Возвращение в строй - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, тогда остается отработка спецпрепаратом. Но сначала надо выяснить, кто он такой.
– Уже выяснили. Некий Икорин Эдуард Геннадьевич, в прошлом врач в психиатрической больнице, затем частно практикующий специалист. Адрес его нам тоже известен. Отработку можем провести сегодня. За ним установлено наблюдение, и он находится дома.
– Да, Макс, работать с ним надо немедленно, завтра он может слинять куда-нибудь, а послезавтра уже посещение. Мы должны знать, что он дает Елене, чтобы успеть подготовить антидоты или еще какие лекарства, которые я смог бы передать затворнице.
– Понятно, значит, работаем сегодня. О результатах извещу утром.
– Нет, Макс, как только получите результаты.
– У тебя бессонница?
– Я подожду!
– Хорошо, жди, до связи!
– До связи!
Переговорив с командиром группы, а теперь начальником, Кулагин отключил телефон и посмотрел на окно третьего этажа особняка. Оно чернело на фоне здания. Свет выключен. Девушка, видно, легла спать с надеждой, что ее не оставят. А может, сеанс связи утомил ее. Он дался непросто Кулагину, что уж говорить о девушке, которая находится под воздействием каких-то препаратов. Но, главное, контакт состоялся. В субботу он поднимется к ней, даст антидоты, если это потребуется, передаст устройство «Малютка», и тогда они смогут общаться без лазерных указателей, книги, биноклей и прочей техники.
Он выбрал субботу не спонтанно. В момент, когда Кулагин начнет акцию, все в усадьбе, и в первую очередь охранник, должны быть уверены, что он находится в городе. На территорию он пройдет путем, указанным по пьянке садовником. Ну а дальше – дело техники и работа ребят Горшкова по отвлечению охранника. Те справятся, знают, как и что делать. Ну а он встретится с девушкой, от воспоминания о которой у боевого капитана начинает учащенно биться сердце. Закончив с делами, Павел лег на диван. Подумал, вот как складывается жизнь, сколько встречал женщин, разных, доступных и неприступных, красивых и не очень, с кем-то спал, с кем-то какое-то время жил, но еще никогда его сердце не сжималось при одном только взгляде на кого-то из них. А вот Елена словно заполнила всего его. Что это? Любовь с первого взгляда? Если раньше кто-нибудь сказал бы ему, что такое с ним произойдет, то он просто посмеялся тому в глаза, а вот теперь не до смеха. Да-да, жизнь подбрасывает такие вводные, до которых ни в одном штабе военные начальники не додумаются. Да что там генералы, сам охренеешь, как ни грубо это звучит.
Вспоминая черты лица Елены, в первом часу Павел все-таки уснул и на этот раз видел сон. Нетрудно догадаться, кто ему снился.
В это же время из неказистого частного дома на одной из окраин Переславля выехал «Форд», в котором находились три человека. Мужчина, сидевший на месте пассажира, подполковник Горшков, распорядился, взглянув на водителя, капитана Чижова:
– Давай, Андрей, через центр в Железнодорожный район на улицу Булавскую, это частный сектор. Не доезжая до дома номер двенадцать, выберешь место, где поставить машину так, чтобы не бросалась в глаза, но и недалеко от него.
– Есть, командир!
Капитан повел «Форд» в центр города. Он имел местные региональные номера и не привлекал внимания. Обычный бюджетный автомобиль черного цвета, каких в городе множество.
На заднем сиденье, держа в руках небольшую аптечку в виде продолговатого портфеля, сидел специалист по работе с пленными старший лейтенант Олег Давыдов, которого в группе Горшкова все звали не иначе как Док. То ли потому, что он по образованию был врачом, то ли потому, что в телесериалах про спецназ обязательно присутствовал персонаж с позывным «Док».
Проезд до частного сектора занял полчаса. В 0.20 уже пятницы черный «Форд» остановился между перекошенной автобусной остановкой и высокой кучей щебня. Видимо, дорожники задумали засыпать ямы щебнем. Оставив автомобиль, капитан Чижов взглянул на Горшкова:
– Здесь пойдет, командир?
– Где нужный дом?
– Сразу за остановкой, вон кирпичный забор, за ним двухэтажное здание. Это и есть дом номер двенадцать.
– Добротный домик, – проговорил Давыдов.
– Так, в окнах, по крайней мере фасадной части, света нет, – сказал Горшков. – Выходим, Док!
– Главное, не было бы собаки. Если есть, придется усыплять, а я терпеть не могу убивать животных, – пробурчал тот.
– Посмотрим, пока никто не лает.
Офицеры вышли из машины и двинулись по тротуару. Справа от здания вниз уходил проулок.
