Закованные в броню - Элена Томсетт

«Бедная королева, – снова горько подумал молодой князь. – Ты обрела столь желанный твоему исстрадавшемуся сердцу вечный покой. Я рад за тебя… но я скорблю обо всех нас, любивших тебя на этой земле. Я скорблю о своей душе, о своем сердце, разбитом твоей смертью на мириады цветных осколков, не складывающихся отныне в затейливые картинки витражей. Пожалуй, я был одним из немногих, любивших в тебе живого человека, плоть от плоти, кровь от крови, видевших в твоих прекрасных чертах не святость отречения от земной жизни, а лицо любимой сестры, матери, друга. Покойся с миром, моя королева!»

Он не заметил, что давно уже не один. Неслышно ступая по гладким отполированным плитам мозаичного пола, король Владислав-Ягелло, оповещенный служкой каноника о появлении в соборе князя Острожского, подошел сзади и остановился немного поодаль за его спиной, уважая чувства молодого человека, испытывавшего подлинную привязанность к покойной королеве.

Выражение лица молодого князя вновь изменилось, словно подернулось траурной дымкой. «Она предупреждала меня. Она кричала об опасности Крымского похода великого литовского князя Витовта во всеуслышание. Она умела смотреть в будущее. Но никто не хотел ее слушать. Даже я, который обычно был так внимателен к ее словам. И случилось непоправимое. Не просто первое разочарование в непоколебимом убеждении юности, что все, что происходит с тобой, не может быть несправедливо. Грязь и кровь составляют непременные атрибуты жизни мужчины. Но не чувство вины за свое неумение защитить женщину, которая заменила тебе мать. Если бы я остался, – в который раз с раскаяньем повторил сам себе он, – возможно, Ядвига сейчас была бы жива. Я бросил ее в самый трудный момент ее жизни, я оставил ее один на один с ее болью и одиночеством среди людей, которые любили, но никогда не понимали ее. Я чувствую себя так, словно я ее предал».

Его мысли вновь смешались, клубясь, как утренний туман над рекой.

В эти редкие минуты, когда он приходил к могиле Ядвиги, он всегда словно ощущал рядом с собой ее присутствие. Она всегда направляла его и советовала ему.

«Я встретил девушку, – снова начал свой безмолвный монолог с королевой он. – Она напомнила мне тебя. Она красива, как ты, и она несчастна, как ты. В ней нет ничего от твоей добродетели, но она так же, как и ты, вся закована в блистающую броню своей красоты и холодности. Она живет и словно не живет, она как будто застыла во времени. Она поразила мое воображение. Она очаровала и околдовала меня, моя королева. Я хочу ее. Хочу так сильно, как никогда не хотел ничего в жизни. Помоги мне. Подскажи мне, как поступить».

Король Владислав Ягелло безмолвно стоял за его спиной, наблюдая за племянником, ожидая, когда он отдаст дань памяти его покойной жены, которая всегда покровительствовала ему, приемному сыну его брата Нариманта. Король думал, как сильно меняются молодые люди его возраста буквально за несколько лет. Еще, кажется, вчера он был всего лишь хорошеньким стройным мальчиком с обаятельной улыбкой, умненьким, изящным, умеющим держать в руках оружие, с неуловимым налетом мальчишеского персикого пушка на нежных щеках. За пять лет, прошедших с момента смерти королевы и поражения Крымского похода Витовта, он превратился в красивого молодого человека, умного и искушенного в придворных интригах, с любезной улыбкой на устах, под которой он научился хорошо скрывать свои чувства. Его великолепные каштановые волосы, некогда длинные, пышные, волнистые и блестящие, предмет постоянного восхищения Ядвиги, теперь были коротко пострижены и, вопреки польской моде на длинные локоны, едва достигали до ворота камзола. В нем все больше проявляются черты принца крови анжуйского дома, с незнакомой ему нежностью вдруг подумал Ягайло. Он всегда относился к этому мальчику, которого так отличала среди всех родственников королева Ядвига, с каким-то самому себе удивительным чувством сердечной привязанности, словно он был его собственный сын. Сын, которого у польского короля Владислава Ягелло в его неполные пятьдесят лет еще не было.

