Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964 - Сергей Мазов

«Голубые каски» заняли аэропорты, перегородив грузовиками и баррикадами взлетно-посадочные полосы. Полеты могли проходить только с санкции ООН. Подход, конечно, был избирательным. Советские «ИЛы» держали на приколе, что лишало Лумумбу возможности получить подкрепление из других провинций Конго или помощь извне. В аэропорту Леопольдвиля была запрещена посадка советского самолета из Стэнливиля, на борту которого находился сторонник Лумумбы командующий КНА Лундула. В случае неподчинения по самолету пригрозили открыть огонь. Вице-председатель сената Жозеф Окито не смог вылететь в Москву и проинформировать советское руководство о происходящих событиях. Однако из столичного аэропорта без помех отправился в турне по конголезским провинциям самолет с Илео, который пытался консолидировать противников Лумумбы вокруг фигуры Касавубу. ООН ограничилось формальным протестом по поводу доставки бельгийскими самолетами оружия и военного снаряжения войскам Чомбе в северные провинции Катанги, где, как и обещал Лумумбе Сендве, активизировались повстанцы балуба[284].

Генсек ООН Хаммаршельд 5 сентября направил ноту представительству СССР при ООН, где подверг сомнению «правомочность» «операции советского правительства», предоставившего «непосредственно в распоряжение правительства Республики Конго» самолеты и грузовики, которые используются для переброски из Стэнливиля верных Лумумбе войск в район Бакванги[285].

В Стэнливиль отправился высокопоставленный сотрудник ООН Брайен Уркварт с поручением остановить транспортировку войск в Касаи на советских самолетах. Прибыв в столицу Восточной провинции 5 сентября, Уркварт обнаружил, что охранявшие аэродром солдаты ООН из эфиопского контингента считают «неправильным» приказ воспрепятствовать взлету самолетов с верными Лумумбе войсками. Он объяснял это стараниями советских специалистов, которые помимо обслуживания транспортных самолетов усиленно занимались пропагандой в целях «укрепления престижа Советского Союза и подрыва престижа ООН». Большую часть следующего дня Уркварт уговаривал эфиопского командира заблокировать взлетно-посадочную полосу. Этому могли помешать ожидавшие отправки в Касаи три тысячи конголезских солдат, и ооновский чиновник не пожалел казенных средств, чтобы напоить их пивом. Пока ночью солдаты после возлияний крепко спали, полоса была перегорожена бочками с горючим[286].

Утром 7 сентября открылось заседание Палаты представителей. На нем неожиданно появился арестованный по приказу премьера Дельво. Он объяснил, что подписал указ Касавубу об отстранении Лумумбы как гражданин и член правительства, который не мог спокойно наблюдать как «иностранные самолеты, с грузом оружия из России, садятся на нашу землю». Лумумбе пришлось посвятить значительную часть своей трехчасовой речи «вопросу о России». Он заявил, что «не является коммунистом и никогда им не будет». Его называют коммунистическим агентом, потому что он проводит самостоятельную политику и не хочет уступать империалистам. «В Африке, – сказал Лумумба, – любой, кто выступает на стороне народа и против империализма, объявляется коммунистом и агентом Москвы»[287]. 60 голосами против 19 Палата аннулировала указы об отставке премьер-министра и президента. На следующий день Лумумба выступил в Сенате и обратился за поддержкой в борьбе против попыток ООН и Бельгии «поработить» Конго. Сенаторы 41 голосом против 2 выразили доверие правительству Лумумбы[288]. Сохранение статус-кво было его победой.

Конголезский кризис вступил в опасную фазу. Президент Эйзенхауэр осудил «односторонние действия Советского Союза, который поставляет в Конго самолеты и другое оборудование для военных целей <…>, усугубляя тем самым и без того серьезное положение, когда африканцы убивают африканцев». Президент выразил озабоченность тем, что программа ООН по коллективной помощи Конго находится под угрозой срыва из-за действий Советского Союза, «похоже, продиктованных его политическими целями в Африке»[289]. Эти резкие заявления прозвучали на пресс-конференции Эйзенхауэра 7 сентября после вручения наград восьмерым американским летчикам, которые были «жестоко избиты» «никому не подчинявшимися» солдатами КНА в аэропорту Стэнливиля 27 августа, как раз в тот день, когда туда прилетел Лумумба, чтобы дать напутствие войскам, отправлявшимся на советских самолетах в Касаи[290].

