Прекрасное далёко - Юрий Ра

До конца недели Николай работал на подхвате у Хотченко, получая свою «законную» тысячу рублей в день. Семен не сказать, что был очень доволен, но и жаловаться было грешно. Во-первых, по вечерам у него перестала болеть спина, благодарно воспринявшая снижение физических нагрузок. А во-вторых, его чувство собственного величия дало первые ростки, хотя Хотченко и не признавался себе в этом. Первый раз в его жизни кто-то по-настоящему и регулярно работал на него, выполняя приказы и распоряжения, соотнося своё время и планы с его величеством господином индивидуальным предпринимателем. Лет пять назад у него в помощниках был сын, но это другое. Сын и так был обязан слушаться отца, впрочем, парень про это регулярно забывал. А тут всё взаправду, нанятый работник.

А в понедельник у Семена работника украли самым безжалостным способом те самые правоохранители. И ведь винить некого, сам в тот раз языками зацепился с ментами на их инвалидском бобике. Не стал бы развивать тему, глядишь, никто бы и не узнал про тайный талант Коляна. Ну или это произошло бы позже. Хорошо, не с маршрута сдёрнули, а то с них станется. В воскресенье вечером ему позвонила Селезнёва и предупредила, что «друзья» Хотченко завтра заберут Николая на ремонт своей машины. Самое обидное, выговаривала она это таким тоном, словно Семен был в чём-то виноват. Еще бы сказала, что он стуканул на племянника, было бы совсем «замечательно». Баба она хоть и не шибко говнистая, но злопамятная. Шепнёт кому на ухо про некорректное, по её мнению, поведение Хотченко, и начнутся пусть не проблемы, но шероховатость в разных местах. А кому нужны шероховатости в малом бизнесе. Тем более в малом бизнесе, в очень малом.

По уму было бы правильно Николаю заранее скататься в тот гараж, который предложила Света, но идти один он не решился, а ей семь километров в один конец не показались той нагрузкой, от которой нельзя отказаться. «Тётя» заявила, что прогулки на свежем воздухе – именно то, что ей было бы максимально полезно, живи она в большом городе. А так, она им и в огороде надышится, и свои пять километров находит, пока будет с лейками туда-сюда челночить. Вот если бы была машина… но машины не было. Вернее были, но в нерабочем состоянии, и стояли они в том самом гараже. И да – без Селезнёвой его туда никто не пустит.

Так что в понедельник в фермерский гараж ехал не только Николай, но и Светлана. Комфортная поездка в салоне слегка подпрыгивающей абсолютно бесшумной «буханки» не доставила женщине больших неудобств. Да и Николай не сильно напрягался, сидя за рулём. Чего напрягаться-то, он человек старой закалки, не избалованный гидроусилителями. Главное, когда тебя на буксире тянут – не зевать и вовремя оттормаживаться. Но вот то, что вместо «горячей» машины на профилактику пригонят аппарат, не умеющий ездить своим ходом, напрягало. Заверения, что «вот буквально сегодня заводилась, а пока до вас доехали, затихла» отнесли в пользу бедных. Работать приходится с тем, что есть, а не с влажными фантазиями, как выразилась Света.

Перед выездом она рвалась в головную машину показывать дорогу, но водитель сказал, что и так хорошо знает, куда ехать. Оказывается, именно их экипаж дёргали в то «поместье», когда опечатывали имущество беглого барина. Семь километров для автомобиля не расстояние, даже если он едет не сам, так что не успели тронуться, как уже на месте. Скрипящий и вздыхающий УАЗ сначала встал посередине площадки перед мастерской, построенной еще в славное советское время, а когда Селезнёва открыла ворота, был вручную запихнут на своё временное место жительства. Или место упокоения, как уж пойдёт. И только тут Светка запоздало опомнилась на предмет электричества – ведь могли отключить!

По её команде Николай гулко клацнул большущим рубильником, потом щелкнул пакетником. Только после этого Селезнёва шумно выдохнула – не отключили. Не то забыли, не то кто-то надеялся, что чем дольше банкрот будет висеть не отключённым, тем больше они смогут срубить с него в качестве оплаты, не суть. Главное, что работает тельфер, освещение есть, есть куда подключить инструмент.

- Да, а вы инструмент привезли? Напоминаю – у Коли с собой только тяпка и молоток. Те, что я выдала для ремонта дома и прополки огорода. Так что или всё ваше, или вся профилактика одним молотком.

От такой постановки вопроса вздрогнул даже Герасимов, чего уж говорить про полицейских.

- Чего орёшь, помним мы уговор. Вон целый ящик стоит в салоне. Что было в наличии, всё вам отдаём. Временно! За инструмент головой отвечаете! У нас в отделе больше нет, и не будет, похоже.

- Ага, знаю я вас. Всё приличное по домам растащили, оставили только двузубую киянку и разводной ключ, потому что он стеклянный.

- Про разводной ключ было сильно, я запомню, - заржал старлей Андрей. - Не кипишуй, Света, мы как бы сами заинтересованы в успехе предприятия. Николай, ты тут осматривайся, осваивай фронт работ, а мы поедем. Когда тебе позвонить насчет перспектив?

- Завтра вечером. – Герасимов был как обычно краток с чужими. – Тёте Свете.

- Э-э-э, алло, а я! Меня закиньте домой, я пешкарусом домой ходить не нанималась!

- Чего, бросаешь племянника одного?

- А чего ему сделается! Вы ему машину оставили, я обед. Больше он ни в чём не нуждается.

- Ну тогда садись сзади, а то будешь коленками маячить перед носом, Димка куда-нибудь врежется. Он у нас мужчина слабый до женского полу.

- Вот умеешь ты, Андрей, поднять настроение даме! Я думала, мои коленки уже никому не интересны. Димочка, а хочешь, я тебе пельменей налеплю.

- Хорош мне подчинённого совращать! Садись и едем!

Когда все уехали, Николай первые несколько минут просто стоял и прислушивался к тишине. Ему было странно это ощущение – привычный интерьер мастерской, бетонный пятачок, запах машин… и при этом полная тишина, подчёркиваемая свистом ветра и шелестом деревьев. Кажется, даже птицы в этом безмолвии стесняются петь. Не было такого никогда! Если гараж, значит вой, рёв, тарахтенье, матерок и звяканье ключей. Даже вечером в гаражах и ангарах нет полной тишины. Где-то цыкает, остывая после дневных трудов, двигатель. Где-то капает негромко и неумолимо то ли время, то ли вода из крана, то ли масло из коробки передач. Голоса и хохот за забором, монотонный бубнёж не выключенного