Их Италия. Путешествие-размышление «по сапогу» - Владимир Познер

Бочелли: Очень сложно выбрать после стольких насыщенных лет. Должен признать, что у меня немало прекрасных воспоминаний. Можно вспомнить мой дебют в опере, некоторые концерты – например, концерт под башнями-близнецами, еще до трагедии, или под египетскими пирамидами, или концерт перед Папой Римским… Все это воспоминания, которые останутся со мной навсегда.

Познер: Вы позволите, я задам вам несколько вопросов, не имеющих отношения к музыке?

Бочелли: Хорошо.

Познер: Какое ваше любимое место в Италии, конкретное любимое место?

Бочелли: Мой дом.

Познер: А есть ли у вас любимое блюдо?

Бочелли: Как у настоящего итальянца – паста.

Познер: Вы не оригинальны. Давайте я задам вам серьезный вопрос. В 2010 году вышел видеоклип, ставший очень известным, в нем вы говорили о том, что могли не родиться из-за аборта. Его посмотрели на сайте Youtube сто сорок тысяч человек. И вы сказали, что как настоящий, искренний католик боретесь не только против чего-то, но и за что-то, а именно за жизнь. Вы помните это?

Бочелли: Я отлично это помню.

Познер: Тогда я хотел бы спросить: вы не считаете, что женщина имеет право решать, рожать ей или не рожать?

Бочелли: Естественно, женщина имеет на это право. Однако, по-моему, с точки зрения морали было бы лучше обсудить этот вопрос с отцом ребенка и постараться вместе принять наиболее правильное решение. Очевидно, что последнее слово за женщиной. Но поскольку в процессе принимали участие два человека, было бы вернее, по крайней мере, обсудить это вдвоем.

Познер: Но ведь порой даже неизвестно, кто отец, бывают и такие случаи.

Бочелли: Эти случаи более сложные. Вообще такой выбор всегда трудно делать, к нему надо отнестись со всей осторожностью и сначала хорошо все обдумать. И будет лучше, если женщина посоветуется и поговорит с близкими ей людьми, неравнодушными к ее судьбе. В одиночестве не следует принимать подобные решения.

Познер: Из ваших слов я понимаю, что вы не сторонник закона, запрещающего аборты?

Бочелли: Как я сказал в той записи, о которой вы упомянули, я предпочитаю направлять свою энергию на то, чтобы помогать людям. Считаю нецелесообразным растрачивать ее на борьбу с чем-либо.

Познер: Какая, на ваш взгляд, наиболее серьезная проблема в Италии, что вас больше всего беспокоит, если что-нибудь беспокоит?

Бочелли: Меня многое волнует. В Италии, как в любой цивилизованной и развитой стране, немало трудностей. Главная проблема всех стран, затронутых кризисом, – это то, что все мы уже довольно долго живем сверх своих возможностей. Когда-то отношение было следующим: люди работали, откладывали деньги, чтобы потом что-нибудь купить. Сегодня мы покупаем, влезаем в долги и надеемся, что когда-нибудь их отдадим. Бедным считается не тот, кому нечего есть или у кого нет крыши над головой, а тот, кто не может позволить себе купить сотовый телефон, или фирменную одежду, или дорогую машину. Я нахожу это опасным. Потому что эта надуманная проблема ведет к созданию напряженной ситуации, способной перерасти в насилие. Люди сегодня наизусть знают свои права, но полностью забыли об обязанностях.

Познер: Что лично для вас значит быть итальянцем?

Бочелли: Это сложный вопрос, я не могу представить себя кем-то другим, отличным от того, кем я являюсь. То, что более иного позволяет мне чувствовать себя итальянцем, – это мой язык, естественно. Наши культурные традиции, особенно музыкальные. Как вам известно, опера родилась в Италии, а именно в Тоскане. Я горжусь тем, что мои корни – на земле Данте и Леонардо. Так же как и вы, русские, гордитесь тем, что родились на земле Пушкина, Толстого, Достоевского, Чехова, Гоголя и других гениев литературы.

Познер: Спасибо вам большое. Я надеюсь, что мы еще долго будем слушать вас и ваш голос.

Бочелли: Я благодарю вас за ваш визит и за то, что дали мне возможность вспомнить мои любимые книги, моих любимых писателей, русских писателей. У меня есть одна мечта, которую я хочу осуществить, – посетить Ясную Поляну и могилу Толстого.

Познер: Надеюсь, что ваша мечта исполнится.

Тонино Гуэрра

Шел снег. Для февраля – нормально… но не в Италии. А снег шел густой; снежинки, крупные, как тропические бабочки, садились на кусты, на листья, на только-только завязавшиеся бутоны цветов и покрывали их пушистым одеялом… Мы ехали и ехали, гораздо дольше, чем планировалось, потому что нас заносило – машины были на «летнем ходу». Все как в замедленном движении: и то, как мы ехали, и то, как кружились и опускались снежные бабочки… В этом была поэзия.

Поэзия продолжалась весь день, она достигла апогея во время интервью с Гуэрра. Каждое слово, каждое движение, каждый жест – все поэзия.

Мало кто может сказать: я разговаривал с гением. Я теперь могу. И вопрос не в уме, не в эрудиции… Гению вообще не требуются объяснения – ему нет объяснений, нет доказательств.

Как же мне повезло!

Познер: Скажите, пожалуйста, почему вы не любите деревню, в которой родились, – Сантарканджело-ди-Романья? Она вам не нравится? Вы говорите, что у вас сложные отношения с этим местом и вы предпочитаете туда не ездить. Почему?

Гуэрра: Мое детство прошло в Пеннабилли, а не в Сантарканджело. Мои родители, крестьяне, ездили сюда на ярмарку продавать зелень. И когда мама повела меня к врачу, у нее спросили: «Почему вы не оставляете его в Пеннабилли, здесь же такой воздух замечательный!» (А они все боялись тогда за легкие у детей.) И меня возили сюда, в Пеннабилли. Так это стало местом моего детства. И когда после более чем тридцати лет работы в Риме я решил возвратиться в Романью, я подумал, что лучше поеду в Пеннабилли, где буду ближе к природе. Услышу дождь, увижу, как идет снег…

Познер: Вы говорили о своем детстве. Оно прошло в фашистской стране, вы росли при фашизме. Это как-то на вас подействовало?

Гуэрра: Конечно! Я рос в фашистской стране и был маленьким фашистом. Но потом фашисты взяли меня, молодого, арестовали, послали в германский лагерь…