Преобразователи (СИ) - Миранда Грин

— Мне жаль…

Анктар вырвала руку и вышла из зала, хлопая дверью. Сочувствие в голосе и взгляде душило сильнее, чем чувство потери. Не замечая ступенек, она добежала до верхних ярусов, выскакивая на открытую площадку. В лицо ударил ветер. Верная пернатая химера опустилась на плечо, потираясь клювом о щеку, по которой текли горячие слезы. Поняв, что что-то не так, что талый снег слишком жжет щеки, да и не падает он почти, Альхэ провела по лицу, с полсекунды непонимающе посмотрела на пальцы, а потом сама себе дала злую пощечину. Слабачка! Развела тут…

Стоящие в тени у распахнутой двери Антар и Мактар так и не решились выйти наружу. Со спины было прекрасно видно, как волосы Альхэ то белеют, то возвращают свой цвет, показывая скачки самоконтроля. Попасть под магический выплеск у нестабильного химеролога было страшно. Не разберут потом незадачливых жалельщиков. Только когда совладавшая с собой опустилась на снег, сжимаясь в комок, они все-таки подошли ближе, присаживаясь рядом и подпирая плечами с двух сторон. В голове Альхэ была полная, беззвучная, пустота.

Словно этого было мало этому отвратительному вечеру, Антар дернул рукой, нервно сжимая запястье. Альхэ с трудом сфокусировала взгляд на его руке, не понимая, что одновременно ощущает жжение в собственной. И только когда Мактар, едва слышно охнув за спиной, сгреб их обоих в неловкие объятия, поняла одну вещь. На запястье менталиста тоже красовалась белая, похожая на шрам, мертвая метка.

Он тоже остался последним в своей семье.

6

Альхэ накинула стазис на химеру, опуская животное в аквариум. В глазах темнело от усталости, скорее всего, синяки у нее под глазами немногим отличаются от тех, которыми “радует” взор Антар. Преобразовательница, щурясь, рассматривала задремавшего в углу менталиста. Будить или нет?

Дверь осторожно открылась, в нее проскользнули Менху и Мактар с тяжелыми подносами. Запах еды разбудил Антара, теперь подрагивающими руками трущего лицо. Альхэ в ответ изобразила улыбку, заглядывая в лица вошедших. Алхимик устроился рядом с ней, доверчиво прижимаясь к плечу названной старшей сестры. Его собственный брат пропадал в лаборатории, перерывая записи отца и пытаясь понять, что же могло пойти не так, что привело к такому исходу.

— Ты как? — она вздрогнула от звука голоса, когда Мактар присел в том же углу, который облюбовал Антар.

Менталист в ответ неопределенно пожал плечами. Посмотрел на жреца, понял, что тот ждет ответа и тяжело вздохнул:

— У меня обострение дара. Я даже во сне всех слышу. Тут полегче, но… я, наверное, в лес уйду хотя бы на пару дней.

Мактар понимающе кивнул. Сам он спать мог исключительно в храме, мысли людей были слишком громкими и не пробивались к нему только под завесой силы Безымянной… странно, он по привычке звал ее так, хотя у нее было вполне себе обычное преобразовательское имя. Виттор Анктар. Он даже нашел выбитое на одном из украшений алтарной статуи короткое “Вит”, явно сделанное рукой его предшественника. Своенравное божество — а божество ли? — посылало ему непонятные сны, от которых он просыпался помятым, но не настолько разбитым, как остальные. Новости о неожиданном разрушении Керэн-Лэ и гибели практически всех, кто там находился, дошли до Башни. Кто-то доэкспериментировался с щитам, версия была такая. Люди погибли сразу, а преобразователи протянули еще несколько недель, но без возможности выбраться ушли в тени и они. Без шансов на пробуждение — волна магии пошла от храма, да и перенести их туда было некому…

Антар выскользнул из лаборатории, оставляя Альхэ на попечение жреца. На Менху сейчас надежды не было, а Мактар хотя бы присмотрит, да и остановить ее если что сможет или задержать, если все совсем плохо будет. Гул мыслей мешал воспринимать реальность, а люди думали слишком много всего одновременно. Дженталь кое-как спустился к выходу, стараясь не обдумывать все то, что слышал от пришлых. Слишком уж ему не нравились их размышления.

Перейдя почти пустой двор и оказавшись за стенами, Антар побежал, ощущая, как с каждым ударом сердца шум в голове стихает. Увы, не полностью, поселение людей было достаточно близко, он дотягивался до него краем восприятия. Менталист упал в снег, прикрывая глаза. Заболеть он не боялся, а вот широкая белая прядь пугала. Если потерявшая над собой контроль Альхэ опасна только для тех, до кого может дотянуться физически, то он — риск для всех живых существ в поле его восприятия.

Свист стрелы стал неожиданностью, но он успел перекатиться в сторону, сразу находя нападавшего по раздосадованной мысли. Он не воспринимал дословно, не знал языка, но что-то в мелькнувших образах заставило взять себя в руки и не превращать незадачливого смертного в пустую оболочку. Одно то, что тот подобрался так близко, было странно.

Догнал его Антар быстро, пользуясь разницей в силе и выносливости, все-таки преобразователи ощутимо превосходили людей. Длины пальцев как раз хватило, чтобы сжать шею, ощущая, как под кожей бешено стучит сердце. На мыслях была какая-то преграда, явно искусственная, но менталист ее смял как сухой лист. А после вцепился в чужие воспоминания мертвой хваткой, жалея что Мактар в храме, дозваться до него не получалось.

— Значит так, да? Повелись на обещания богатства, конечно, Макху создать золото — что крестьянину высморкаться. Еще и от “ведьм” избавиться… Зря ты на юге не остался. Или думал, что никто не узнает? Что же, я знаю, как заставить тебя прочувствовать хотя бы часть… Я так понял, у тебя сестра есть?

Южанин задергался, что-то пытаясь объяснить на смеси языков. Жуткого нелюдя он понимал через слово, но ту видения, которые чудовище из леса на него насылало… Меро сто, нет, тысячу раз за эти мгновения пожалел, что согласился помочь Макху. Тот, пусть и обладал силой, но был как они, походил на человека, и слова говорил правильные. Даже отвратительный факт, что где-то далеко среди предков его огромной семьи, его клана, затесалась ведьма, он обратил в достоинство, мол, это их, пришлых ведьм с севера, и убьет. Не всем в Керэн-Лэ нравилось, что нелюди с их жутким культом живут среди честных горожан.

И сейчас Меро, только недавно занявший место отца, жалел, что согласился на легкую — действительно легкую — прибыль. Нелюди в его городе были беспечны, переданные чужаком артефакты легко заняли свои места. А золото приятно грело душу, покоясь в тяжелых сундуках.

— Не трогай, — попытался как можно четче произнести он.

— О, я буду милосерднее, — в разуме темнело, состояние напоминало подсмотренные у Альхэ ощущения