Дядюшка Сагамор и его девочки - Чарльз Вильямс

— Нет, это была не мисс Мэлоун. Он ясно сказал — Снуки Маккаллум. И потом волосы у нее черные, а у мисс Мэлоун — светлые.

— Цвет можно поменять. Да я не о том. Слушай, Билли, а те пинтовые посудины — ты их, случаем, не сосчитал?

— Конечно, их было восемнадцать. А что?

Он стал что-то обдумывать, приговаривая:

— И еще две… да еще четыре…

Тут я увидал папашу с дядей Сагамором и выскочил из машины.

— Мёрфи! Вон они!

— Постой!

Но я уже кинулся к ним.

Грузовичок было не узнать: на нем была большая надпись: «Минифи — в шерифы!», изображения Кудрявого и лозунги помельче. И еще четыре бочонка чего-то. Позже я разглядел надпись: «Лимонад со льдом — бесплатно».

Машина остановилась. Люди уставились на нее, переговариваясь между собой. Папаша спрыгнул и стал открывать упаковки с бумажными стаканчиками. Люди сгрудились вокруг, поглядывая на фургон с подозрением, но явно желая холодного лимонада. Я стал туда проталкиваться.

— Разбирайте сами, граждане! — улыбался папаша. — Вам привет от Минифи, нашего будущего шерифа!

— Папаша! — позвал я. — Мне надо с тобой переговорить!

— После, Билли. Налей себе лимонада.

— Да послушай же!

— Что? Потом поговорим! Собрание начнется через минуту.

И он пошел наверх.

— Папаша! Мне надо сказать тебе…

Я потерял его в толпе. Попытался отловить дядю Сагамора, но и он пропал. Потом я заметил, как он направляется к дому. Попробовал кинуться за ним, но люди мешали. Когда, наконец, я вбежал в дом, в комнатах его не было. Кинувшись на задний двор, я сумел уловить лишь его тень. Лавируя между машинами, он что-то тащил. Непонятно что, но что-то длинное. И явно не хотел, чтобы другие это видели. Он вроде направился к зарослям позади изгороди.

Я все же попытался поймать хоть одного и заставить меня выслушать. Но все бесполезно — что-то вроде мелькнуло ереди деревьев, но я не мог никого отыскать. Позади раздался рев толпы:

— Минифи! Хотим Минифи! Давай, Кудрявый!

Видать, он сдерживал их, сколько мог, но они стали проявлять нетерпение, не понимая, почему такая задержка.

Я метался, беспрерывно зовя дядю Сагамора, но он не откликался. «Все бесполезно, — подумал я. — Наверное, я его упустил. Лучше вернуться назад и подкараулить его у трибуны».

Я побежал назад. Тут в громкоговорителях раздался голос Кудрявого:

— Леди и джентльмены! — и потонул в криках толпы.

Я взобрался на крышу какой-то машины. Мне было видно все. Пространство между амбаром и трибуной было затоплено кричащими и машущими руками людьми. Кудрявый стоял у микрофона, распростерши руки перед толпой. А позади него на скамейке сидели папаша и дядя Сагамор. Они ухмылялись по-дурацки, и вид у них был, как никогда, гордый. «Кошмар! — подумал я. — Кудрявый ими вертит, как хочет».

Слезая с машины, я увидал шерифа. Он в полном одиночестве сидел возле загона на отсоединенном котле, свесив голову, и слушал вопли толпы. На минутку я даже пожалел его, хоть он и хотел засадить дядю Сагамора в тюрьму ради собственного переизбрания. Между ними было что-то вроде вечной войны, но эта война велась честно, а не исподтишка, как в случае с этим сладкоголосым Минифи.

По мере того как я подходил ближе, крики стали стихать. Стало слышно Кудрявого, все это его вранье: и как он рад быть здесь, и как счастлив, и как слезы навернулись ему на глаза.

— Все мы знаем — завтра выборы. Это мое последнее выступление в избирательной кампании, — пел он. — Не важно, проиграю я ее или выиграю. Суть в том, что я веду честную борьбу, без всяких там подвохов и грязных дел. Как говаривал мой отец, упокой, Господи, его душу…

От всего этого просто могло затошнить. Оказавшись впереди, я забрался в машину Мёрфа.

— Не удалось вам поймать кого-нибудь из них? — спросил я.

Он не слушал, а только спросил:

— Слушай, Билли, ты уверен, что там было именно восемнадцать посудин?

— Ну да, я их сосчитал, — ответил я, не понимая, зачем это ему сейчас.

— Так, слушай, а ты не помнишь, какие у них были крышки?

— Да такие, вроде медных.

Он тихо кивнул, ничего не говоря.

— А что? — спросил я.

Hо он, казалось, меня не слышит. Он сидел, уставясь на Кудрявого, красующегося перед микрофоном, потом как бы машинально вытащил сигарету с зажигалкой, но тут же забыл о них.

— Бедный сукин сын! — произнес он.

