Корабль невест - Джоджо Мойес

– А ведь я догадывалась! Догадывалась, что у тебя явно что-то на уме! – ликующим тоном произнесла Джин. – Еще когда мы стояли на полетной палубе, я сказала себе: “Эта Маргарет, она не так проста. Наверное, хитрая бестия”.

– Ой, ради всего святого, – поморщилась Эвис. – Ты хочешь сказать, что это твоя…

– Эвис, твои штанишки все же тебе пригодились, а? – насмешливо произнесла Джин.

Фрэнсис внимательно смотрела на собаку.

– Но на борту запрещено держать домашних животных, – сказала она.

– Я знаю.

– Мне очень жаль, но можешь даже и не надеяться, что она будет сидеть смирно, – нахмурилась Эвис. – И в нашей спальне будет вонять.

В каюте воцарилось тягостное молчание, невысказанные мысли словно повисли в воздухе.

И тут беспокойство побороло природную деликатность Эвис.

– Мы шесть недель будем плыть на этой штуке. И где она будет делать свои делишки?

Маргарет села, пригнув голову, чтобы не стукнуться о верхнюю койку. Собака устроилась у нее на коленях.

– Она очень чистоплотная – и я хорошо все продумала. Вы ведь ничего не заметили прошлой ночью, да? Когда вы уснули, я выгуляла ее на палубе.

– Выгуляла на палубе?!

– А потом все убрала. Послушайте, она даже не лает. И я постараюсь, чтобы она “делала свои делишки” подальше от вас. Пожалуйста, не надо на меня доносить. Она… Очень старая… Ее подарила мне мама. И… – Маргарет отчаянно заморгала. – Это все, что у меня от нее осталось. Я не могу бросить Мод Гонн. Хорошо? – Девушки молча переглянулись. Маргарет даже покраснела от волнения. Она не хуже своих попутчиц понимала, что еще не пришло время для столь доверительных отношений. – Всего на несколько недель. Это действительно очень важно для меня.

В каюте снова повисло тягостное молчание. Медсестра опустила глаза:

– Если хочешь попробовать оставить ее здесь, я не возражаю.

– Я тоже, – подхватила Джин. – Если, конечно, она не будет грызть мою обувь. Она довольно миленькая. Для такого крысеныша.

Эвис понимала, что не может стать единственной, кто будет против: тогда все подумают, будто у нее нет сердца.

– А как насчет морских пехотинцев? – спросила она.

– Что?

– Тех, что будут стоять на часах у нас под дверью начиная с завтрашней ночи. Разве ты не слышала, что говорила тетка из женской вспомогательной службы? Тебе не удастся вывести собаку.

– Морские пехотинцы?! Зачем?

– Они заступают на дежурство в половине десятого. Наверное, чтобы нас никто не смог изнасиловать, – произнесла Джин. – Вы только представьте! Тысяча изголодавшихся мужчин лежат всего в футе под нами. Если они захотят, то вышибут дверь и…

– Ой, ради всего святого! – Эвис прижала руки к шее.

– И еще, – сально ухмыльнулась Джин, – возможно, это и для того, чтобы держать нас взаперти.

– Ну, тогда придется выводить ее до появления морских пехотинцев.

– На сходнях будет слишком много народу, – заметила Джин.

– Возможно, нам следует кому-нибудь сообщить, – сказала Эвис. – Не сомневаюсь, они поймут. Возможно, у них даже имеются… удобства на такой случай. Комната, куда ее можно поместить. Мне кажется, ей будет гораздо приятнее, если будет где побегать. Ведь так?

Нет, она не имела ничего против собак, но ей было неприятно, что кому-то все же удалось пронести что-то тайком. Ведь их багаж взвесили до последней унции, строго ограничили продуктовые посылки, заставили их оставить любимые вещи. А эта девчонка имела наглость всех обдурить.

– Нет, – отрезала Маргарет, ее лицо потемнело. – Ты ведь слушала сегодня утром нашего капитана. Мы еще слишком близко от дома. Они посадят собаку в шлюпку, чтобы отправить обратно в Сидней, и я больше ее никогда не увижу. Нет, я не могу рисковать. По крайней мере, не сейчас.

– Мы будем держать рот на замке, – сказала Джин, гладя собаку по голове. И у Эвис промелькнула мысль, что Джин будет поддерживать любое действие, ниспровергающее основы власти. – Правда, девочки? Это даже прикольно. Я буду таскать для нее вкусняшки с обеденного стола.

– Эвис? – подала голос Маргарет.

Ну вот, теперь меня будут считать занудой, подумала Эвис.

– Я ни слова никому не скажу, – выдавила она. – Только держи ее от меня подальше. И если тебя вдруг раскроют, уж будь любезна сообщить, что мы здесь ни при чем.

