Волшебница на грани (СИ) - Петровичева Лариса

— Не бойся! Видишь, он увидел нас и теперь спокойно ждет приказаний, — он откашлялся и четко произнес: — Кто твой хозяин?

В каменной физиономии бесшумно открылась щель рта, и голем проскрипел:

— Доктор Мадс Кравен.

Теперь уже и я вздохнула с облегчением.

— Где твой хозяин? — спросил Генрих.

— Ушел, — голос голема был похож на стук камней. — Велел ждать гостей. Велел принять их.

— Мы гости, — со спокойным достоинством произнес Генрих. — Принимай нас.

Голем медленно поднял руки и с грохотом соединил ладони. По кухне прошел ледяной ветер, дом снова содрогнулся, и я увидела, как становится еще светлее.

Вездесущий запах пыли и грязи рассеялся, будто его и не было. В воздухе повеяло легким ароматом пионов, в печи затрещал огонь, и на столе словно сами собой возникли тарелки. При взгляде на их содержимое мой голод усилился в несколько раз.

— Прошу, — проскрипел голем и с медлительной осторожностью вышел из столовой. Генрих сделал несколько шагов, провожая его, потом вернулся и сообщил:

— Надо же, он стоит в углу в коридоре. И как мы его не заметили, когда шли мимо?

Я тоже выглянула в коридор и увидела, что теперь дом абсолютно чист, ярко освещен, и в нем нет ни следа грязной запущенности. Голем действительно встал в угол, и я решила, что доктор Кравен там устроил для него место для подзарядки.

— Мне кажется, это маскировка, — предположила я. — Со стороны дом выглядит заброшенным. Если кто-то сюда заберется, то увидит лишь грязь и хлам.

— Да, красть тут нечего, — согласился Генрих. — А голем встретит и приветит званых гостей. Ну что, Милли, пойдем все-таки поужинаем?

Меня не надо было приглашать дважды.

Когда мы сели за стол, и я придвинула к себе тарелку со стейком в брусничном соусе, то у меня невольно мелькнула мысль о том, что доктор Кравен мог подмешать в еду что-то вроде той пилюли, которую дал мне. Ну и черт с ней. Разберемся.

Генрих подложил мне картофельного салата, снял с огня кофейник и сказал:

— Интересно, долго ли нам ждать доктора Кравена?

— Пока вся компания бегает и ищет нас, — я невольно рассмеялась, представив, какими выразительными были лица Бринна и Эбернати. — Но теперь нам придется быть в десять раз осторожнее, Генрих. Если за нами начнет охоту наркокартель, то нам мало не покажется.

Генрих кивнул, соглашаясь.

— Теперь я еще больше убедился в том, что марвинцы хотели нас убрать чужими руками. Проверили твои силы, когда ящерица напала на тебя на дирижабле. Убедились, что ты сильная волшебница. И сунули нас Бринну, который сразу же усомнился в появлении племянников.

— Может, он просто осторожен? — сказала я, отрезая очередной кусок от стейка. — Доверяй, да проверяй. Особенно тех, кого ты видел много лет назад.

Генрих вздохнул.

— Хотел бы я знать, что им нужно на самом деле.

Некоторое время мы ели молча. Я вслушивалась в звуки, которые доносились из коридора, и мне казалось, что голем негромко поскрипывает и вздыхает. Да, доктор Кравен не ищет простых путей.

Стоило вспомнить о докторе Кравене, как из гостиной раздался шум, словно кто-то прокатился по полу. Я представила, как Кравен вылетает из камина, улыбнулась и потянулась к висящим на доске ножам — на тот случай, если это не хозяин дома, а какие-то новые незваные гости. Генрих тоже взялся за свой тесак.

Однако это был именно Кравен. Он вошел в столовую, посмотрел на нас, чумазых и вооруженных, и рассмеялся:

— Все в порядке, господа! Отложите ваши сабли.

— Что там? — спросила я. Генрих неохотно положил тесак рядом с тарелкой. Кравен вынул из ящичка чашку, налил себе кофе и ответил:

— Бринн рвет и мечет. Мало того, что ему хочется узнать, на кого именно вы работаете, теперь ему понадобилась такая сильная волшебница, как вы. Такая, которая способна раствориться в тумане и забрать с собой приятеля.

