Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Проза » Историческая проза » Прах и пепел - Анатолий Рыбаков

Прах и пепел - Анатолий Рыбаков

Читать онлайн Прах и пепел - Анатолий Рыбаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 93
Перейти на страницу:

— Что это за история с Дмитрием Дмитриевичем?

— Ты ведь читаешь газеты, знаешь, наверное.

— Да, конечно, читаю. И отзывы его коллег читаю. Осуждают его коллеги.

— Не все! — оборвал его отец. — Далеко не все! Егоров, Сокольников, Гуревич, Каннабих, Фромгольц, Мясников отказались поддержать эту гнусность. И твой отец, между прочим, тоже отказался.

— Каждый имеет право на собственное мнение, — примирительно сказал Вадим.

Ничего другого он сказать не мог. Признался тогда Плетнев или нет, никто не знал, получил два года условно и вскоре опять был арестован, но уже по делу, которое сейчас рассматривается в Октябрьском зале и где Плетнев сознается в более тяжких преступлениях, чем попытка изнасиловать какую-то истеричку.

Допрос Плетнева Вадим слушал с особым вниманием. Что там ни говори, а есть нечто особенное в советской власти, сокрушающей самые великие авторитеты и репутации. Грозная, непобедимая сила, горе тому, кто становится на ее пути.

Что теперьскажет отец? Плетнев сам сознался в своих преступлениях! И каких! Теперь Плетневу грозит расстрел. И каждому, кто попытается слово сказать в его защиту, тоже грозит расстрел. Теперь уже отцу не отвертеться! Придется высказать свое отношение. Плетнев — его учитель, его друг. Ничего! Отрекаются от отцов и матерей, от братьев и сестер, от сыновей и дочерей, а уж от коллег по работе, от учителей и от учеников сам Бог велел отрекаться.

В зале не полагалось вести записи. Но мысли надо будет записать сегодня же, под свежим впечатлением от процесса. Это Вадим и сделал, вернувшись домой. Работал с упоением.

Вскоре пришел с работы отец, снял пиджак, надел домашнюю куртку, как всегда, остался при галстуке, глядел хмуро, устало. Вадим понимал, что разговор о Плетневе будет ему неприятен, но удержаться не мог. И не следует откладывать. Отец не посмеет возражать, да ему и нечего возразить. И он добьется от отца увольнения Фени и прекращения всяких контактов с Викой, отец их поддерживает через эту дамочку Нелли Владимирову. К тому же трудно отказать себе в удовольствии рассчитаться с отцом за предыдущий разговор о Плетневе. Теперь-то уж отец не посмеет говорить, как в прошлый раз: галиматья, гнусность, подлость, бред, провокация. Придется ему подыскивать другие слова, другие выражения.

Грызя куриную ножку (Вадим любил поужинать холодным цыпленком, а Феня, уходя вечером, всегда оставляла холодный ужин), Вадим сказал:

— Был я в Доме союзов на процессе, жуткое зрелище, доложу тебе.

Отец молча ел.

— Бухарин, Рыков, Ягода — прожженные политиканы, с ними все понятно. Но врачи — Левин, Казаков и, главное, Плетнев Дмитрий Дмитриевич. Я не верил собственным ушам, он во всем признавался.

Отец, пригнувшись к тарелке, продолжал есть.

— Я смотрел только на него, может быть, думаю, подставное лицо, актер. Нет, он, Дмитрий Дмитриевич, я ведь много раз видел его здесь, у нас, в этой комнате, это он, его речь, его манера держаться.

Отец продолжал молча есть, не поднимая глаз на Вадима.

— Не понимаю, что заставило его?! Убить Куйбышева, Максима Горького…

Андрей Андреевич положил вилку и нож на тарелку, вытер салфеткой губы, откинулся на спинку стула и, глядя мимо Вадима, спокойно сказал:

— Дмитрий Дмитриевич не лечил Куйбышева.

— Но…

— Повторяю. — Андрей Андреевич повысил голос, смотрел по-прежнему мимо Вадима. — Дмитрий Дмитриевич не лечил Куйбышева. Куйбышев скоропостижно скончался от паралича сердца после напряженного рабочего дня. Было вскрытие, причина смерти — закупорка тромбом правой коронарной артерии сердца. Но что бы там ни было. Дмитрий Дмитриевич не лечил Куйбышева.

Он перевел дыхание…

— Что касается Горького, то он много лет страдал тяжелым легочным заболеванием — хронический гнойный бронхит с бронхоэктазами, пневмосклероз, эмфизема легких и сердечно-легочная недостаточность. Он всегда кашлял и непрерывно курил, хотя врачи требовали, чтобы он прекратил курение. У него даже возникали легочные кровотечения. На Капри, в Крыму ему становилось лучше, но каждое возвращение в Москву вызывало пневмонию. То же самое произошло в июне 36-го года. Его лечили Кончаловский, Ланг и Левин. В их присутствии Дмитрий Дмитриевич несколько раз его консультировал. Лечение было абсолютно правильным, но спасти Горького было невозможно. Медицинское заключение о его смерти подписали нарком здравоохранения, все лечащие врачи, кроме них еще профессор Сперанский и профессор Давыдовский, производивший вскрытие. Ни одного из этих врачей не вызвали в суд хотя бы в качестве свидетеля. Ни одного! Не нужны были! Все свалили на Плетнева и на несчастного Левина. «Шайка безжалостных злодеев»! — Андрей Андреевич ударил вдруг кулаком по столу. — Не они безжалостные злодеи, а те, кто их судит, вот они-то и есть «безжалостные злодеи»!