Глава 6

В команде корабля было тридцать пять – сорок морских пехотинцев, блестящие внешность и манеры, как правило, выгодно отличали их от нас, простых матросов, вызывая наше немалое удивление… Их латунные пуговицы и ботинки всегда сверкали, и весь внешний вид отличался особой изысканностью.

Л. Тромен. Вино, женщины и война

Второй день плавания

Для того чтобы отвлечь тех невест, у которых первоначальное возбуждение сменилось тоской по дому, уже на второй день плавания на авианосце “Виктория” им были предложены мероприятия, приведенные в торжественном выпуске “Ежедневных судовых новостей”, а именно:

10.00 Протестантское богослужение (палуба E).

13.00 Прослушивание музыкальных записей.

14.30 Палубные игры (полетная палуба).

16.00 Курсы вязания (четыре унции розовой или белой шерсти и две пары спиц в одни руки предоставляются Красным Крестом).

17.00 Лекция “Замужество и семейная жизнь”, читает судовой капеллан.

18.30 Вечер игры в бинго (зона отдыха, главная палуба).

19.30 Католическая месса.

Из всего списка наибольший интерес вызвали палубные игры и вечер игры в бинго, а наименьший – лекция. Капеллан имел слишком суровый вид, и одна из невест остроумно заметила, что они не нуждаются в лекциях человека, который выглядит так, будто ему хочется помыться всякий раз, как он коснется проходящей мимо женщины.

Тем временем газета с замысловатым названием, которую с помощью двух невест выпускала одна из офицеров женской вспомогательной службы, сообщила о двух днях рождения: миссис Джозефин Данфорт (19-го) и миссис Элис Саттон (22-го) – и обратилась с просьбой к читательницам приходить со свежими сплетнями и с наилучшими пожеланиями, что поможет провести путешествие “в приятной и дружеской обстановке”.

– Сплетни, а? – задумчиво произнесла Джин, которой вслух зачитали этот пассаж. – Зуб даю, к концу поездки у них будет столько материала, что хватит на двадцать чертовых газет.

Эвис встала сегодня пораньше, чтобы пойти на протестантское богослужение. Она надеялась, что в церкви ей удастся познакомиться с теми, кто больше подходит ей по социальному статусу. Ее возмутило, когда Маргарет объявила, что будет посещать католические мессы. Она еще ни разу не встречала папистов, как называла их ее мама, однако постаралась ничем не выдать своих чувств.

Джин, успевшая заявить, что не придерживается никакой веры (неудачный опыт с братом во Христе), собиралась на прослушивание музыкальных записей, поскольку рассчитывала, что там будут устроены танцы. Сообщив, что чувствует себя совсем как “кенгуру-валлаби, севший голой задницей на термитник”, она в мгновение ока испарилась.

Маргарет, ласково поглаживая собаку, лежала на койке и читала один из журналов Эвис. Время от времени она презрительно фыркала:

– Здесь написано, что нельзя слишком часто спать на боку, а иначе будут морщины. А как, черт возьми, можно спать по-другому?!

Правда, затем она вспомнила, что Эвис, накрутив волосы на бигуди, лежала на спине, испытывая явные неудобства, и решила в будущем воздержаться от подобных комментариев.

Тем временем Фрэнсис воспользовалась удобным случаем и, ни слова не говоря, исчезла из каюты. Одетая в некое подобие ее прежней формы – брюки цвета хаки и блузка с коротким рукавом, – она незаметно проскользнула по коридору, здороваясь кивком с проходящими мимо девушками, и спустилась по трапу.

Ей пришлось дважды постучаться, чтобы наконец получить ответ, но даже тогда она слегка отпрянула и проверила еще раз табличку на двери.

– Входите.

Она вошла в лазарет, где вдоль стен стояли высокие – от пола до потолка – застекленные стеллажи с баночками и аптечными склянками. За столом сидел мужчина в штатском, с прилизанными короткими рыжими волосами. У него было веснушчатое лицо и глаза в сеточке морщин, должно быть от привычки постоянно щуриться, но, судя по его поведению, скорее от смешливости характера.

– Да входите же. А то из-за вас помещение выглядит неряшливо. – (Фрэнсис зарделась, поняв, что он шутит, и нерешительно шагнула к нему.) – Ну, на что жалуетесь? – Он водил рукой по столу, будто в такт одному ему слышимому ритму.

– Ни на что. – Она расправила плечи, ее спина в накрахмаленной блузке казалась негнущейся. – Вы хирург? Мистер Фарадей?

– Нет. – Он посмотрел на Фрэнсис, явно прикидывая, как бы ее развеселить. – Винсент Даксбери. Штатский пассажир. Вы, наверное, приняли меня за другого. Он, хм… не смог продолжить плавание. Поэтому капитан Хайфилд попросил меня заступить вместо него. И, если честно, определил некий стандарт развлечений на борту, которому я счастлив следовать. Так чем могу быть полезен?