Медальон для невесты - Барбара Картленд

— И он даже не ранил вас? — вступил в диалог старший сын Алистера Килдоннона, Рори.

Губы герцога изогнулись в подобии усмешки:

— Нил Килдоннон? Да он никогда не был хорошим стрелком.

— Но убить его! — в словах Алистера Килдоннона также звучало обвинение.

— К вашему сведению, — спокойно заметил герцог тестю, — умирал он большую часть дня. За ним ухаживали лучшие врачи, и было сделано все, чтобы спасти ему жизнь…

— Однако он умер, — упрямо промолвил Килдоннон-вождь. — А что же Маргарет?

— Узнав о его смерти, твоя дочь ударила себя в сердце своим кинжалом.

— Вы должны были помешать этому! — вскочил на ноги Рори Килдоннон.

Герцог смерил его измученным взглядом и, поколебавшись, удостоил ответом:

— Мог ли я это предвидеть? Я распорядился, чтобы мою жену отнесли в монастырь и поручили заботам монахинь. Но, поскольку рана была очень болезненной, доктор прописал ей настойку опия. Монахиня, ухаживавшая за Маргарет, дала ей предписанную дозу, а бутылку поставила тут же, полагая повторить дозу, если потребуется…

Отвернувшись от Рори, герцог продолжал говорить лишь для отца мертвой дочери, своей непутевой жены:

— Каким-то сверхчеловеческим усилием, иначе я это не назову, Маргарет поднялась с постели и выпила весь оставшийся опий.

Алистер Килдоннон прикрыл ладонью глаза — с его стороны это было первым проявлением слабости за весь разговор.

— Она тут же впала в кому, — хрипло почти прошептал герцог, — а в скором времени… умерла.

— Что устроило вас как нельзя лучше! — по-петушиному наскочил на него Рори. — Сразу избавились от обоих — и от Нила, и от моей бедной сестры! За что ей такая участь?

И он сделал угрожающий выпад в сторону герцога.

— Сядь! — резко бросил ему Аркрейг. — Это еще не все, что я хотел вам сказать.

Было видно, что Рори не намерен подчиняться, но его отец, отняв от лица руку, сказал:

— Сядь. Маргарет мертва, и тут уж ничего не поделаешь.

— И Нил мертв! — бросил Рори, однако отцу подчинился.

Герцог окинул всех шестерых холодным враждебным взглядом:

— Видите ли… У вас теперь простой выбор. Вы можете сохранить в тайне истинную историю о гибели моей жены Маргарет, урожденной Килдоннон, или можете сделать событие это всеобщим достоянием. В последнем случае наши кланы вновь окажутся на тропе войны и будут биться друг с другом по всякому значительному и незначительному поводу.

Выражение лиц младших Килдоннонов яснее ясного говорило, что для них стало бы величайшим удовольствием объявить войну этому паршивому выскочке-герцогу, этому напыщенному Аркейгу, который тут умничает и отчитывает их, как нашкодивших неразумных мальчишек.

Но тут заговорил вождь клана, Алистер Килдоннон, за которым, собственно, и было последнее слово:

— Все, что ты сообщил нам, Аркрейг, останется тайной. У меня нет желания порочить память и имя своей дочери. И я не намерен поощрять ту застарелую вражду, которая принесла нам одни только несчастья.

— Что ж, это мудрое решение, — удовлетворенно ответил герцог. — Но ввиду того, как со мной поступили — ввиду унижения, которому я подвергся, — я намерен выставить вам одно безоговорочное условие!

Шестеро родичей смотрели на него с тревожным ожиданием, тем более что произнес он это совсем иным голосом — как бы бросая им вызов.

— И что же это за условие? — спросил Килдоннон-вождь.

— Тоже простое, — ответил герцог. — Вначале я принял жену по твоему выбору. Теперь вы все примете ту, которую избрал я.

— Жену?! — Алистер Килдоннон привстал со стула и быстро сел, так что создалось впечатление, что он подпрыгнул, услышав то, что говорит ему герцог.

Вместо ответа тот взял со стола серебряный колокольчик, коротко позвонил, и дверь в конце комнаты распахнулась.

Дорога, поднимавшаяся вверх по склону холма, петляла между вересковыми пустошами, густо-лиловыми в пору цветения.

Время от времени лошади вспугивали стайку куропаток — вспорхнув, птицы устремлялись в сторону от дороги. Весь этот день Тара провела у окна кареты, покоренная красотой мест, где они проезжали.

Вокруг высились сосновые рощи, полные тайн и теней; серебристые водяные потоки всё бежали по голым скалам, чтобы исчезнуть в глубоких расщелинах, у которых, казалось, не было дна.

Озера были еще чудесней, чем те, которые Тара видела накануне. Солнце окрасило их в золотистый цвет, и ей невольно подумалось, что они попали в сказочную страну, которая прежде существовала только в ее воображении.

— Ничего прекраснее и быть не может! — воскликнула она, заставив мистера Фолкерка бархатно рассмеяться.

— Ты и вчера говорила то же самое!

— Я бы сказала это и завтра, — отозвалась Тара. — Если бы только мы могли путешествовать вечно!

Мистер Фолкерк знал, как Тару тревожит момент ее появления в замке и все, что за ним воспоследует. И у нее были на то все основания. Он и сам испытывал невыразимое и неожиданное для него огорчение из-за того, что странствие их подходит к концу и он не сможет больше обучать чему бы то ни было эту смышленую девочку-девушку.

— Уже очень скоро мы увидим замок, — не без грусти сообщил он, когда лошади перевалили через гребень холма и стали спускаться в очередную долину.

Тара всем корпусом повернулась к нему, отлепив лицо от окна.

— Мне… страшно, — еле слышно пробормотала она.

— Уверяю тебя, все будет не настолько плохо, как тебе кажется, — как мог, успокоил ее мистер Фолкерк.

— А вдруг все окажется… даже хуже?

Легонько вздохнув, она взглянула на него с надеждой:

— Но вы же будете со мной рядом, правда? И я могу рассчитывать на вашу поддержку?

— Разумеется, — уверенно ответил ей мистер Фолкерк. — Но ты должна понимать, что я — управляющий в замке. Всего лишь! И если я заведу себе любимчиков среди слуг, это может вызвать ненужные пересуды и навлечь на наши головы неудовольствие его светлости.

— Я понимаю, — серьезно ответила Тара, кивнув. — Но вы обещали, что я смогу брать у вас книги. И хорошо бы… если бы я при этом могла поговорить с вами… когда мне потребуется. Я не буду злоупотреблять этой возможностью, обещаю вам!

— А я в свою очередь обещаю, что до этого не дойдет, тебе не будет так плохо, как ты рисуешь это себе в воображении, — с улыбкой, но твердо заявил мистер Фолкерк.

Прошлым вечером он вновь терзал себя размышлениями, что вольно или невольно готовит будущее этой беззащитной приютской девчушке, хоть и оказавшейся достаточно образованной. Пожалуй, следует обратить внимание его светлости на ее необычайные способности. Было бы лучше, если бы она перешла под опеку экономки, женщины доброй души, прослужившей в замке более тридцати лет. Она будет Таре защитой в новом для нее окружении, при новых обязанностях, в незнакомой ей обстановке.