Пупсер ринулся к окну и стал искать хоть какой-то намек на гонимую ветром пикантную вещицу, назначение коей – призвать мир к воздержанию. Но небо было слишком темным, и Пупсер ничего не увидел. Тогда он взял фонарик и посветил в дымоход. Кроме пары случайно залетевших снежинок, там ничего не было. Ободренный Пупсер повернулся к плите и надул еще пять штук. И снова эксперимент удался на славу. Резиновые шарики плавно поднимались вверх по дымоходу и вылетали в открытое небо. Пупсер надул еще двадцать и столь же успешно запустил их. Он надувал уже сотый презерватив, как вдруг кончился газ, шарик сдулся, издав отвратительное шипение. Порывшись в карманах, Пупсер выудил шиллинг. Он бросил монету в счетчик, и презерватив приобрел новую, приятную для глаза форму. Пупсер завязал его и засунул в трубу. Ночь тянулась медленно, и Пупсер скоро набил руку. Натянуть на трубку, включить газ, выключить, узел на конце – и по дымоходу. Рядом стояли коробки с отслужившей свое фольгой, и Пупсер подумал, а есть ли такие школьники, которые коллекционируют пачки от презервативов – ведь собирают же некоторые пробки от молочных бутылок. Тут он понял, что в дымоходе происходит что-то неладное. Последний презерватив застрял, и только вздутая нижняя часть с перехваченным веревкой хвостиком свисала из камина. Пупсер услужливо пихнул презерватив, но маленький паскудник в ответ лишь угрожающе деформировался. Пупсер вытащил шарик и заглянул в трубу. Заглянуть, впрочем, удалось недалеко. Труба была заполнена жаждущими свободы презервативами. Он извлек еще один, испачканный в саже, и положил на пол. Затем третий – его он сунул между двумя первыми. Потом четвертый и пятый, оба покрытые сажей. Наконец он бросил это дело. «До остальных не достать». Он выкарабкался из камина и в недоумении опустился на пол. По крайней мере, он расправился со всеми двадцатью четырьмя дюжинами, пусть даже некоторые застряли в дымоходе. Там их никто не найдет, тем более когда он поставит плиту на место. А утром он подумает, как от них избавиться. Сейчас он слишком устал, и ничего не идет в голову. Он повернулся, чтобы взять те пять презервативов, которые удалось вынуть, но, к своему удивлению, обнаружил, что они исчезли. «Я же их на ковер положил. Как сейчас помню», – бормотал он, как в бреду, и собирался уже заглянуть под книжный шкаф, как подметил уголком глаза какое-то движение на потолке. Пупсер посмотрел вверх. Пять закопченных презервативов устроились в уголке над дверью. На потолке чернели пятна сажи.

Пупсер устало поднялся на ноги, встал на стул и протянул вверх руку. Ему удалось достать пальцами до брюха одной из штуковин, но схватить ее было невозможно из-за скользкого сенситола. Презерватив игриво скрипнул, ускользнул из рук и неуклюже покатился по потолку в другой конец комнаты, оставляя за собой полоску сажи. Пупсер попробовал схватить другой, но и тут потерпел неудачу. Он передвинул стул в противоположный угол и снова потянулся вверх. Легко, вперевалку, презерватив покатился в угол над окном. Пупсер снова пододвинул стул, но презерватив снова укатился. Пупсер слез и бешено посмотрел на потолок. Его избороздили тоненькие черные следы, как будто в гости заходила гигантская улитка, предварительно отработавшая смену кочегаром. Самообладание, стоившее Пупсеру больших усилий, стало изменять ему. Он схватил первую попавшуюся книгу и запустил в презерватив, который выглядел особенно нахально, однако сей жест оказался совершенно бесполезным: шарик переместило на противоположную сторону, к двери, туда, где зависла стайка его коллег. Пупсер придвинул к двери стол, поставив на него довольно-таки шаткий стул, и вскарабкался наверх. Он схватил презерватив за хвостик, слез и водворил его обратно в дымоход. Пять минут спустя все пятеро были на месте и, хотя последний все же торчал из камина, его не стало видно, когда Пупсер задвинул плиту на место. Он повалился на диван и уставился в потолок. Осталось только очистить штукатурку от сажи. Пупсер вышел в комнату для прислуги, взял тряпку и следующие полчаса двигал стол по всей комнате, то слезая, то снова вскарабкиваясь. Следы сажи все же остались, но теперь были не так заметны. Пупсер задвинул стол обратно в угол и оглядел комнату. Кроме ощутимого запаха газа и наиболее неуступчивых пятен на потолке, ничто не напоминало о недавнем присутствии двадцати четырех дюжин презервативов, полученных обманным путем в оптовой конторе. Пупсер открыл окно, чтобы проветрить комнату, прошел в спальню и лег. На востоке появлялся первый отсвет зари, но Пупсеру было не до красот природы. Он забылся беспокойным сном, терзаемый мыслью, что затор в трубе может прорваться и наутро глазам ничего не подозревающих обитателей колледжа предстанет на редкость жизнерадостное зрелище. Впрочем, он зря волновался. Презервативы уже наводнили колледж. Снегопад не дал им далеко улететь. Как только каждое туго надутое, смазанное сенситолом противозачаточное средство появлялось из дымовой трубы, ночной полет его резко прерывался из-за тающего снега. Пупсер не предвидел опасностей обледенения.