На следующий день в конголезскую столицу прибыл Аверелл Гарриман, опытный дипломат, личный представитель кандидата на пост президента от Демократической партии Джона Кеннеди. 9 сентября он встретился с Касавубу и Лумумбой. Гарриман вместе с послом Тимберлейком попытался подвигнуть президента на решительные действия. Касавубу был убежден в правильности смещения Лумумбы, которого «окружали коммунистические советники», но «не знал, что делать дальше». После разговора с Лумумбой у Гарримана сложилось впечатление, что он «не коммунист, но чересчур наивен, если думает, что сможет использовать русских в своих целях, а они не будут использовать его»[291].

Перед отъездом из Леопольдвиля Гарриман побеседовал с послом М. Д. Яковлевым. Переводивший переговоры Нажесткин вспоминает: «Американский дипломат пытался убедить Яковлева в том, что необходимо строить отношения с молодым конголезским правительством и оказывать ему помощь исключительно через ООН. “Почему вы действуете в обход ООН?” – спросил Гарриман. “Потому, что помощь ООН в настоящих условиях и под вашей командой – петля на шее конголезского народа!” – ответил Яковлев. Такова была в те годы риторика “холодной войны”, весьма далекая от дипломатического этикета»[292].

Гарриман в долгу не остался. Он предупредил посла, что вмешательство СССР во внутренние дела Конго может не только не пойти на пользу Лумумбе, но и привести к высылке советского посольства[293]. Покидая посольство, Гарриман «бросил поджидавшим его журналистам фразу, облетевшую весь мир и ставшую знаменитой: “Выхлопы советских военных самолетов отравили политическую атмосферу в Конго”»[294].

Заявление советского правительства от 9 сентября было наиболее резким за время конголезского кризиса. Особенно убойные эпитеты достались командованию войск ООН. Оно было названо «распоясавшимся» «прислужником колонизаторов». Поддержка «голубыми касками» противников Лумумбы характеризовалась как поистине не имеющая пределов «наглость колонизаторских замашек представителей, направленных Хаммаршельдом в Конго». Впервые серьезные претензии выдвигались и к самому генсеку: «Генеральный секретарь ООН не проявил минимума объективности, который требовался от него в сложившейся обстановке. В общем механизме ООН его глава оказался именно той частью, которая наиболее откровенно работает в пользу колонизаторов, компрометируя этим в глазах народов организацию Объединенных Наций»[295].

Для нормализации ситуации в заявлении предлагались решительные и радикальные меры, как то: отстранить командование, «которое использует не по назначению войска», предоставить «законному правительству» возможность «осуществлять свои суверенные права и власть на всей территории Конго без какого-либо вмешательства или препятствия со стороны представителей ООН». Поскольку добиться этого через Совет Безопасности было невозможно, СССР призвал «государства, уважающие уже принятые решения относительно помощи Конго», оказать законному правительству Республики Конго «всемерную поддержку»[296].

Архивные материалы свидетельствуют, что само руководство СССР предоставлять Лумумбе военную помощь не собиралось ни при каких обстоятельствах, опасаясь перехода конфронтации с Западом в «горячую фазу». В проекте заявления от 9 сентября, подготовленного МИДом, говорилось о «прямом военном содействии» законному правительству Конго, но эта фраза была вычеркнута[297].

А кто же должен был оказывать это содействие? 9 сентября Хрущев направил послание Нкруме. Советский лидер откровенно изложил свое видение коллизии, возникшей после событий 5 сентября и роли, которую сыграли в них войска ООН: «Разумеется, я ни на минуту не сомневаюсь, что государства Африки и Азии, предоставившие контингенты своих войск для посылки в Конго в соответствии с решением Совета Безопасности, сделали это, исходя из искреннего стремления помочь Республике Конго, ее народу и правительству отстоять независимость и целостность своей страны. Однако на деле получилось так, что командование, которому были доверены эти войска, превратились по существу в пособника враждебной делу свободы и независимости Конго коалиции колониальных держав, стремящихся сорвать проведение в жизнь решений Совета Безопасности. Становится все более очевидным, что враги конголезского народа пытаются осуществить коварный план: расправиться с независимым африканским государством руками африканцев и сынов других стран, недавно добившихся политической независимости»[298].