Когда открываются тайны (Дзержинцы) - Петр Сергеев

Демидов вернулся домой в этот день поздно. Он долго бродил по городу со смешанным чувством радости и тревоги. С родной дочерью он не виделся целых десять лет. В том, что Любочка именно его дочь, уже не было никаких сомнений. Зайдя на службу после беседы с Сергеем Петровичем, Демидов позвонил «своему» работнику в паспортный стол и буквально через тридцать минут получил исчерпывающие данные относительно-гимназистки Любови Владимировны Недвигайловой, сироты, проживающей во флигеле дома № 11 по Ганнибаловской улице.

Услужливый работник паспортного стола сам принес Демидову записанные на бумажку сведения о девице Недвигайловой, прибавив устные подробности: незамужняя, живет с бабушкой, имеет восемнадцать лет отроду...

Да, это она, его дочь Любаша... Большевики зовут ее «Любочкой». Хорошо это или плохо: дочь работает в красной контрразведке? Что она из себя представляет сейчас? Забавная крошка с белым бантиком в кудряшках — такой она осталась навсегда в его памяти с тех пор, когда подпоручик Недвигайлов отбыл за границу. Как дочь отнесется к воскрешению из мертвых родного отца? И стоит ли вообще узнавать ее сейчас?

Мысли Демидова смешались. Он то нервно ходил по комнате, то присаживался к столу, опуская голову на плотно сжатый кулак...

Появлению в их семье ребенка-первенца подпоручик сразу не придал особого значения: пусть Маша забавляется, меньше будет приставать с выездами на званые обеды и балы... Профессиональная работа разведчика требовала частых и продолжительных отлучек. Всего не скроешь от жены. Однажды она увидела в шкатулке завещание мужа «на случай смерти» и оформленные на нее пенсионные бумаги. С Машей приключился обморок. Мнительная, она стала и в любом поступке мужа искать скрытого смысла, подозревать его в двойной жизни, принадлежности к какой-то шайке разбойников, в клятвопреступничестве.

Маша была неистова в ревности. Когда офицер Недвигайлов вернулся из первой заграничной командировки, вместо того, чтобы поздравить его с наградой, жена при полной поддержке тещи потребовала от мужа: или нормальная семейная жизнь, «как у всех», или развод.

Ни того, ни другого Недвигайлов не хотел: он горячо любил свою подросшую дочурку, да и Маша была не безразлична ему. Но и разведывательная работа в тылу врага окрыляла первыми успехами. Перспективы карьеры были очень привлекательны.

Пришлось идти на исповедь к шефу. В генеральном штабе ему сухо напомнили о долге перед царем, который не жалеет средств для истинных сынов отечества...

Начальник отдела — седовласый, с глазами навыкате генерал, под конец разговора блеснул своей осведомленностью в душевных муках молодого офицера. Уловив в глазах Недвигайлова растерянность и мольбу о помощи в таком сложном положении, пустил в ход испытанный прием: предложил Недвигайлову высочайшее назначение его резидентом в соседнее государство и три тысячи рублей золотом при условии расторжения брака с женой. «Разведка требует жертв», — заключил генерал.

— В ваших летах, милейший, я больше думал о карьере, а не о женских капризах, — изрек скрипучим голосом седовласый шеф, суконная грудь которого была разукрашена орденами.

— Дочка у меня, — не очень печально вздохнул Недвигайлов.

— Можете мне поверить на слово, что государь император не оставит без милости дщерь своего верного слуги...

На второй день Недвигайлов покинул столицу. Бракоразводные бумаги жене были вручены вместе с его письмом заочно, так что подпоручику даже не пришлось наблюдать реакцию супруги. Впрочем, денежное приложение к разводной бумаге было настолько солидным, что горе жены не представлялось Недвигайлову безутешным.

Весело постукивали колеса. Столик в купе международного поезда был заставлен бутылками вина. Попутчица оказалась молодой. Образ Маши медленно затушёвывался.

Потом началась война, Недвигайлов очутился на Западе. На чужбине узнал о революции. Жена была почти забыта, но о Любочке он всякий раз вспоминал с тоской.

В иные мгновения, подвыпив, Недвигайлов терзал себя вопросом: к чему все эти чины, золото, богатство? Разведчик, как и минер, ошибается лишь однажды. Сколько соратников по этому необычайному сложному труду уже списано резидентами! Кто вспомнит о них, кто помянет добрым словом?

И ему хотелось повернуть назад, к тишине и уюту, в объятия детских ручонок.

Годы гражданской войны и революции, казалось, разлучили его с дочерью бесповоротно. Постепенно он забыл лицо жены, дочери. И вдруг: «Любочка Недвигайлова»! В этом голодном приморском городе! Нет, полковник Недвигайлов, жизнь хитрее и сложнее тебя! Попробуй найди в этой ситуации правильное решение.

Демидов-Недвигайлов после двух бессонных ночей нашел это решение. К действиям его понукали десятки письменных обязательств перед иностранной разведкой и строгие глаза повелителей, способных не только награждать.

Без труда он нашел маленький флигелек на окраине, где Любочка с бабушкой снимала две небольшие комнаты.

Навстречу незнакомому человеку встала девушка с недочищенной картофелиной в руках.

Встреча была полна Неожиданности и драматизма для обоих.

Для Демидова не стоило труда узнать дочь — она, как две капли воды, была похожа на мать. С чисто детской непосредственностью и доверием, восторгаясь и плача от радости, она кинулась на шею отцу, который «четыре года ищет их с мамой по всей России».

Любочка рассказала отцу, как умерла мать от тифа во время эвакуации. Затем Любочка сказала мечтательно:

— Если бы вы... если бы ты знал, как обрадуется Сергей Петрович, когда я ему расскажу о тебе! Он хороший!

Демидов побледнел, закашлялся. Глаза его вдруг сделались сухими, сузились.

— Как раз об этом-то я тебя прошу никому не говорить, дочурка, — изменившимся голосом заговорил Демидов. — Дело в том, что я был в немецком плену, пришлось даже изменить фамилию. Я теперь Демидов — ясно? Это временно, — начал успокаивать Любочку Демидов, увидев на лице дочери испуг, недоуменье.

— У нас в отделе есть и бывшие офицеры царской армии, — начала упрашивать дочь. — Никто их не преследует, только берут на учет. Зачем тебе другая фамилия? Это же не Германия... Тебе очень трудно понять, папочка: ты был в плену и многого не знаешь, а меня в комсомоле учили. Поэтому я тебе все сейчас расскажу...

— Давай, дочка, об этом поговорим в другой раз, а пока ты меня не видела. Даже бабушке ни слова. Так нужно. Все будет хорошо. Ведь мы так долго ждали этой встречи, верно?..

— Да, папочка, я так счастлива...

Но в глубоких и ясных глазах Любочки с этого момента залегла тревога.

ГЛАВА VIII

МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