Домой не возвращайся! - Алексей Витаков

Ах, греки, греки! Ведь это вы придумали две тысячи лет назад двухгодичный призыв для восемнадцатилетних граждан. Во всем мире тогда существовали наемные войска. Действительно, человек должен сам решить: брать ему в руки оружие или, к примеру, резец каменщика. Как же, позвольте вас спросить, на родине демократии возникла мысль об обязательной службе. К чему это привело? К тому, что вас сначала македонцы при Херонее отметелили, затем римляне сделали своей провинцией. А, вы опять о несчастных персах! Ну, врезали вы им пару раз, зато они потом тоже не слабо погуляли. Хотя, если честно, вы молодцы. Трудно представить, что кто-то мог бы отказаться научиться метанию копья с использованием кожаного ремня. Благодаря этому усовершенствованию снаряд приобретал вращение и пробивал насквозь не только доспехи, но и щиты, обитые бронзой. Занятия панкратионом, т. е. разновидностью рукопашного боя, делали воина закаленным, терпеливым к боли – это, пожалуй, похлеще подготовки современных десантников. Бег в полном вооружении, бег на длинные дистанции, прыжки с гантелями и многое, многое другое – да, вы могли вылепить из мальчика атлета, хотел он того или нет. При этом не забывали о философии. Кажется, Эпикур сказал, что космос – это бессознательная материя, а наше сознание – лишь временная парадоксальная эманация вышеупомянутой материи. К сожалению, вы не могли представить богов, существующих вне пространства и времени. Поэтому они, ваши боги, не смогли покорить мир и сейчас выглядят всего лишь детскими игрушками, не хорошими и не плохими, а такими, какими вы их себе воображали, в отличие от Бога христианского, сделавшего мир единым. Тем не менее, вы пришли к самой главной мысли – всемогущий рок существует. Чем еще занимались эфебы? Музыкой, ибо над ней господствует математика. Изучение музыки с помощью чисел. Запросто исчислить одну двенадцатую тона нетрудно было для даже самого ленивого эфеба. Вот это армия!

А ведь наверняка современные вооруженные силы задумывались не как место ссылки для ни в чем не повинных юнцов, а с чистой душой и вполне разумными помыслами. Где-то, кто-то сказал, что служить должны избранные, воинская повинность – акт наивысшего доверия общества. Тогда почему нужно пройти через тупое и жестокое унижение? Разве трудно разделить армию на интеллектуальные слои. К примеру, ребят из вузов и техникумов содержать отдельно от закончивших ПТУ. А уж о бывших зеках, вообще, говорить не приходится, если они уж так необходимы, хотя на этот счет одолевают сомнения, то поместить в отдельные, изолированные части, не унижая при этом. Хотя зачем нужны в армии люди, смутно понимающие кого и от чего они должны защищать, воспринимающие службу как очередное наказание. Говорят, что тем, кто служит первые полгода, все время «бьют в душу», вминая кулаком оловянную пуговицу в грудь. Нужно успевать менять пуговицы. Если пуговица не вмята, значит не бит, значит, служба медом кажется, если вмята, то можно придраться. Почему одет не по уставу? Еще – самые грязные и тяжелые работы, но это полбеды. Страшнее, говорят, когда деды салаг пивом угощают. Что это значит? Да лупят по почкам. Так же неприятно посвящение в черпаки. Черпак – солдат, отслуживший половину срока, самый злой во всей армии, потому что много отслужил, и еще много осталось. Чтобы стал полноценным черпаком, этому бедолаге оттягивают двенадцать раз пряжкой по голому заду. Ничего, тебе тоже это испытание пройти придется. Где вы, милые, добрые греки? Пусть современные идеологи ругают вас за повышенное внимание к физиологии. Но вы знали, насколько бесценно человеческое тело, догадывались о тонком устройстве организма, больше всего берегли здоровье.

Под утро наш герой едва передвигал ноги. Залечь на лавочке под солнцем ему было не суждено. Плотная серая хмарь задернула небо. Погода выдалась пасмурная и промозглая. Пришлось устроиться в зале ожидания на какой-то маленькой станции. Не успела голова коснуться сумки, как сон заключил его в свои незримые объятья.

Через несколько часов, продрав глаза, Вячеслав увидел перед собой полную, старую цыганку в цветастой юбке и с паутиной седины, выбивающейся из-под платка на лицо.

– Мой золотой, давай погадаю. Всю правду скажу.

– Нет, спасибо. Не надо.

– Старая Аида денег не берет, так гадает. Одного тебя приметила. Сразу видно, человек хороший, умный, сердечный. Далеко ли путь держишь?

– Далеко. Гадать не надо.

– Ай, жгучая мука гложет сердце моего золотого. Любовь шальная, может статься, безответная.

– Ну, это мы еще посмотрим.

– Посмотри, посмотри, мой золотой, мне денег не надо. – Цыганка ловким движением вырвала волос из головы Бальзамова: Вот волос русый, благородный, хороших кровей. Видать, прадед твой носил золотые погоны. Только вялый волос у тебя, совсем плохой, того и гляди, усохнет душа. Мне денег не надо, мой золотой, принцу моему хочу помочь. Первый раз вижу живого принца, королевича. Вот сейчас заверну волос в бумажку, пошепчу и приставлю обратно. Глядишь, возлюбленная твоя затоскует по тебе страшно. Одного тебя хотеть начнет и днем и ночью. Есть бумажка-то? Есть, вон гляжу, рубль истлевший – в кошелечке. Дай-ко, дай-ко, оберну, свет мой ясный, ненаглядный.

