Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ) - Беренцев Альберт

Мы с дядей одновременно встали из-за стола и подошли к нелюбителям китайцев.

— Какие-то проблемы, господа? — поинтересовался я.

— Проблема с китайцем. Его надо проучить! — заявил консерватор в зеленом мундире.

— Сударь, этот человек — не китаец, — пояснил дядя, — Он эскимос, как он и сказал. И мы оба это вам подтверждаем.

— Да, подтверждаем, — кивнул я, — А еще подтверждаем, что ваши зубы сейчас будут валяться по всему полу, если вы не свалите.

Магократ в зеленом мундире сначала надулся, но потом пробухтел:

— Ладно, я обознался. И нечего мне угрожать!

Судя по всему, этот парень был не из тех, кто любит честные бои трое на трое, и быковать он предпочитал только на численно уступающего ему противника.

Пробурчав еще нечто нечленораздельное, нелюбитель китайцев свалил, забрав с собой своих друзей.

— Эм… — на мгновение растерялся я, — Ладно. Акалу, вот это мой дядя — Сергей Флорович. Дядя, это Акалу Шаманов, баронет.

Дядя улыбнулся Шаманову столь же милым образом, каким он улыбался мне. Акалу и Сергей Флорович пожали друг другу руки.

Мне же снова на мгновение поплохело. Голова снова закружилась, перед глазами метнулись черные точки. Да что вообще проиходит?

Потом у меня свело мочевой пузырь. Отравился я что ли? Здесь, в лучшем ресторане Империи?

— Я отлить, — сообщил я дяде, — Думаю, Шаманов может теперь сесть за наш столик.

— Ну, конечно, — согласился дядя, — С тобой все в порядке, племянник?

— Да, все огонь. Где туалет?

Дядя указал мне в дальний конец зала.

— Я на минуту.

Минута была мне и правда нужна. И не только для того, чтобы отлить и привести себя в порядок. Я мучительно размышлял. Этот разговор с дядей все сильно осложнил, но он же мог стать моим шансом.

То о чем болтал дядя — тайны магии, божественная мощь, и правда было привлекательным. А еще дядя был прав — он похоже знал, как работает пилюльная лаборатория, а вот мы с герцогом Кабаневичем — нет.

Так что мне нужна дядина помощь. Это уже не говоря о том, что он мой родич. Вот только, что мне теперь делать с приказом куратора… Может рассказать дяде о том, что он под колпаком, и мой куратор требует пленить его?

Я отлил, вымыл руки, ополоснул лицо и вышел в небольшой коридорчик, откуда вели двери в ресторан, а еще в мужской и женский туалеты.

Из женского туалета как раз выходила официантка — румяная девушка в тельняшке и белой фуражке — та самая, что приносила мне портер…

Стоп. Портер.

Вот блин.

Я резко активировал ауру, а потом схватил девушку за плечи и впечатал её в стальную стену.

Официантка взвизгнула. Она явно была то ли холопкой, то ли разночинкой и магией не владела.

— Что ты подлила мне в пиво? Ну?

— Пусти! Да не знаю я. Мне он сказал подлить вам…

У меня перехватило дыхание. То ли от яда, то ли от волнения.

— Кто он?

— Черноусый, с которым вы сидите за столиком! Он мне тысячу рублей дал. И еще какой-то порошок. Сказал, насыпать вам в пиво…

Понятно.

Тысячу раз был прав мой куратор, когда рассказывал про отмороженность моего черноусого родича. А я, дурак, чуть не повелся.

Интересно, сколько мне теперь осталось жить? Впрочем, неважно. Все что нужно — успею.

— Есть у тебя смартфон? — спросил я официантку, не ослабляя хватки.

— Да нету! У нас забирают, перед работой, чтобы не залипали и не болтали…

Впрочем, вопрос про смартфон был излишним. Эта девка явно моего дядю увидела сегодня впервые, как и я сам. Так что сообщить ему о том, что я раскрыл дядин план, она все равно не сможет.

— Ну ты и сука, — сообщил я официантке, — Тебя не учили, что подсыпать неизвестно что людям в пиво — нехорошо? Ладно, иди в женский туалет. И сиди там пятнадцать минут. Выйдешь раньше — убью.

