При вспышке молнии - Барбара Босуэл

От властной нотки в его голосе у нее по спине побежали мурашки. Чем больше она уступает, тем настойчивей становится он. Куда ее заведут подобные поступки?

Рейчел попыталась собраться с духом. Должна же она в конце концов постоять за себя. Но эта решимость потонула в заполонившем ее желании укрыться в его объятиях.

— Вниз, мама, — внезапно забарахтался Брейди.

Рейчел ужасно не хотелось выпускать малыша из рук, но что поделаешь. Она наклонилась, чтобы поставить Брейди на землю.

— Пора тебе купаться, Брейди, — сказал Кевин.

Брейди немедленно перестал извиваться и вновь ухватился за Рейчел.

— Мама, купать!

— Хорошо, — согласился Кевин.

Он железной хваткой держал Рейчел за талию. Выпрямившись, она оказалась еще ближе к нему, жар его тела был невыносим. Рейчел пришлось напомнить себе, что дышать все-таки нужно.

— Вы не уйдете отсюда, пока он не уснет и я не услышу ваших объяснений, — предупредил Кевин. — А может быть, задержитесь и дольше, — тихо добавил он.

У Рейчел заколотилось сердце. Ей следовало разорвать его в клочья за подобную наглость, ну хоть как-то возмутиться. Но она не смогла выдавить из себя даже простого «нет».

Разумеется, она прекрасно понимала, что ее молчание может быть расценено как знак согласия, и поразилась столь не свойственной себе податливости. Обычно она несколькими словами уничтожала наглеца, осмелившегося заявить подобное. Впрочем, таких давно не находилось.

А Кевин просто приказывал ей, похоже, нисколько не сомневаясь в ее послушании.

А она-то, она тоже хороша! Ведет себя как покорная овечка, не возражая, на что бы он там ни намекал. Даже тогда, когда он повел ее наверх, по-прежнему обнимая за талию: их плечи прижимались друг к другу, бедра соприкасались, она покорно помалкивала. Даже тогда, когда он не отнял руки наверху.

Рейчел опустила Брейди на пол, и малыш бросился к ванной, во весь голос вопя: «Купаться!»

— Вы промокнете до нитки. Брейди плещется и пускает фонтаны, как кит, — предупредил Кевин, улыбаясь.

Эта улыбка окончательно ее сразила. Кевин обнимал ее за талию, едва заметно поглаживая спину, и мысль остановить его почему-то не приходила Рейчел в голову. У него были длинные пальцы, он умудрялся одновременно касаться изгиба ее бедра и мягкой выпуклости живота. И это было удивительно приятно.

Рейчел чувствовала, как нечто, до сих пор дремавшее в душе, пробуждалось к жизни, расцветало, пускало жаркие побеги. Она почти физически ощущала, как здравый смысл тает в огне сладостно-головокружительных чувств.

Никогда прежде она не переживала ничего подобного и не знала, как с этим бороться. Она даже не была уверена, что хочет бороться.

Свободной рукой Кевин развернул ее к себе лицом. Рейчел прижалась лбом к его груди, чувствуя себя слабой и беспомощной; он медленно провел ладонями вдоль ее тела в откровенно чувственном порыве. Словно повинуясь чужой воле, она обняла его.

Он опустил голову и коснулся губами изящного, почти болезненно-чувствительного изгиба ее шеи.

— Не теперь, — прошептал он, прикусывая кожу зубами, дразня ее языком.

Задрожав, Рейчел теснее прижалась к нему.

— Позже, милая, — хрипло сказал он и неохотно, но твердо высвободился из ее объятий.

Рейчел, которая никогда в жизни не испытывала опьянения, теперь словно захмелела. Она не сумела бы пройти ровно и нескольких шагов; да что там, ее так шатало, что она вообще едва держалась на ногах. У нее кружилась голова, но это было приятно. Кевин, слегка обнимая ее за плечи, повел Рейчел к ванной.

А она только диву давалась. Ею никто никогда так не распоряжался, но вместо того чтобы возмутиться, она таяла от удовольствия. Как Кевину Кормаку — подумать только! — удалось всколыхнуть в ее душе такие чувства?

Они подошли к ванной. Брейди гордо раздевался сам.

Кевин протянул руку и открыл краны. Белая ванна быстро начала наполняться водой.

— Куклы Барби, — вдруг недовольно пробурчал он.

Рейчел перевела взгляд с детского тельца на фигуру его отца — скопище могучих мускулов. Невозможно вообразить, что нежный малыш превратится со временем в мужчину, подобного его отцу. А может, и не превратится, возразила Рейчел самой себе, потому что мужчин, подобных его отцу, очень немного, во всяком случае, ей до сих пор не попадались.

Рейчел продолжала разглядывать Кевина Кормака. Легкая футболка выставляла напоказ могучий торс и плечи с буграми мышц. А застежка на потертых джинсах здорово оттопыривалась. Кевин и не пытался скрыть своего состояния, даже когда поймал ее потрясенный взгляд.

Он залихватски поднял бровь, но вместо того чтобы разозлиться — как бывало всякий раз, — Рейчел ощутила совсем другое чувство. Ее словно пронзили ножом, но вместо боли по телу разливалась волна желания.

— Я сказал: позже. — Кевин прочел томление в ее глазах и улыбнулся. — После того как выкупаем Брейди и уложим спать. Подойдите сюда, — велел он, подвигаясь, чтобы дать ей место рядом с ванной.

Рейчел застыла. Нет, это все-таки невозможно. Она безропотно подчинялась ему, и теперь он уверен, что она выполнит любое его распоряжение.

И не раздумывая последует за ним в постель? Он ведь именно это имел в виду под словом «позже».

Она поежилась. Кевин назвал ее «милая». Это звучало не менее снисходительно, чем «голубушка». Она категорически запретила ему употреблять это обращение сегодня утром. А теперь она почему-то не испытывала возмущения. Напротив, она ощутила себя желанной и волнующей. Рейчел пришла в ужас.

«Что дальше?» — в панике думала она. Остается окончательно превратиться в одну из тех безмозглых дур, которые млеют под слащавые романтические песенки? И ударяются в слезы, чуть только мужчина их жизни прикрикнет на них или оставит без внимания. Сестрица Лорел была как раз такой — романтической мечтательницей, чье состояние духа полностью зависело от прихотей любимого человека.

Лорел полностью разделяла уверенность их матери, что жизнь женщины без мужчины ничего не стоит, что мужчины сильнее и умнее, что женщины обязаны всегда признавать их превосходство во всех областях. Даже если это не так!

Рейчел восстала против этой доктрины еще подростком. Однажды она обнаружила: тетя Ив считает, что представительницы их пола ни в чем не уступают мужчинам, что женщина в браке вполне может быть несчастна, а незамужняя — блаженствовать в одиночестве.

Рейчел всей душой приняла эту разновидность феминизма. Она восхищалась спокойной независимостью тетки и ее острым язычком, пыталась подражать уверенной манере держаться. И дала себе слово, что никогда не расквасится из-за какого-то там мужчины!