Одна в мужской компании - Бенедикт Мари

Неужели он это всерьез? Я взглянула ему в лицо и поняла: да, всерьез. Как такое могло случиться со мной? При всем моем богатом воображении, такого я не могла себе даже представить. Фриц сделал меня своей пленницей.

В душе нарастал крик, но я помнила о папе с мамой и понимала, что давать ему волю нельзя. Слишком многое стояло на кону в этом браке, и мое счастье тут имело значение лишь в самую последнюю очередь. Чтобы преуспеть в борьбе за власть с Фрицем, нужно изображать молчаливую покорность, даже раскаяние. Как только я снова завоюю его доверие, то сумею изменить правила и, если удача будет на моей стороне, получу больше свободы. Но именно тогда я впервые задумалась о побеге.

Глава восемнадцатая

12 февраля 1935 года

Вена, Австрия

Несколько месяцев подряд я исполняла все желания мужа. Положим, не совсем так, как типичная австрийская жена из высшего света — эти женщины настолько безупречны, что их никто не замечает. То есть такую жену должно быть не видно и не слышно. Фриц тоже не хотел, чтобы меня было слышно, но, безусловно, хотел, чтобы меня было видно — при условии, что я буду вести себя по его правилам.

Я позволила ему думать, что он сломал меня, отлил в новую форму своего собственного изготовления, превратил в элегантную домохозяйку-автомат, с заученной улыбкой болтающую о милых пустяках в бальном зале, и при этом безотказную и неутомимую любовницу в спальне. Ту, которой и в голову не придет вернуться к актерской карьере или заговорить с каким-нибудь мужчиной, кроме собственного мужа. Через несколько недель Фриц вновь стал доверять мне свои секреты и спрашивать моего совета, и я уже думала, что наша жизнь вот-вот вернется в нормальное русло, если только ту хаотичную жизнь, которую мы вели до просмотра «Экстаза», можно считать нормальной, — хотя наложенные на меня ограничения он пока еще не снял.

Но внутри, под маской невозмутимости, во мне все кипело, и я старалась понемногу отвоевать хоть какую-то территорию. Во время своих дозволенных походов по магазинам в сопровождении водителя я нарочно спускала шиллинги тысячами, одних шуб накупила целый гардероб, пока наконец Фриц (который досадовал на мою расточительность, но не хотел показаться скрягой) не решил, что лучше будет выдавать мне определенную сумму на расходы, чем предоставлять неограниченный кредит в лучших магазинах Вены. Все эти выданные мне деньги — несравнимые с моими магазинными счетами, но все же весьма солидные, — я складывала в обувную коробку, стоявшую в дальнем углу шкафа: это были мои сбережения на черный день, день побега, о котором я уже начала задумываться.

Скопив достаточно крупную сумму, я возжелала большего. Не шиллингов больше, а рычагов влияния. Раньше я внимательно прислушивалась к разговорам Фрица, чтобы понять, насколько твердо намерение правительства Австрии не пускать нацистов через свою границу. В конце концов, я в значительной мере для того и вышла за него замуж, чтобы он защитил меня и мою семью. Но теперь я стала прислушиваться к его словам с другой целью. Я ловила разговоры, из которых можно было узнать что-либо о технических проблемах, связанных с оружием, поставляемым Фрицем, — иногда за ужином можно было услышать намеки о каких-то неполадках от его коллег. Если у меня будет важная информация о слабых местах его продукции, может быть, шантажом я смогу добиться, чтобы он дал мне уйти. Ему же не захочется, чтобы я рассказала его клиентам или экономическим и политическим конкурентам, что он продает некачественное оружие? Может быть, хоть так мне удастся вырваться из этой семейной тюрьмы.

Через четыре месяца после рокового просмотра «Экстаза» мы устроили ужин, относительно интимный: из гостей были только Эрнст фон Штаремберг и его младший брат Фердинанд, тоже иногда бывавший у нас. Когда с едой было покончено и гости перешли к напиткам, мне представилась возможность собрать кое-какую информацию.

