Серенгети не должен умереть - Бернхард Гржимек

Местность было трудно охранять, так как она находилась на самой границе с английской колонией Кенией. Однако история Танганьики началась отнюдь не с того времени, когда в 1885 году германский кайзер составил охранную грамоту для этой области. Первооткрывателями этих мест были даже не европейцы, а скорее всего азиаты. Нам потребовались тысячелетия, пока мы на своих кораблях отыскали морской путь вокруг южной оконечности Африки. Для азиатов же попасть в Восточную Африку оказалось значительно легче, потому что ежегодно с ноября по февраль там дует северо-восточный муссон, который пригоняет их корабли прямо к африканскому побережью. С апреля же по сентябрь муссон дует в обратную сторону – с юго-запада и гонит корабли прямехонько назад, на их родину. Первые арабы и индийцы уже за несколько веков до нашего летосчисления таким путем добирались до берегов Танганьики. Там по сей день еще находят древний китайский фарфор и монеты, чеканенные 1200 лет назад. Арабы из персидского Шираза основали города на островах возле побережья. В Килве до наших дней сохранилась арабская «Хроника», описывающая исторические события начиная с 1060 года и в течение 500 лет, вплоть до появления португальцев.

Португальский мореплаватель Васко да Гама, открывший морской путь в Индию вокруг Африки, во время своего третьего индийского путешествия в 1502 году пристал к берегу в Килве на побережье Танганьики. Он гарантировал эмиру Мухамеду Киваби свободу, однако нарушил слово, взял его в плен и отпустил только после того, как тот признал португальское владычество и уплатил 5 тысяч круцадо (примерно 20 тысяч марок) выкупа. На эти деньги Васко да Гама во имя прославления Всевышнего заказал золотую статую, которая по сей день хранится в Белемской церкви в Лиссабоне.

В 1593 году португальцы построили горный форт Иисуса в Момбасе; мятежи, войны, нападения различных племен из глубинных районов страны продолжались до тех пор, пока наконец не приплыли арабы из Омана в Персидском заливе, которые после тридцатитрехмесячной осады в 1696 году захватили крепость.

Новых султанов Занзибара очень привлекала их вторая империя на побережье Танганьики, но им то и дело приходилось возвращаться к себе домой, в Персидский залив, чтобы наводить там порядок, так как родственники без конца оспаривали у них трон.

Власть этих арабских султанов никогда по-настоящему не распространялась в глубинные части страны. Правда, они засылали работорговцев и охотников за слоновой костью все дальше от побережья, пока не достигли наконец в 1840 году озера Танганьика. Их караванный путь лежал через Табору (вдоль него немцы впоследствии построили железную дорогу). Хотя над арабскими стоянками на этом торговом пути и развевался красный флаг султана, тем не менее два или три араба, которые там жили и продавали караванам за бешеные деньги свой товар, на самом деле целиком зависели от вождей близлежащих племен.

Торговля рабами у арабов в Восточной Африке никогда не достигала таких чудовищных размеров, как потом в Западной Африке у европейцев и американцев. У арабов и индийцев судьба рабов была куда менее жестокой, чем на плантациях европейцев в Северной и Южной Америке. И тем не менее работорговля совершенно расшатала племенной уклад аборигенов и привела к тому, что целые огромные территории, например возле озера Танганьика, полностью обезлюдели. Тот, кто сегодня, комфортабельно расположившись в вагоне-ресторане, едет в поезде из Дар-эс-Салама через Табору в Лисанзу у озера Виктория и разглядывает из окна окрестности, даже не подозревает, что вся земля здесь пропитана кровью и усеяна костями тысяч рабов, которых бичами гнали по этой бесконечной дороге и которые, не выдержав, обессиленные, падали и умирали, что земля эта напоена слезами матерей, у которых отнимали детей и кормильцев.

Все больше европейских и американских судов (до постройки Суэцкого канала) огибало Африку, чтобы попасть в Восточную Азию. Поэтому один из арабских правителей Занзибара, Саид бин-Султан,, стал из предосторожности заключать договоры (в 1833 году с Соединенными Штатами Америки, затем с Англией, Францией и, наконец, в 1859 году с Германией), по которым эти страны обязывались соблюдать монополию султана и не покупать на побережье Танганьики слоновую кость и каучуковую смолу. Его интересовала исключительно эта сторона дела, а не вопрос господства во внутренних областях страны. Однако жестокая работорговля и погоня за слоновой костью завлекали арабов все дальше в глубь Черного континента. Так, некто Саид бин-Хабиб бин-Салим Сафифи, покинув в 1850 году город Занзибар, вернулся туда лишь спустя 16 лет. За это время он трижды добирался до Луанды на западном берегу Африки и, таким образом, первым, задолго до Стэнли, пересек материк.

Рассказы таких путешественников, разумеется, возбуждали безудержное любопытство европейцев. Две причины заставили нас в прошлом столетии проникнуть в глубь Африки: стремление обратить «несчастных невежественных негров» в христианскую веру и желание исследовать эти незнакомые страны; торговлей стали заниматься уже потом, тогда же возникла и алчность.

Первым таким исследователем был французский морской офицер по фамилии Мезан. Ему пришло в голову отправиться в путь именно в сезон дождей; кроме того, у него с собой были такие роскошные ящики с провиантом, что не успел он отойти 80 километров от побережья, как был убит.

Глазами, полными изумления, рассматривали в 1848 году два немецких миссионера – Иоганн Ребманн и Людвиг Крапф – снежные вершины Килиманджаро.

«У этих двух миссионеров полностью отсутствовали какие бы то ни было физические данные, необходимые для подобных путешествий», – пишет один англичанин.

Вряд ли они обладали и необходимыми для этого научными знаниями. Крапф таскал с собой ружье, с которым вечно случались какие-то неожиданности. Вьючные животные из его каравана то и дело удирали. Самым примечательным предметом из его снаряжения был зонтик, под которым он и его люди спали в плохую погоду. Этот зонтик, если его внезапно открыть, мог сослужить в пустыне и другую службу: однажды таким способом удалось отогнать льва, а в другой раз насмерть перепугать банду грабителей, пустившихся наутек.

Рассказы этих людей о больших озерах, возле которых они побывали, вызывали недоверие и любопытство профессиональных географов. Поэтому вскоре, в 1857 году, туда отправились англичане Ричард Бёртон и Джон Спик, которым принадлежит открытие озера Танганьика. Оставив больного Бёртона в Таборе, Спик продолжал свой путь в глубь страны и в августе 1858 года достиг крупнейшего озера Африки. Он дал ему название озеро Виктория. Оно в 130 раз больше Боденского[8], на его территории могла бы свободно разместиться вся Ирландия. Бухта в этом озере со стороны национального парка Серенгети названа именем этого знаменитого исследователя. Когда Бёртон в Таборе услышал сообщения возвратившегося коллеги о том, что из озера Виктория вытекает Нил, он в этом усомнился. Поэтому Спику пришлось отправиться туда вторично, уже в 1860 году, на этот раз в сопровождении Джеймса Огастеса Гранта, имя которого сейчас носят красивые большие газели, живущие в нашем парке. В июле 1862 года оба путешественника стояли как зачарованные перед огромными водопадами, которыми Нил начинает свой бег из озера Виктория.