Умри, моя невеста - Марина Серова

– Не слыхала, – призналась я. – Что, его почерк?

– Похоже, – уклончиво сказал подполковник. – Но по телефону, Женя, поговорить не получится.

– Я могу подъехать! – тут же предложила я, но Виктор Анатольевич решительно меня остановил:

– Не стоит, Женя. Преждевременный это разговор. Вот получу материалы, проверю все, тогда и позвоню. Сам позвоню, Женя, поняла?

– Да, – серьезно ответила я. – Спасибо, Виктор Анатольевич.

Подполковник чуть расслабился и неожиданно сказал:

– Ну, судя по твоей просьбе, замуж ты так и не вышла?

– Нет, – не стала я кривить душой.

– Эх, жаль! А мне так хочется на твоей свадьбе погулять! – мечтательно протянул Виктор Анатольевич. – С отцом твоим встретиться, о былых делах поговорить, молодость вспомнить.

Я промямлила что-то неопределенное и попрощалась с подполковником. Говорить о том, что мне бы крайне не хотелось подобной встречи, я не стала.

После всей проделанной работы мне оставалось лишь с чистой совестью отправиться к себе домой, где и заночевать. Никто из домочадцев Боброва не звонил мне, и я не стала набиваться сама со своими услугами. В конце концов, моя цель – Всеволод Евгеньевич.

«А все-таки кто-то нацелился на него всерьез», – подумала я, проваливаясь в сон.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наутро, поднявшись, как обычно, в шесть часов, я быстро сделала зарядку и пошла в душ. Делать-то мне пока было особо нечего, лишь дожидаться информации по пистолету от Виктора Анатольевича, которая могла появиться неизвестно через сколько времени, и я решила устроить себе выходной. Однако не тут-то было: уже в десять минут девятого мой сотовый зазвонил. С удивлением увидев высветившийся номер Боброва, я нажала кнопку соединения:

– Да? Вы где?

– Евгения Максимовна, немедленно подъезжайте к Волжскому РОВД, я жду вас там у входа.

И Бобров тут же отключил связь. Я пожала плечами и, быстро собравшись, спустилась на улицу, где села в свой «Фольксваген». У РОВД я была через пятнадцать минут.

Бобров нервно расхаживал в своем пальто перед входом и постоянно поглядывал на часы. Выглядел он бледновато, заметно осунулся. Но, как я полагала, скорее от стресса и переживаний, чем от скудной тюремной пищи, к которой он скорее всего даже не прикасался. Не так уж много времени ему довелось провести в СИЗО: всего-то меньше суток. Однако, сев в мою машину, Всеволод Евгеньевич разразился гневной тирадой и обвинениями в адрес милиции. Я никогда еще не видела его в таком состоянии, обычно Бобров при всей нервозности сохранял интеллигентность.

– Козлы сраные! – возмущался он, подбирая полы пальто, чтобы не запачкаться: ночью прошел дождь, и асфальт покрылся грязными лужами. – Даже возле своей епархии порядок навести не могут! Совершенно не умеют работать! Уроды! Я их всех, всех сгною! Сегодня же подниму на уши городскую комиссию, чтобы им внеплановую проверку вкатили! Сразу все полетят!

– Ремень накиньте, – невозмутимо бросила я.

Бобров раздраженно натянул ремень безопасности и продолжил изливать свои чувства.

– Вас отпустили под подписку? – спросила я спокойным тоном.

– Естественно! Еще и под залог! – буркнул Бобров. – Причем заломили столько, как будто мы живем в Чикаго, а я по меньшей мере заместитель мэра города! Беспредел! Нужно дать в газете статью на эту тему, совсем эти оборотни в погонах распоясались! Наверняка и прокуратура здесь же повязана!

– Куда мы едем-то? – полюбопытствовала я: разбушевавшийся Бобров забыл назвать мне пункта назначения. – В магазин?

– Провались он, этот магазин! Я его теперь видеть не могу!

– Что ж, хороший повод продать его Балтеру, – улыбнулась я, чтобы немного разрядить обстановку.

Бобров посмотрел на меня изумленно, не понимая, всерьез я говорю или шучу. Я же не зря перевела разговор на таинственного конкурента.

– Всеволод Евгеньевич, – посерьезнев, начала я. – У вас версии есть?

– Это подстава! – тут же сказал Бобров. – Самая настоящая!

– В том, что это подстава, я не сомневаюсь, – кивнула я. – Но вот кто мог ее организовать? И как?

Бобров не успел ответить на этот вопрос – из кармана его пальто донеслось пиликанье сотового телефона. Всеволод Евгеньевич достал его, нахмурившись, посмотрел на номер и ответил. Несколько секунд он слушал чей-то возбужденный мужской голос, после чего произнес:

– Да меня же не было! Ты что, не в курсе, что ли? Сейчас? Еду домой! Что? Нет, тогда давай сам подъезжай! Или лучше вот что. Мне тогда смысла нет домой, давай-ка пересечемся возле цирка, в «Арену» зайдем, я жрать хочу! Там и поговорим. Все, давай!