— Отец! — воскликнул Вадим. — Опомнись! Что ты говоришь?! Суду было предъявлено заключение медицинской экспертизы.

— Экспертизы?! — Андрей Андреевич наконец взглянул Вадиму в лицо, но столько презрения и ненависти было в его взгляде, что Вадиму стало не по себе. — Этих подонков ты называешь экспертами?! Бурмин — руководитель экспертизы — бездарность, холуй и трус! Десять лет занимается кисловодским нарзаном, давно забыл то немногое, что знал по терапии. Кого он подобрал в свою комиссию? Шерешевский и Российский… Они не терапевты, они эндокринологи, они не могут быть экспертами по делу Плетнева! — Он снова с ненавистью и презрением взглянул на Вадима. — Какой позор! Шерешевский — друг Плетнева, был вхож в его дом и вот предал. Предатели, предатели, кругом, всюду, на каждом шагу предатели.

Вадим поежился. В словах отца, в его ненавидящем взгляде опять был намек.

Андрей Андреевич вроде бы отдышался, справился с собой и, стараясь говорить спокойнее, продолжал:

— Единственный, кто имел профессиональное право участвовать в экспертизе, это Виноградов — терапевт, звезд с неба не хватает, но практик приличный, ученик Плетнева. И вот ученик предает учителя. Испугался!

Он опять тяжело задышал, затравленно посмотрел на Вадима, поднял палец, прерывающимся голосом сказал:

— Бог им этого не простит. И неправедным судьям. И лжесвидетелям.

Того, что наговорил отец, с лихвой хватило бы на то, чтобы его расстрелять. Если он то же самое говорит в кругу своих сотрудников и друзей, то его арестуют завтра же. В каком свете тогда предстанет он, Вадим?! Отец — осужденный враг народа, сестра — в Париже, замужем за антисоветчиком. Тут уж никакие ордена и никакие «Вацлавы» не помогут. Подумаешь, «Вацлав»! Половина подсудимых на этих процессах — «Вацлавы»!

— Отец, не волнуйся! Ты же знаешь, тебе вредно волноваться, — заговорил Вадим, — но подумай сам. Плетнев — крупнейший наш терапевт, ты даже называл его «гордостью нашей медицины». Какой же смысл правительству его уничтожать? Тем более, если, как ты говоришь, он ни в чем не виноват.

— Виноват, виноват! — закричал Андрей Андреевич, расстегивая воротник рубашки и мотая головой. — Он виноват не в том, в чем его обвиняют, а в том, что слишком много знает… Да-да! Когда убили Орджоникидзе…

Вадим привстал.

— Отец, одумайся, что ты говоришь?!

— Сиди! Я знаю, что говорю. Орджоникидзе убили, или он сам застрелился, там была огнестрельная рана. А в медицинском заключении написали: «Паралич сердца». Дмитрий Дмитриевич отказался это заключение подписать. Он мне сам рассказывал. Он — нежелательный свидетель, вот и расправляются с ним. Сначала оклеветали как насильника, а теперь представили убийцей.

— Но ведь он во всем признался.

— Пытали, вот и признался. Ведь они все признаются на ваших процессах.

Вадим сделал протестующее движение.

— Да, да! Не дергайся! Именно на ваших процессах. Выколачиваете признание пытками в подвалах Лубянки. Ваша преступная власть…

— Отец, отец, перестань! — закричал Вадим.

Мотая головой и теребя спущенный галстук, будто он душил его, Андрей Андреевич повторил:

— Преступная власть… Преступная власть… Все вы преступники, разбойники… И ты… Ты тоже преступник… Твои статьи подлые, мерзкие, ты преследуешь, уничтожаешь порядочных людей… Эта преступная власть тебя купила… Я знаю…

Боже мой, он сейчас скажет насчет «Вацлава». Нет, нет, этого нельзя допустить!

Вадим закричал:

— А тебя они не купили?!

Старик ошеломленно смотрел на него.

— Кто… Что ты говоришь?!

— Ты же ходишь к ним, лечишь их, — кричал Вадим, — они тебя ласкают, людям нечего есть, а тебя продуктами заваливают. — Он оттолкнул от себя тарелку. — Откуда эти цыплята?! От них! Да, я служу, но я служу идее, а вы служите за цыплят. — Он снова толкнул тарелку. — Сидите на шее у народа и его же обливаете грязью. Горький для вас все делал, выручал вас, спасал. Кто тебе отхлопотал эту квартиру? Горький! А вы чем ему отплатили? Отравили Горького…

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 93
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прах и пепел - Анатолий Рыбаков.
Комментарии