Вспомнив об этом, король нахмурился. Через два года спустя после смерти королевы Ядвиги он вступил в новый брак – Польше нужна была королева, а ему – долгожданный сын, так необходимый каждому суверену престолонаследник. Но прошло еще три года, а желанный наследник так и не появился на свет. Король чувствовал себя усталым и разочарованным. Ядвига, которая научила его быть королем, ушла и бросила его на произвол судьбы. Господь послал ему все эти испытания, и рядом с ним не было женщины, способной утешить его, какой была в свое время для него молодая наследница анжуйского королевского дома. Возможно, уже в который раз суеверно подумал он, это случилось потому, что он не исполнил последнюю волю Ядвиги. Он снова вспомнил о тайне, которую поведала ему королева перед своей кончиной. Она также просила его позаботиться о молодом князе Острожском. Одним из пожеланий королевы был его скорейший брак с девушкой, которую она выбрала для него самолично. И вот, спустя пять лет после ее смерти, князь Острожский все еще холост. Королю внезапно пришла в голову шальная мысль о том, что как только князь женится, последнее желание Ядвиги будет соблюдено, и он получит долгожданного наследника. Подумав об этом, король приободрился.

Еще немного помедлив, Владислав-Ягелло подошел к коленопреклоненному молодому человеку и положил свою крепкую ладонь, унизанную перстнями, ему на плечо. Молодой князь обернулся к королю. Слезы, стоявшие в его темно-фиалковых глазах, поразили Ягайло. Он порывисто обнял его за плечи и внезапно почувствовал слезы, катившиеся по его собственным щекам. Словно неведомая тяжелая рука легла ему на сердце и сжала грудь, не давая возможность не дышать, не вымолвить ни слова.

Торжественные, строгие звуки органа плыли над их головами, взмывали к высокому куполу собора, отражались от него и вновь звучали в сердцах молчаливо взирающих на холодный камень надгробий людей. Игра света и тени, цвета и его оттенков, то сверкающего, то приглушенного и таинственного в полумраке проходивших по небу облаков, создавала под взлетом могучего готического свода собора волнующе-тревожное настроение, увлекавшее их обоих от земного мира крови и смертей в мир небесный, неосязаемый и лучистый, с вершины которого улыбалась им она – навеки юная и прекрасная королева, царившая отныне только в их сердцах.

– Я хочу, чтобы ты женился, Зигмунт, – совладав со своим голосом, после долгой паузы, сказал король. – Это была последняя воля Ядвиги. Ты слышишь меня?

Молодой человек согласно наклонил голову.

– Мой верный воевода Адам сейчас находится в Кракове. Я вызову его с дочерью ко двору Александры в Плоцке. Его дочь, насколько мне известно, является той невестой, которую сосватала тебе Ядвига.

По лицу молодого князя прошла тень. Нахмурив темные четкие брови, он напряженно вспоминал, пытаясь ухватиться за конец каких-то беспорядочных мыслей, хаотично роившихся у него в мозгу. Двенадцатилетняя девочка с длинными светлыми волосами, собирающая в поле маки, а затем подарившая свой букет ему. Если ему не изменяет память, он встречался с ней как раз накануне печально знаменитого Крымского похода князя Витовта, по возвращении из которого и должна была состояться свадьба. За прошедшие пять лет он совсем забыл о существовании своей невесты.

– Да, ваше величество, – тем не менее, коротко сказал он, предпочитая не прекословить королю в храме. – Я никогда не сомневался в выборе моей королевы.

Король Владислав умиротворенно вздохнул.

– Ты женишься сразу после того, как закончишь свою миссию в Плоцке. Твоя кандидатура в качестве представителя польского посла в замок крестоносцев была одобрена на вчерашнем заседании сейма. Наша сестра, княгиня мазовецкая Александра, очень довольна выбором сейма. Пан казначей и его службы приступили к изготовлению твоих верительных грамот. Они будут готовы к концу апреля.

Король еще немного помолчал, прислушиваясь к звукам органа, а потом добавил:

– Магистр, княгиня Александра и сам Витовт настаивали на твоем участии в переговорах в Плоцке. Кстати, великий князь и твой дед, старый князь Острожский, все еще надеются, что ты сделаешь выбор в пользу Литвы.

– Я уже сделал выбор, мой король, – все так же скупо произнес молодой человек. – И вы хорошо знаете, каков он.

Король удовлетворенно кивнул.

– Ты остаешься в Польше! Что ж, я весьма рад, что ты последовал воле покойной королевы.

– Что касается моей женитьбы, – поднял на него темные глаза князь Острожский, но король с нетерпеливым жестом перебил его:

– Мы поговорим об этом сразу же после того, как прибудем на переговоры в Плоцк. Но сначала мы с тобой отправимся к Витовту, в Вильну.