— Вы всерьез рассчитываете, что решение, которое предложил Хельмут Вальтер, окажется удачным? — спросил фон Штаремберг у Фрица — гости всегда интересовались его мнением, когда речь шла о боеприпасах. Хотя граф обронил этот вопрос как будто между прочим, во время обсуждения спектакля, который мы смотрели на этой неделе, я сразу поняла, к чему он относится.

Уже несколько обедов и ужинов подряд за столом обсуждались две основные темы, касающиеся подводных лодок, кораблей и систем наведения и запуска торпед, для которых Фриц производил важнейшие компоненты. Одна из проблем — подача кислорода под водой для поддержания горения при сохранении скорости. Вторая — неполадки в работе системы дистанционного наведения торпед. Новая система — вместо запуска с помощью изолированного провода — позволяла сделать их более управляемыми. К этому времени я уже просмотрела пару ключевых книг в библиотеке Фрица и теперь неплохо разбиралась во всех технических вопросах.

— Насколько мне известно, решение проблемы с кислородом он уже нашел: взять обогащенное кислородом топливо, способное химически разлагаться, выделяя кислород, и использовать эту реакцию, чтобы привести в движение турбины. Понадобятся еще кое-какие испытания, но мои немецкие агенты утверждают, что у такого решения огромный потенциал и что нацисты планируют использовать его при атаках. Я надеюсь получить кое-какие чертежи и тогда смогу внедрить что-то в этом роде у себя на фабриках.

Какие такие «немецкие агенты»? С каких это пор у моего мужа действует секретная разведывательная сеть в Третьем рейхе? Разве нацисты ему не враги?

— Нет, Фриц. — В голосе старшего фон Штаремберга слышалось раздражение. — Я не об этом. Меня беспокоит проблема с дистанционным управлением.

— Я слышал, у Вальтера на этот счет тоже есть хорошая идея — может быть, теперь ему удастся переубедить своих упрямых немецких боссов с их приверженностью проводному управлению. Если моим агентам можно доверять, то, по слухам, он создал систему, которая позволяет запускать торпеды с использованием нескольких заданных частот одновременно, со связью по одному радиосигналу. Недочетов еще хватает, разумеется.

— Дай угадаю. Эти радиосигналы легко перехватить.

Даже я была в курсе, что большинство стран, включая Германию, не желали переходить с проводного управления торпедами на дистанционное, поскольку последнее базировалось на одночастотной радиотехнологии и противник всегда мог перехватить и заглушить этот сигнал. Военные уже не первый год обсуждали с Фрицем эту проблему, и, к своему удивлению, я стала не только понимать, о чем речь, но и живо интересоваться этим вопросом.

Фриц кивнул и начал описывать сложные технические характеристики радиочастот. Все это время я следила за беседой, но тут Фердинанд взглянул на меня, и губы его изогнулись в полуулыбке: он явно хотел показать, как скучен ему этот сугубо научный разговор. И мне, по его мнению, тоже. Все знали, что младший брат фон Штаремберга выезжает только на покровительстве старшего брата, не обладая ни его энергией, ни умом. Кивнув в знак притворного согласия, я повернулась к Фрицу: я не решалась злить его, переглядываясь с другим мужчиной, пусть даже с Фердинандом, которого мы оба знали давным-давно.

На следующее утро в библиотеке дворецкий оторвал меня от книги о радиочастотах.

— Вас к телефону, мадам.

Меня? Мне никто никогда не звонил, кроме папы, а он днем всегда занят в банке. Сердце у меня заколотилось, и я со всех ног бросилась к телефону.

— Алло?

— Хеди, ты должна приехать. — Это была мама. — Твоему отцу очень плохо. Я послала за доктором.

— Сейчас буду.

Я повернулась к Мюллеру: тот задержался в библиотеке, делая вид, что вытирает пыль с книг, а сам подслушивал мой разговор — несомненно, по приказу Фрица. Еще до просмотра «Экстаза» я знала, что слугам приказано шпионить за мной. Вот и дерзкую горничную Аду он недавно перевел с виллы Фегенберг в нашу венскую квартиру, чтобы приставить к слежке еще одну пару глаз и ушей — притом глаз и ушей человека, явно ко мне не расположенного.