Я вопросительно повернулась к нему.

– Балтер! – трясясь от ярости и волнения, проговорил Бобров. – Это Балтер! Теперь у меня самого сомнений нет на этот счет!

– Что случилось? Кто вам звонил? – спросила я.

– Звонил Радченко, мой хороший знакомый по фонду. У него сеть фирменных спортивных магазинов «Подиум».

– И что же он вам сообщил?

– А то, что вчера вечером в его особняке обстреляли окна!

– Вот как? А он тоже знаком с Балтером?

– Да, и Балтер тоже пытался на него наезжать! Хотел восемьдесят процентов от прибыли! Радченко, разумеется, отказал, а Балтер затаился! И вот теперь мстит, сволочь, своими бандитскими методами! Меня решил посадить, а Радченко запугать или вообще убить!

– Хорошо, допустим, – согласилась я. – Очень даже может быть. Но как он мог подбросить вам пистолет? Кстати, вы в курсе, что он улетел на симпозиум в Краснодар?

– Я не слежу за его перемещениями! – отрезал Бобров. – И вообще, это ни о чем не говорит! Вернее, как раз говорит о многом! Он заранее подготовил почву, мол, он не при делах, неужели непонятно?

– Я тоже об этом подумала, – призналась я. – Еще когда не знала о стрельбе по окнам Радченко. Кстати, где он живет?

– У Соколовой горы, на Горной.

– Особняк охраняется?

– Насколько я знаю, нет. Но у самого Радченко, разумеется, есть служба охраны в магазинах.

– Подробности вам известны?

– Нет, он не успел толком ничего сказать. К тому же по телефону не совсем удобно. Короче, сейчас едем в «Арену», там позавтракаем и вместе все обсудим.

И Бобров, выпалив инструкции, откинулся на спинку сиденья. Я молча повернула «Фольксваген» в сторону цирка. Через пять минут мы уже сидели в «Арене», приличном, хотя и несколько попсовом кафе, куда следом за нами подошел господин Радченко. Он был высоким и широкоплечим, лет сорока, не больше. Судя по фигуре, сам основательно занимался спортом. Брутальное лицо со сломанным когда-то носом заставляло предположить, что Радченко предпочитал бокс. Весь его облик не очень вязался с серым с блестящим отливом костюмом и вишневым галстуком – по моему мнению, владельцу спортивной сети больше подошел бы прикид одного из собственных магазинов. Он присел за наш столик, пожал руку Боброву и покосился на меня, затем перевел взгляд на своего приятеля.

– Костя, это мой личный телохранитель, Евгения Максимовна, так что говорить при ней не только можно, но и нужно. Ситуация назрела критическая. Нужно что-то думать.

– Что тут думать? – пробасил Радченко. – Нужно ехать и прижать Балтера, вот и все, пока у него окончательно крышу не снесло! Совсем оборзел, гад!

– Балтера нет в городе, – сообщила я.

Радченко всем корпусом повернулся ко мне и сощурил крупные карие глаза.

– Это точно? – спросил он.

– Можете проверить, – пожала я плечами.

Радченко посмотрел на Боброва, и тот успокаивающе махнул ему рукой.

– Костя, только давай сперва поедим! – сказал Всеволод Евгеньевич. – Меня сутки продержали в этой каталажке, я слона готов проглотить.

Радченко тем временем открыл меню, потом снова покосился на меня и протянул листок мне своими огромными ручищами.

– Мне только кофе с мороженым, – отодвигая его, ответила я. – Выбирайте сами.

Радченко не стал делать плотный заказ, он ограничился стопкой водки и мясным салатом на закуску. А вот Бобров не поскупился: он выбрал жареную картошку с бифштексом, заливное из рыбы, два салата, селедку с луком и два расстегая. На мой осторожный вопрос, не станет ли ему плохо от столь обширного завтрака, Всеволод Евгеньевич лишь отмахнулся с досадой.

– Ты уж давай долго не рассусоливай! – не очень одобрительно предупредил Радченко.

Бобров, едва ему принесли заказ, принялся торопливо уплетать за обе щеки. Создавалось впечатление, что он не ел по меньшей мере дня три. Радченко избегал расспросов о деле, по которому Всеволод Евгеньевич провел ночь в СИЗО, видимо, не желая сейчас наступать на больную мозоль и предпочитая для начала разобраться с Балтером. Бобров же наворачивал завтрак, ни на что не реагируя.

– Константин, простите, не знаю вашего отчества, – обратилась я к Радченко.

– Сергеевич, – добродушно отозвался тот, одним махом, словно компот, опрокидывая сто пятьдесят граммов водки и совершенно не поморщившись при этом.