— Дядя Сагамор? — спросил я.

— Нет, Кудрявый!

Глава 14

— Так что же, Мёрф? — переспросил я.

— Ш-ш, слушай!

— А теперь, — продолжал медоточивый Кудрявый, — перед тем как продолжить, мне бы хотелось поблагодарить ребят Нунанов, Сагамора и Сэма, за их любезное согласие разрешить использовать их землю для нашего собрания. Чуть позже я вам расскажу, почему я решил провести свое последнее выступление тут, на их ферме, и, уверен, вы меня прекрасно поймете. А сейчас мне хотелось бы представить их вам. Леди и джентльмены! Вот мои добрые друзья и наши уважаемые сограждане Сэм и Сагамор Нунаны!

— Он их прямо умасливает, — сказал я.

Мёрф опять на меня шикнул.

Кудрявый повернулся к ним и похлопал в ладоши. Папаша с дядей Сагамором покорно привстали и по-дурацки раскланялись. Несколько человек хлопнули разок-другой, но в основном публика взирала на них настороженно. Они уже собирались сесть, как с дороги съехала машина и приблизилась, взметая пыль. При виде ее Кудрявый едва не запрыгал от восторга. Все правильно, это машина Харма. Значит, он нашел аппарат. Она резко тормознула у трибуны, и из нее выскочила Снукк Маккаллум. Она явно торопилась, подходя к трибуне. Кудрявый наклонился к ней, она тихо заговорила с ним, а он в ответ кивал. Потом он подошел к микрофону:

— Леди и джентльмены! Должен попросить у вас прощения. Мне только что сообщили, что звонили от губернатора…

Пока он объяснялся, Снуки Маккаллум все поглядывала на ворота. У меня снова возникло чувство, что я ее уже где-то видел. И тут меня как током ударило: да это же миссис Хорн!

— Мёрф! — показал я ему.

Но он и так уже глядел на нее, а потом произнес:

— Чтоб мне провалиться!

— Так почему…

— Билли, сделай одолжение, веди себя тихо! Я не хочу этого пропустить, потому что ничего подобного больше не увижу. Если вдруг будешь время от времени узнавать кого-то знакомого, пожалуйста, не показывай на него. Просто следи за всем.

Я не понял, что он имеет в виду. С ума сойти — это была она! Она как-то помолодела и была теперь не блондинка, а жгучая брюнетка. И одета она была по-другому. Но к чему это все? Она все нервничала и поглядывала на ворота.

— Самое большее десять минут, — вещал Кудрявый в микрофон. — Уверен, мои добрые друзья Нунаны рады будут сказать вам несколько слов. Или вам поставят одну-другую пластинку. — Он похлопал папашу и дядю Сагамора по спине. — Ребята, позаботьтесь о наших друзьях! Я мигом вернусь!

— Ну да! — отозвался папаша. — Конечно, мы рады помочь чем можем. Ну что же, граждане, хоть я и не думал не гадал держать перед вами речь…

Дальше все пошло очень быстро. Снуки Маккаллум, то есть миссис Хорн, уже прыгнула в машину и торопила Кудрявого. Только он забрался к ней, как какая-то другая машина с визгом ворвалась в ворота. Миссис Хорн нажала на газ, и машина, как испуганная антилопа, скрылась в клубах пыли.

Все уставились на вторую машину. Почти на ходу из нее выскочил здоровенный краснолицый мужчина. Выглядел он разъяренным, на боку у него болтался пистолет. Он вытащил из машины девицу и буквально поволок ее к трибуне. Тут он выхватил оружие, наставил его на папашу и заорал:

— Ну-ка, спускайся сюда, Минифи!

Девица попыталась освободиться.

— Это не он, Пол! — закричала она.

— Не он? — гаркнул мужчина и навел пистолет на дядю Сагамора, стоявшего на краю трибуны. — Только не говори, что это вот этот лысый старый черт!

— Говорю тебе, это не он, его тут нет, — окрысилась девица.

На вид ей было лет пятнадцать. Она была босиком, в простень ком ситцевом платьице, коротковатом для нее. Была она довольно хорошенькой, с иссиня-черными волосами и синими глазами. Волосы у нее были уложены в подобие прически. И опять у меня возникло какое-то странное чувство.

— Написано же тут: Минифи! — гаркнул человек, тыча пистолетом в транспарант. Он уже забирался по ступенькам, волоча за собой девицу. — Мне нужен этот чертов Минифи! Где вы его прячете?

Толпа стояла, разинув рот. Папаша, вначале совершенно ошеломленный и испуганный, стал понемногу приходить в себя. Он двинулся навстречу мужчине.

— Слушайте, мистер, — начал он громко, — не знаю, кто вы, но если вы какой-то там преступник и явились сюда, чтобы сорвать выступление мистера Минифи, так я вам скажу: ваше счастье, что его здесь нет!

— Преступник! — взревел тот. — Я тебе покажу преступника!