Декан вернулся в Покерхаус около двух в «роллс-ройсе» сэра Кошкарта. Душевное равновесие вернулось к нему, зато физически он ослаб: треволнения минувшего дня и бренди сэра Кошкарта сделали свое дело. Он постучал в главные ворота.

Кухмистер, все это время покорно ожидавший Декана, поспешил открыть дверь.

– Вам помочь, сэр? – спросил Кухмистер, когда Декан, шатаясь, проходил мимо.

– Вот еще, – заплетающимся языком ответил Декан и заковылял через двор. Кухмистер шел за ним, как верный пес, соблюдая дистанцию. Он прошел за Деканом в арку, а затем вернулся в сторожку спать. Он уже закрыл дверь и отправился в заднюю комнату, когда с нового двора донесся сдавленный крик Декана. Кухмистер ничего не услышал. Он снял воротничок, галстук и забрался под одеяло. «Лыка не вяжет, – с уважением подумал он. – Ну и правильно, не джентльменское это дело – лыко вязать». С этими мыслями Кухмистер закрыл глаза.

Декан лежал на снегу и чертыхался, пытаясь угадать, на чем же он поскользнулся. Только не на снегу – это точно. Снег так не пружинит. И конечно же не взрывается. И пусть даже воздух в наши дни загрязнен до предела, но от снега так газом не пахнет. Декан улегся на ушибленный бок и стал всматриваться в темноту. Со всех сторон доносился странный шорох, к которому примешивалось то шипение, то – изредка – скрип. Казалось, двор ожил: в звездном свете блестели распухшие полупрозрачные предметы. Декан попробовал дотянуться до ближайшего и почувствовал, как тот мягко ускакал прочь. С превеликим трудом он встал на ноги и пнул другую загадочную вещицу. От столкновения друг с другом предметы зашуршали, заскрипели, по всему двору прокатилась рябь. «Проклятый бренди», – бормотал Декан. Он пробрался сквозь скопление непонятных предметов к своему подъезду и вскарабкался по лестнице. Чувствовал он себя исключительно скверно. «Должно быть, печень», – подумал он и тяжело опустился на стул. В голове внезапно созрело решение, что в будущем, он будет держаться подальше от бренди. Спустя несколько минут он встал и подошел к окну. Сверху заснеженный двор казался пустым – ничего необычного. Декан закрыл окно и повернулся к нему спиной. «А это случайно не...» Он задумался: на что же они похожи, эти непонятные штучки, заполнившие двор? Но ничего подходящего на ум не приходило. Воздушные шарики, что ли. Но воздушные шарики не обладают такими отвратительными полупрозрачными свойствами – ни дать ни взять привидения. Он прошел в спальню, переоделся в пижаму и лег, но сон не шел. Он слишком долго продремал у сэра Кошкарта, кроме того, не давало покоя недавнее приключение. Прошел час. Декан встал с кровати, накинул халат, спустился вниз и стал всматриваться в глубину двора, однако ночь выдалась темная, хоть глаз выколи. Декан вышел во двор и наткнулся на один из предметов. «Ну, так и есть», – пробормотал он и нагнулся за этой интересной вещью. Штуковина была упругой, чуть маслянистой и, как только Декан попытался ее ухватить, выскользнула из пальцев. Он попробовал поймать другую, но и она сбежала, и только с третьей попытки он сумел удержать ее. Декан за хвостик понес ее к подъезду и на свету стал рассматривать с растущим отвращением. Возмутительно! Шарик ни за что не хотел висеть вниз головой и все время переворачивался. Так Декан и понес его через двор к сторожке привратника.