— Что это была за пилюля? — поинтересовалась я. Кравен улыбнулся с гордостью первооткрывателя.

— Это моя личная разработка. Она, скажем так, усиливает личную магию.

Я подумала о том, что совсем недавно во мне не было ни капли магии. Я была всего лишь психологом, который дорого продавал иллюзии и хорошее настроение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Потрясающе, — с искренним уважением произнес Генрих. — Я когда-то читал о том, что фармакология может усилить магию, но не думал, что исследования зашли так далеко.

— Они не зашли, — беспечно ответил Кравен. — Правители всех стран запретили их единогласно. Одно дело иметь личного сильного мага и совсем другое — мага, у которого постоянно увеличиваются силы. Ходячая бомба.

Я в чем-то была с этим согласна. Такую мощь и в самом деле надо ограничивать — иначе однажды она может очень сильно рвануть.

— А как мы оказались здесь?

Кравен улыбнулся. Отпил кофе.

— Когда я осматривал вас, то прикрепил к волосам маячок, который вас и утянул. Пилюля подействовала, пробудила и увеличила ваши силы, и вас с Генрихом затянуло.

Генрих машинально провел ладонью по голове, словно пытался найти тот маячок, о котором сказал Кравен. Доктор лишь улыбнулся.

— Он уже растаял. Я не маг, но умею использовать эту магию.

Генрих вдруг стал очень серьезным и какое-то время всматривался в Кравена так, словно пытался прочесть его мысли. Доктор тоже смотрел на принца, но не испытующе, а спокойно.

— Почему вы нам помогаете? — спросил Генрих. — Это ведь помощь.

Кравен улыбнулся.

— На память о том времени, когда я был Андреем Кравцовым, — ответил он. — А Милена Готти была Людмилой Захаровой. Знаете, иногда мне казалось, что я сошел с ума. Что мой прежний мир мне приснился. А потом я начинал думать, что мне мерещится то, что я вижу сейчас. И, когда появилась она, — доктор улыбнулся мне, — я поверил, что жив, что не сплю, не брежу и не живу в аду.

У меня защипало в носу. Кравен сейчас говорил о том, о чем я сама думала перед тем, как заснуть. Он сделал паузу и добавил:

— Ну и знаете, мы, русские, помогаем друг другу. Это правильно.

Генрих вздохнул.

— Спасибо, — с той же искренностью произнес он. — Вы расскажете нам о Ланге?

— Расскажу, — кивнул Кравен. — У меня есть все бумаги по новой личности доктора Эрика.

После ужина, чашки кофе и вполне себе светской беседы о пустяках, которую я забыла сразу же после того, как вышла из столовой, мы отправились в небольшой кабинет доктора, заставленный книжными шкафами так плотно, что казалось, будто все эти книги, папки и коробки сейчас рухнут нам на голову и похоронят под собой. Окна здесь не было, и через несколько секунд мне стало казаться, что я задыхаюсь. Мы с Генрихом сумели уместиться на крошечном диванчике, а Кравен принялся рыться в одной из коробок.

Голем тоскливо поскрипывал в коридоре. Стараясь отвлечься, я задумалась о том, чем он питается. Может быть, сует остатки еды в каменный рот, или там, в углу, существует источник магии, который его наполняет.

Големы. Надо же.

— У меня есть информация по всем моим пациентам, — сообщил Кравен. — Сами понимаете, я храню это в полной тайне. Если хоть один из них узнает, что у меня есть снимки его нового лица, то мне не жить.

Я понимающе кивнула. Такие, как доктор Ланге, не будут церемониться.

— Мы будем молчать, — подал голос Генрих. — Мы никому ничего не скажем.

Кравен понимающе кивнул.

— Несколько лет назад ко мне обратился человек, который назвался Эриком Эрикссоном, — продолжал Кравен. — Он хотел, чтобы я сделал ему такую пластическую операцию, которая полностью изменила бы его внешность. Его желание подкрепилось хорошей суммой, которую мне перевели из Саатона мелкими партиями. А потом приехал и сам Эрикссон. Вот он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он вынул тонкую папку и протянул Генриху. С портрета на нас смотрел ничем не примечательный мужчина средних лет. Светлые волосы были зачесаны назад, брови настолько редкие и белесые, что их почти не видно. Глаза бледно-голубые, взгляд спокойный и равнодушный. Тонкие губы поджаты.