Лиса в капкане - Джеймс Хедли Чейз

— Только благодарны? — В его глазах светилась подбадривающая усмешка. — Больше ничего? Я презираю благодарность, вы знаете; это то же самое, что сочувствие.

— Вы были так добры ко мне… — Грейс смутилась. — Я… у меня к вам, конечно, душевное расположение…

— Но только потому, что я был добрый? Не из-за меня самого?

Он поднялся и, приблизившись к Грейс, протянул ей руку. Замерев, она смотрела на эту красивую мускулистую руку, и волнение дрожью расходилось по ее телу.

— Я хочу вам нравиться, — мягко сказал он. — Я считаю вас смелой; и потом, вы красивы. Мне приятны ваша походка, посадка головы, ваши глаза, когда вы смотрите на меня. Это необычно. С той минуты, как я вас увидел… одну, в клубе… вы заинтересовали меня.

Рука Грейс легла в ладонь юноши. Она с трудом осознавала, что делала. Это случилось, и именно так, как ей хотелось! Он объяснялся ей в любви!

— О! Неужели это правда… — прошептала девушка. — И я тоже сразу полюбила вас…

Теплая крепкая ладонь сжала ее руку. Потом Крейн отстранился от нее.

— Я доволен, что вы это сказали. — Он оперся локтем о каминный колпак. — Теперь я чувствую, что могу разговаривать с вами не как с гостьей, а как с другом. Знаю, что вас шокировал вид этого ножа. Моя сестра воспользовалась им, чтобы покончить с собой.

— О! — Грейс выпрямилась, ухватившись за ручки кресла. — Это ужасно… это, наверное, было таким ударом для вас!

Он нервно дернулся:

— Это было чудовищно. Понимаете, мы жили друг для друга. Мы выросли вместе. Она очень много значила в моей жизни.

Ричард подошел к окну. Грейс не сводила с него глаз. Несколько минут он стоял молча, затем резко обернулся.

— Я еще не совсем опомнился. — Он провел пальцами по шевелюре. — Извините, что я так обнажаю свои чувства. Это была прекрасная девушка, мой настоящий и единственный друг.

Помолчав, он добавил:

— Вы напоминаете ее. Как только я вас увидел…

Грейс не хватило бы слов передать свое состояние. Ей хотелось плакать, хотелось броситься к нему и крепко обнять, признаться, как остро она переживает за него и с какой радостью готова сделать что угодно, лишь бы ему помочь, утешить… Но она не двинулась с места.

— Сестра вышла замуж за типа, который оказался отъявленным мерзавцем. Не вхожу в подробности — они слишком отвратительны. Она оставила его в брачную ночь и спряталась у меня, но зло уже было посеяно. Ей не удалось забыть позорного поведения своего мужа, бедная моя девочка! Разум ее пошатнулся. Я держал ее тут целый месяц, не говоря никому ни слова, кроме Сафки (он был на высоте и помогал мне до конца); мы надеялись, что она выздоровеет. Но вместо того она наложила на себя руки…

Он глубоко вздохнул и ударил кулаком по каминному колпаку.

— Это было страшно. Можете ли вы осуждать меня за то, что я не хотел раздувать дело? У сестры было столько друзей, для меня же нестерпима мысль о сплетнях, которые неизбежно возникли бы, обратись я в полицию… Сафки дал мне свидетельство о смерти — естественной смерти вследствие болезни, и никто не знает истины. Жалею, что вы увидели нож. Он всегда в том ящичке, я его не касался с момента трагедии, и даже никогда не смотрел на него.

Ричард вынул из кармана золотую сигаретницу и закурил.

— Ну вот. Теперь вы знаете все. Кроме меня и Сафки, вы единственная посвященная. Сохраните ли вы мою тайну?

— О да, — ответила Грейс со слезами на глазах. — Конечно, я ее сохраню. Не могу вам даже выразить, какую боль мне причиняет ваше горе. Никогда не прощу себе, что зашла в вашу комнату, но он так настаивал…

— Он не любит меня, не правда ли? — спросил Крейн, внимательно наблюдая за девушкой.

— Нет. Он говорит, что вы странный… Он не доверяет вам…

— Но вы, вы мне верите, скажите правду!

— Да. Я была убеждена, что ничего…

— Я чувствую себя таким одиноким, — вдруг признался Крейн. — Если бы вы только знали, как я одинок. Мне больше не с кем поговорить. Нет никого, кто понимал бы меня. Она всегда была со мной, а теперь… — Он двинул плечами. — Я рад, что вы заняли ее комнату. Вы не можете представить, как напоминаете мне ее…

— Я счастлива, — ответила Грейс, не вполне убежденная в правдивости своих слов.