Бальзамов нехотя вынул из бумажника бумажный рубль и протянул:

– А ты откуда про любовь знаешь?

– Старая Аида много чего знает. И мать по тебе скучает, ждет, не дождется. Верно, я говорю?

– Верно.

– Сейчас мы твой волос завернем и к головушке приставим. Наполовину белым стал волос, наполовину красным. Ой, жжет руку цыганке, раскалился-то как. Дай еще бумажку. Все верну, не бойся, мой серебряный, яхонтовый мой.

Бальзамов, словно загипнотизированный, вынул еще три рубля одной купюрой и уставился на руку гадалки.

– Да не смотри ты так. Сейчас я тебе все отдам. Дай посмотреть, что у тебя в кошелечке? Ой, не богато будет. Вот, держу в руке твой волос обернутый. Сейчас руку на голову твою положу, а ты мне еще бумажку в другую руку дай, чтобы черти отвлеклись и не помешали благо сотворить. Пока они на левую глядят, я правой волос приживлю. Все равно какую бумажку давай.

Аида, не дожидаясь, сама вытащила купюру, та оказалась десятирублевкой. Смяла в горсти. Что-то забубнила и, резко встав, дунула вначале в левый кулак, потом – в правый. Разжала пальцы – ладони были пусты.

Вячеслав несколько секунд окаменело смотрел в спину удаляющейся цыганке. Стряхнув оцепенение, вскочил:

– Отдай мои деньги, сволочь! – сдавленный голос отказывался кричать. Вырвался непонятный, полузвериный хрип: – Отдай, догоню – задушу.

Из-за стены, сдвинув брови, вышел милиционер.

– В чем дело, молодой человек?

– Меня обокрали. Держите ее. Уйдет ведь.

– Да кого? – милиционер обернулся. Но в зале ожидания уже никого не было. Бальзамов рванулся и в этом рывке ощутил глупое отчаяние. Слезы обиды так не душили уже много, много лет.

– Вы что, не понимаете? Меня обокрали.

– Что у вас вытащили?

– Да не вытащили, а выманили.

– То есть вы отдали сами!

Вячеславу вдруг захотелось врезать этому человеку в форме между двух косматых бровей. Он понял, что тот, просто-напросто, тянет время. Обхватив голову руками, обманутый безвольно опустился на лавку и заплакал.

– Вот что, молодой человек, вам куда ехать?

– В Москву.

– Ну, до Москвы рукой подать. Электрички ходят часто. Я вас посажу.

– Лучше бы вы ее посадили. Неужели вам никого не жаль.

– Я же говорю, что отправлю вас, не волнуйтесь.

– Спасибо. Я пешком. – Он вдруг вспомнил лицо матери, отдавшей ему деньги с мизерной получки, сестренку, которая с куклой на руках вышла проводить. Кажется, он ей что-то пообещал привезти из игрушек. Дом, где он не просто любил каждую складку на обоях, а каждый запах, каждую щель, каждую неровность на обшарпанной мебели. Захотелось вернуться немедленно, упасть в ноги и никогда, никогда больше не заставлять страдать любимых людей.

Прошло часа полтора. Бальзамов, перекинув сумку через плечо, встал и вышел на перрон. Посмотрел в сторону дома, пнул рельсу и решительно зашагал туда, где через сутки должна раскрыть ладони многочисленных огней столица… Разве могу я теперь вернуться. Теперь, когда в карманах почти пусто, когда путь не пройден, лишь бездарно потеряны деньги. Что я скажу, мол, влюблен, но до любимой не дошел, потому что развлекался гаданием с одной толстой старой цыганкой. Тебе отдали последние деньги, поверив, что они тебе жизненно необходимы, а ты!..

ГЛАВА 15

Он не шел, а рвался вдоль железной дороги, напоминая своими движениями щуку, плывущую против течения. Ко всем неприятностям этого дня добавился снег, который закручивался ветром в спирали, налетал и бил в лицо, смешиваясь с непрошеными слезами. Чтобы преодолеть сопротивление снега, путнику приходилось, втянув голову в плечи, наклонять вперед туловище. Отчего долговязая, скрюченная фигура казалась еще более жалкой и одинокой. Но дорога лечит. Эти золотые слова должны быть высечены в сознании каждого мужчины. Через час наш герой размышлял о тонкостях военной тактики древних монголов. То ли это была подсознательная психологическая защита от свалившихся неприятностей, основанная на любви к военной истории, то ли все те же думы о скором призыве, трансформированные в исторические сюжеты. Во всяком случае, представление о войсках современных он имел куда более смутное, чем о существовавших много веков назад. Итак, в гонке вооружений на рубеже двенадцатого – тринадцатого веков победили жители степей. Потому что великий Тэмуджин, прозванный потом Чингис-ханом, объединив монгольские племена и завоевав Китай, взял на вооружение все лучшее из китайской инженерии. В основном, конечно, метательные орудия и осадные устройства. При этом имелась удивительно маневренная и легкая конница, тактико-старатегические действия которой оттачивались многими поколениями предков. Вслед за Китайской империей с полуторамиллионным войском пало Самаркандское шахство. И пошло, поехало. Стоп, стоп, господин Бальзамов, вы забыли, зачем вы идете. Какие монголы. Сосредоточьтесь на своей любви, в противном случае вместо признаний девушка услышит о том, как заряжался китайский арбалет. Что значит, черт с ней! Что с того, что каждый двухсотый человек на земле имеет ген потрясателя вселенной? Живите своей жизнью. Добивайтесь своей цели.