Я затолкал девушку в туалет, а сам достал из кармана ампулу со снотворным и шприц, которые мне выдал мой ворон-куратор. Я сломал ампулу и наполнил шприц снотворным.

Потом достал смартфон и отписал куратору в магограмме:

«Черноусый здесь. В трактире Золотое Днище. Буду брать.»

Глава 79. Серебряный серп

«…Что есть Солнце? Оно круглое, оно источает Свет, оно — мать Магии.

Солнце играет по отношению к Миру ту же роль, что и трикоин по отношению к магократу.

Ибо трикоин, подобно Солнцу, кругл и содержит солярис.

Но трикоин дает солярис магократу, Солнце же — всему Миру.

Узнайте же, что Солнце — мировой трикоин, Источник, первообраз и прадед всех трикоинов.

Но кому он предназначен, кто пожрет этот трикоин и станет божеством чистого света?

Лишь дитя Солнца и Луны способно будет на это, лишь тот, кто причастен солярису и селентису одновременно. Ибо лишь из соединения мужского и женского, света и тьмы, из дихотомии противоположностей рождается новое.

И ОН придет, способный пожрать Солнце. Крокодил — его знак, и сам он брат Гасителя, пожравшего в прошлом на время Луну и уничтожившего всех Лунных магов триста лет назад.

Но придет он не раньше, чем случится Событие 2012 года, самое долгожданное для всех магократов, Апогей Апогеев…»

Отрывок из чешской монастырской хроники, XIII век

Сама хроника не сохранилась.

Авторство отрывка часто приписывается Псевдо-Аркариусу, мудрецу, магу и алхимику, якобы родившемуся тысячу лет назад и до сих пор скрывающемуся в катакомбах Рима

Я вышел в главный зал ресторана и двинулся к дяде.

Моя рука в кармане мундира сжимала шприц, наполненный снотворным. Голова у меня кружилась все больше, перед глазами метались черные точки.

Паршиво. Я, разумеется, проблевался в туалете, но часть яда, видимо, уже попала в мой кровоток. Интересно, сколько мне осталось жить?

Впрочем, плевать. Времени забрать с собой на тот свет подлого ублюдка мне точно хватит.

Несмотря на недомогание, я продолжал контроллить обстановку, сознание оставалось более-менее ясным.

Дядя что-то рассказывал Шаманову, улыбаясь своей добродушной фирменной улыбкой. Прямо само обаяние. Шаманов внимательно слушал дядю, чиновники в кирпичного цвета мундирах за соседним столиком над чем-то громко хохотали. Белый кот наблюдал за ними, явно ожидая, что чиновники угостят его жареной корюшкой, которую они заказали.

Шаг у меня был твердым, но вот реакция явно пострадала, я пару раз чуть не столкнулся со сновавшими по залу официантками в белых фуражках.

Надо бы, конечно, срочно позвонить Кабаневичам, чтобы они мне телепортировали сюда целителя. Но мне не хотелось тратить на это время. Сперва передам куратору этого черноусого любителя давить лыбу и травить людей, а уже потом займусь своим здоровьем…

Дядя заметил, что я подхожу к столику, и улыбнулся. Я кивнул ему, показывая, что я в порядке.

Я был в паре метров от столика, когда дядя весело крикнул мне:

— Ну как ты, племянник? Думаешь, у тебя хватит силенок воткнуть в меня шприц? Тот, который ты прячешь в кармане…

Я резко активировал ауру и бросился к дяде, снеся по пути официантку с полным подносом стаканов и еще какого-то подвыпившего пожилого магократа. Стаканы с подноса разбились с оглушительным звоном, официантка завизжала, пожилой магократ выругался.

Дядя в свою очередь бросил Шаманову в лицо свой бокал пива. Бокал разбился о рожу Акалу, эскимос заорал и схватился за раненые осколками глаза.

Дядя стремительно выхватил из-под мундира острый серебряный серп, такой же, как тот, который изображал значок на его мундире. Только этот серп в руках дяди был настоящим, полноразмерным и острым, таким можно снести человеку голову за пару секунд.

Дядя схватил Акалу и припечатал эскимоса раненым лицом о стол. Потом завалил Шаманова прямо на стол, разметав тарелки с закусками, и приставил серп к горлу Акалу.

— Ни шагу, племянник. Или он умрет, — потребовал дядя.

Я резко замер, не долетев до столика с дядей каких-то полметра.