Неужели она нравилась ему только из-за сходства с сестрой? Неужели нет в ней ничего своего, за что он мог бы ее полюбить?

— Идемте, — сказал Крейн, направляясь к дверям. — А если мы немного поболтаем с Эллисом? Мне еще надо вам кое-что рассказать, и он тоже должен об этом знать. Я не терял времени попусту. — В дверях он положил руку на плечо Грейс. — Вы ничего не спросили о часах. Вы что, совсем не заботитесь о себе?

— А что это может изменить?.. Я маленькая сошка. И никогда не была…

— Но вы хотели бы надеяться хоть немного, не так ли? — мягко промолвил Ричард, улыбаясь ей. — Разве вы никогда не мечтали о таком доме, как этот? О деньгах на любую вашу прихоть? О какой-то капельке счастья?..

Грейс внимательно всматривалась в Ричарда, и в зрачках ее светились удивление и радость.

— О! Еще бы!

— Ну и прекрасно! — Он ослепительно улыбнулся. — Реальность не всегда далека от мечты. Идемте к Эллису!

Глава 16

К шести часам вечера солнце еще так припекало, что легкие дрожащие испарения плыли из сада. С кровати Эллис видел на зеленой лужайке черные тени деревьев. Их четкие контуры казались застывшими. Лучи, которые предвечернее солнце посылало на цветы, оживляло пышность их красок, а небо, прекрасно голубое, напоминало большой лазоревый зонт.

Эллис пребывал в одиночестве уже три часа. Время от времени голоса Ричарда и Грейс доносились из сада, и дважды он видел, как они пересекали лужайку: шагали рядом, и Грейс внимательно смотрела Крейну в лицо, читая слова по губам. Это было час назад, и он с тревогой спрашивал себя, что они могли там делать.

Таблетки доктора Сафки уменьшили горячечный жар, и восстановленная трезвость ума активизировала потребность самозащиты; положение было опасным, неопределенным, его судьба зависела от Крейна.

Эллис воспользовался относительным покоем, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Крейн разрешил проблему с отпечатками пальцев необычайно смело. Из его краткого рассказа следовало, что у него дружеские взаимоотношения с дочкой комиссара Джеймса. Он, вероятно, имел на нее значительное влияние, потому что она пообещала достать золотые часы, стереть с них следы пальцев и оставить свои. Она ни о чем не спросила его, и Крейн не сказал, чем он компенсирует риск, на который она шла. Ричард ограничился загадками и полунамеками:

— У нее были свои причины оказать мне услугу, я знал, что могу рассчитывать на нее. Это оказалось не очень сложно. Теперь нечего бояться. Я знаю Джеймса. Получив негативный рапорт, он закроет дело. Как бывший военный, он питает особое уважение к рапортам. Можете оба оставаться у меня, сколько вам будет угодно.

Так что непосредственная угроза отпала, однако Эллиса это не успокоило. Крейн больше не напоминал, что ему известно подлинное имя Эллиса. Казалось, он не обращает на него никакого внимания, разговаривая с ним только в присутствии Грейс.

Вне сомнения, Крейн — опасный и сильный противник. История с отпечатками пальцев убедительно показала это.

А потом — Грейс. Изменения, которые произошли в ней за какие-то сутки, походили на чудо. Неожиданно она превратилась в красавицу с веселыми глазами, тогда как он помнил их пустыми и несчастными. Новая одежда ее совершенно преобразила, и Эллис бесконечно вспоминал ее рядом с собой на постели, когда он душил ее. Со злостью на себя он чувствовал, что просто погибает от желания видеть ее снова, и с нетерпением поглядывал на стрелки часов.

Не подлежит сомнению, что она проявила недюжинные способности в истории с переломом ноги. Мало какая из медсестер была бы способна управиться с ним с такой ловкостью. Даже тот пузатый черномазый врач отдал должное ее умению. А теперь куколка превратилась в бабочку, и трансформация разительная.

Эллис хмурил брови. Неужели он влюбился?.. По давней привычке все объективно анализировать, он пытался понять свои чувства… Что ж, это возможно. «От ненависти до любви один шаг», — напомнил он себе. А обращался он с ней грубо, даже третировал ее. Теперь все не так. Как это ни поразительно, но он должен признаться, что малышка волнует его всерьез. Как бы ему хотелось, чтобы она заходила в комнату, была доброй и с ним! Дело не в кокетстве, он его презирает; ему приятно было бы видеть, как она садится у окна, разговаривает с ним немного. Он жаждал слышать ее голос, просто смотреть на нее, чувствовать рядом с собой.

Он считал Грейс подходящей парой для себя. Он решил, что она принадлежит к его типу. Ему никогда не приходило в голову заводить любовницу, но теперь, взвешивая все, находил в этой девушке необходимые качества.