– Туда? – спросил Давыдов.
– Да, оттуда будет удобнее, там и забор ниже.
– Пойдем туда.
Они прошли в проулок. Горшков подтянулся на заборе, осмотрелся и сказал:
– Камер видеонаблюдения нет.
– Не та фигура, чтобы чего-нибудь опасаться. И жаден, наверное, зачем тратиться на какую-нибудь аппаратуру. Решетки есть?
– На первом этаже.
– Балкон?
– С этой и фасадной стороны нет. С тыла и противоположной стороны, сам понимаешь, не видно.
– Заходим?
– Заходим.
Подполковник протянул руку старшему лейтенанту, помог тому подтянуться. Вскоре Горшков и Давыдов находились непосредственно у здания. Бесшумно обошли его. Ни балкона, ни решеток на втором этаже не было.
– Придется через дверь.
– У забора – лестница.
– Вижу, но окна закрыты.
– Через топочную с тыла?
– Там две двери.
– Ну, тогда остается через крыльцо.
– Пойдем через центральный вход.
– Дверь открыть сможешь?
– Надо замки посмотреть.
Офицеры проскользнули на крыльцо, вернее, на деревянную площадку, огороженную декоративной оградой из перил и балясин, где стояла плетеная мебель.
– Запоры простенькие, несмотря на то что выглядят недоступными, – осмотрев замки, сказал Давыдов. – Такие как раз и открываются быстрее всего.
– Так открывай и шприц-тюбик приготовь.
– Фонарь?
– Обойдемся.
– Понял.
Старший лейтенант достал из кармана предмет, похожий на согнутый в конце гвоздь, пошурудил им в одной замочной скважине, в другой. Дверь вышла из пазов.
– Готов, – шепнул он.
Подполковник показал ему большой палец и пошел вперед.
Обход первого этажа не дал ничего. Здесь располагалась большая гостиная, столовая, санузел, холл, гардеробная и вход в топочную. Наверх вела металлическая винтовая лестница. Офицеры поднялись на второй этаж, вошли в холл, который занимал половину этажа и из которого двери вели в кабинет и спальню, где на широкой кровати под прохладными струями кондиционера развалился щуплый Икорин. Он спал и хлюпал носом во сне как ребенок.
Подполковник встал с одной стороны, приготовив газовый баллончик с усыпляющим газом. С другой стороны бесшумно зашел старший лейтенант. Он достал шприц-тюбик, снял колпачок и вогнал короткую иглу в плечо спящего. Тот слегка дернулся, но не проснулся, перевернулся на другой бок. Горшков спрятал баллончик и включил торшер. Спальня заполнилась приятным голубоватым светом. Он сел в кресло. Старший лейтенант встал у изголовья кровати, взглянул на Горшкова:
– Клиент готов к работе, командир, у нас двадцать минут.
– Этого хватит. Буди.
Давыдов потрепал по щекам Икорина, и тот проснулся:
– А! Что?
Он попытался приподняться, но Горшков поднял руку:
– Лежите и отвечайте на вопросы.
– Да, конечно.
– Вам известна девушка по имени Елена Старикова?
– Да, пятницу каждой недели я навещаю ее.
– Она ваша клиентка?
– Да.
– Кто вас нанял?
– Алла Борисовна Старикова.
– Цель?
– Подавление воли девушки, достижение полной апатии.
– Какие препараты вы ей вводите?
Икорин перечислил. Их было немного. Таблетки и инъекции.
– Их можно нейтрализовать?
Давыдов подал знак, что знает ответ на этот вопрос, но Икорин произнес:
– Да, но в домашних условиях только частично. Инъекции можно нейтрализовать и дома, а вот таблетки только лечением в специализированной клинике.
– Вы добились нужного результата?
– Как ни странно, нет.
– В чем причины?
– Скорее всего, девушка не пьет таблетки.
– Кто должен контролировать прием препаратов?
– Это мне неизвестно. Кто-то из окружения Аллы Борисовны или она сама лично.
– Почему не Стариков?
– Мне кажется, его тяготит то, что супруга решила сделать с девочкой.
– Пожалел, значит?
– Возможно.
– Вы должны поехать завтра к Стариковым?
– Да.
– И как долго еще продлится ваше «лечение»?
– У меня договор еще на два посещения, включая завтрашнее. После чего полный расчет.
– Сколько вам должны заплатить?
– Десять тысяч евро.
– Где берете препараты?
– У своего товарища, с которым когда-то работал в психиатрической больнице.
– Вы понимаете, что губите девушку?
– Мне поставлено жесткое условие, либо я даю препараты Елене, либо меня закрывают в подвале и сажают на героин. Я не желаю становиться наркоманом.
– Условие поставила Алла Борисовна?
