Муслим Магомаев. Биография - Е. Мешаненкова

Наступила примиряющая пауза. Фурцева сделала жест рукой:

– Поезжайте и пойте, что хотите…

В итоге Магомаев в Сопоте пел «Сердце на снегу». Песня имела большой успех, как он и ожидал, но вот первую премию ей не дали. Оказалось, что по условиям конкурса один исполнитель не может получить сразу две награды. А Магомаев ведь уже получил первую премию за «Именно в этот день» как лучший певец. Ему за это потом еще долго пеняли, говорили, что отправили его прославлять Советский Союз и советские песни, а он прославил только самого себя. Что поделать, он никогда не вписывался в рамки, которые ему пытались навязать, поэтому вечно был у чиновников, да и у многих коллег как бельмо на глазу.

В Сопоте он, кстати, снова побывал год спустя, на юбилейном, десятом фестивале. Участницей от Советского Союза тогда была Галина Ненашева с песней «Судьба» Арно Бабаджаняна на стихи Роберта Рождественского, а Магомаев приезжал просто в качестве почетного гостя.

Пожалуй, случай с Кухарским и Фурцевой довольно показателен – почему-то так обычно и получалось, что чиновники рангом пониже Магомаева терпеть не могли и постоянно придирались то по одному, то по другому поводу, а вот высшие руководители Азербайджана, министерства культуры и даже самого СССР к нему были вполне благосклонны. Его постоянно включали в число участников всех правительственных концертов, потому что как партийное руководство, так и высокие гости из-за рубежа очень любили его слушать.

Однажды в связи с этим произошел любопытный случай – Магомаева вдруг неожиданно включили в число артистов, которые отправлялись в Германию, чтобы дать несколько концертов для наших военных в ГДР. Он удивился, но, конечно, поехал, он вообще любил зарубежные гастроли. Но уже на месте стало ясно, в чем дело – в Берлин с визитом должен был приехать Брежнев, и Магомаева отправили поближе к нему, вдруг тот захочет, чтобы он принял участие в торжественном концерте. И чиновники не ошиблись, Брежнев высказал такое пожелание, и, ко всеобщему удовольствию, Магомаев оказался практически под рукой, достаточно было просто вызвать его из соседнего города в Берлин.

А он к тому времени успел дать три концерта и на заработанные деньги купил огромный столовый сервиз «Мадонна» – роскошное фарфоровое чудо, перламутровое, разрисованное полуодетыми нимфами и украшенное позолотой. Эту мечту всех советских людей из ГДР старались привезти все, кто там работал, служил или хотя бы приезжал в турпоездку. Все бы хорошо, но Магомаев оказался в глупом положении – его срочно вызывают на правительственный концерт, а у него с собой громадная коробка с хрупким сервизом. Помогла ему замечательная певица Ольга Воронец, которая забрала у него сервиз, пообещав в целости доставить его в Москву.

Ну а сам Магомаев поехал в Берлин и спел для Брежнева на концерте его любимую песню «Белла, чао», которой тот всегда с удовольствием подхлопывал во время исполнения. Эту песню итальянских партизан Муслим выучил еще в Милане, с тех пор часто исполнял, вот и Брежнев однажды ее услышал на концерте по поводу очередного выдвижения его кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. После этого песня стала практически обязательной на каждом концерте, тем более что Брежнев, слыша первые аккорды, сразу приходил в хорошее настроение.

Конечно, расположение сильных мира сего в те времена значило не меньше, чем сейчас. Поэтому нет ничего удивительного, что Магомаев и сам признавался: если бы не расположение к нему его главного покровителя Гейдара Алиева и, главное, самого Брежнева, никто бы ему не дал в тридцать с небольшим звание народного артиста. Можно было быть сверхталантливым и сверхпопулярным, но звания даются не Богом, не народом, а конкретными людьми. Представили Магомаева к этому званию от Азербайджана, но года два дело вообще не продвигалось, о нем словно забыли – чиновники тормозили вопрос как могли, поэтому все что можно было терялось, пропадало, долго откладывалось и т. д. В конце концов разозленный Алиев прямо сообщил Брежневу, что Магомаеву не дают звания народного артиста, тормозят дело уже который год. И все, этого хватило – на следующий день все бумаги были подписаны.

Это многим было поперек горла, и не только чиновникам. Советский Союз еще не видывал таких молодых народных артистов, впрочем, и после него таких больше не было – Магомаев так и остался самым молодым народным артистом в истории СССР. Конечно, хватало завистников. Но сделать они уже ничего не могли.

Зато в других случаях недруги не раз способствовали тому, чтобы его «прокатили» с получением заслуженной награды. Например, когда Магомаева выдвинули на Государственную премию. Он тогда спел перед комиссией, его уверили, что все прекрасно, премия достанется ему… Одна только Александра Пахмутова предупредила, что вокруг вручения идет какая-то нехорошая возня, кажется, его хотят отодвинуть. Конечно, можно было позвонить Гейдару Алиеву, тем более что тот к тому времени уже был заместителем председателя Совета Министров СССР. С таким покровительством любая премия у Магомаева была бы в кармане. Но он был не любитель выпрашивать и жаловаться, хотел участвовать на общих основаниях и победить так, чтобы самому не сомневаться в своей победе. Все документы были заполнены, комиссия вроде бы довольна, на программу отличные рецензии, но… премию не дали. Интуиция Пахмутову не подвела.

Магомаев был в ярости, но характер у него был вспыльчивый и отходчивый – позлился и успокоился. Обижаться было глупо – он и так знал, что премии даются не за заслуги, а в результате интриг, просто в очередной раз наивно считал, что уж его-то несправедливость не должна коснуться. А вот о том, что не позвонил Алиеву, он не только не жалел, но даже радовался этому. Бог с ней, с премией, не так уж он и нуждался в новых регалиях, куда неприятнее было бы слышать, что ему эту премию подарили, потому что у него такой мощный покровитель.

С Алиевым их действительно связывали очень хорошие дружеские отношения, сохранившиеся до самой смерти. Во многом этому способствовало именно то, что Магомаев покровительством Алиева не злоупотреблял и никогда у него для себя ничего не просил. Тот поддерживал его сам, по собственному почину, считая гордостью Азербайджана, и нередко привлекал для участия в каких-либо мероприятиях на благо родной республики.

Так, например, осенью 1970 года Магомаеву позвонили из ЦК компартии Азербайджана и сообщили, что он едет в Ереван в составе делегации Азербайджана на торжества по случаю 50-й годовщины установления советской власти в Армении. Отказываться от таких предложений было нельзя, он отложил все дела и поехал.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});