Купол изгнанных - Марина Леонидовна Ясинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он – цирковой, – просто ответил Те и снова зашагал по дороге.
– Подождите! – окликнула Кристина и поспешила за ним. – Цирковой что?
– Просто цирковой, – сказал Те. Искоса посмотрел на Кристину, но, должно быть, выражение лица у нее было красноречивым, потому что он продолжил: – Ну же, вспомни мифы своего народа!
Подсказка не помогла, Кристина по-прежнему не могла сообразить, к чему ведет их экзотический оборотень-капельдинер индейского происхождения.
– В воде у вас – водяной, – начал терпеливо разъяснять Те. – В лесу – леший. В доме – домовой. А в нашем цирке – цирковой. Так понятно?
Кристина несколько долгих мгновений не моргая смотрела на Те; она слышала слова, но не могла понять их смысл. Потом наконец моргнула и перевела взгляд на Апи.
В доме – домовой. В цирке – цирковой…
Вот почему Апи становилось все хуже по мере того, как они отдалялись от «Колизиона»!
Вот почему он с самого начала так льнул к ней; видимо, сразу почувствовал в Кристине директора.
Вот почему пел свою странную, мрачно-пророческую песенку.
И вот почему из всех артистов Джордан захотел забрать именно ее и Апи. Он собирался уничтожить их цирк, просто и эффективно, лишив их разом и амулета, и директора, и циркового.
Кристина рассматривала лицо обезьяныша, в которое все больше возвращалась жизнь.
Он не артист «Колизиона», не ребенок и даже не дальний потомок колдунов, как все они.
Он вообще не человек. Он – цирковой.
Глава 6
Кабар нервничал.
Никто этого не заметил, кроме Рионы. И не потому, что она много раз видела метателя ножей волнующимся или неуверенным в себе, когда еще была его ассистенткой и знала, на что смотреть, – вовсе нет. Собственно, Риона не могла припомнить ни единого раза, когда Кабар нервничал.
И все же сейчас метатель ножей волновался, и она это улавливала тем особым чутьем, которое развивается у всех, чье выживание зависит от другого человека. О, когда кто-то держит в руках твою жизнь и смерть, ты очень быстро учишься настраиваться на этого человека и ощущать малейшие оттенки его состояния и настроения! А так как Риона освободилась от метателя ножей совсем недавно, это чутье у нее еще сохранялось.
Кабар стоял в хвосте припаркованного вдоль обочины каравана, похлопывал себя свернутым хлыстом по ноге и пристально вглядывался в сгущающуюся ночь. Поодаль, собравшись небольшими группами, стояли артисты «Колизиона», смотрели то в ночь, то на Кабара, тихо переговаривались, вслушивались в ночную тишину и настороженно ждали Гончих. И – Дрессировщика в действии.
Время тянулось мучительно медленно, поза метателя ножей становилась все напряженнее, сумерки – все гуще, а шепоток циркачей – все взволнованнее. Риона поймала себя на том, что непроизвольно сжимает и разжимает кулаки, хотя сама не могла понять, из-за чего именно волнуется. Наверное, все же из-за Гончих. Ну не из-за Кабара же, в самом-то деле!
– Интересно, и долго нам Гончих ждать? – раздался рядом голос Вита.
Риона промолчала. Он же не к ней обращается, значит, и отвечать не стоит.
– Если судить по прошлому опыту, нам нужно хотя бы сутки не ехать к месту следующего выступления, чтобы они поняли, что нас надо подгонять, – ответил Летун.
– Да, но тогда у нас не было Дрессировщика. А раз теперь есть, по идее, он должен уметь как-то их вызывать.
– По идее, да. А по факту наш Дрессировщик, кажется, без понятия, что нужно делать.
– Да хватит мне уже спину взглядом сверлить! – внезапно сорвался Кабар. – Я тоже ни черта не знаю, как это работает! Когда хлыст меня выбрал, он как-то забыл загрузить мне инструкцию по пользованию новыми способностями… которых я пока вообще не чувствую, – уже куда тише добавил он.
И тут, словно в ответ на его слова, из наползающей с горизонта ночи раздался теперь уже хорошо знакомый циркачам леденящий душу вой.
* * *
Глядя на то, как тот, другой, приближается к нему, Фьор на миг окончательно утратил связь с реальностью и со смесью настороженности и какого-то жадного любопытства разглядывал другого себя. Стильная одежда, которую он никогда не мог себе позволить в прежней жизни, меняла внешний вид, но лицо – лицо было его, до каждой мелкой черточки.
– Это наши фамильяры, – процедил Дэнни сквозь стиснутые зубы, подталкивая Фьора локтем. – Как, черт побери, они нас нашли? Да и друг друга, если уж на то пошло!
Фьор сразу понял, что шут прав. Конечно, это их фамильяры! Как они их нашли, его сейчас мало волновало, куда больше фаерщика занимал вопрос, что фамильяры собираются делать.
– Вряд ли они здесь для того, чтобы извиниться за то, что выкинули нас из наших жизней, и угостить кофе, – словно в ответ на его мысли пробормотал Дэнни.
И снова Фьор полностью с ним согласился. Цирк не пропускал к себе фамильяров, и, должно быть, так было устроено не без причины; видимо, когда-то давно людям, оказавшимся в цирке, нужна была защита от них. Но сейчас они с Дэнни далеко за пределами «Колизиона», и ничто не препятствует их фамильярам от них избавиться.
Правда, зачем им это? Они и так уже заняли их жизни, а Дэнни с Фьором заперты в цирках и им не мешают…
– Что делаем? Остаемся или бежим? – спросил Дэнни. – И давай решать побыстрее, потому что, если выберем второй вариант, его успех напрямую зависит от того, какое расстояние будет между нами и ними.
Фьор заколебался. Та самая сигнализация, состоящая из иррационального шестого чувства, интуиции и предчувствия, вопила не переставая, но рациональный разум вмешивался и убеждал, что сейчас появилась уникальная возможность поговорить со своим фамильяром. Так сказать, выяснить отношения. Другое дело, захочет ли их выяснять фамильяр…
Решение сформировалось само собой, когда фамильяр Дэнни поднял руку, словно поправлял браслет часов на запястье, и в свете луны тускло сверкнул кастет.
– Бежим! – одновременно выпалили Фьор с Дэнни и рванули к машине.
Круглые светящиеся глаза многочисленных фар были уже совсем близко, когда что-то тяжелое во всего маху упало фаерщику на спину. Удар швырнул его вперед, на капот, и Фьор явственно ощутил тепло нагретого двигателем металла. Но прежде, чем он хоть немного пришел в себя и успел
