Сборник " " - Александр Громов

В толпе, запрудившей площадь, образовались течения и прорехи. Судача, расходились люди – по домам, к привычным делам, которым не меняться еще тысячу лет, если подгадит Нимб, а если не подгадит – то никогда. К Умнейшему никто не подошел – зачем усугублять огорчение старика бесполезными потугами утешения? Одна Хранительница посчитала нужным походя бросить несколько слов:

– Не ждал отказа? Что ты теперь придумаешь, Зигмунд?

Умнейший не ответил и выглядел удрученным. Вздернув подбородок, прошла мимо Кларисса, бывшая любовь. Ушли и гонцы. На площади остались лишь несколько возбужденных многолюдством собак, но и они, побегав и полаяв, вскоре мирно улеглись в тени Четверонога.

– Плохи дела, – проговорил Леон, маясь. – Они так ничего и не поняли. Никто из них не видел Железного Зверя…

Старик неожиданно подмигнул ему.

– Бенефис прошел нормально, только этого мне и надо было. А на остальное я, по правде сказать, не рассчитывал… вот так, сразу. Не нужно давить недозрелый прыщ – это больно и бесполезно… – короткий дребезжащий смешок неприятно резанул Леона. – Подождем, глядишь, что-нибудь и придумаем. Жаль, времени нам не отпущено долго думать.

– Не знал, что тебя зовут Зигмунд, – сказал Леон. – Вообще не знал, что существует такое имя.

В нескольких шагах десятка полтора стрелков (среди них, по настоянию Умнейшего, и гонцы, доставившие Леона в Город), стоя в ряд у проведенной на земле черты, под неотступными взглядами кучки восхищенных мальчишек который час упражнялись в стрельбе по мишеням. С шумом выдыхали, тараща выпученные глаза на багровых лицах. Тонко свистели оперенные стрелки. Мишени, вырезанные из свежих, еще не затвердевших листьев кровельного дерева, изображали детенышей Железного Зверя в натуральную величину.

– Это очень древнее имя, – ответил старик. – Я ведь Умнейшим стал недавно, лет двадцать всего, а до этого меня, если хочешь знать, Неприкаянным звали, а до того – Грубияном, а еще раньше – Чудаком или Немым… Повидал на своем веку кое-что, не спорю. Весь Простор за одну жизнь не обойдешь, а я все же постарался. Уходил на Север переходов на сто пятьдесят, оттуда до края Простора еще почти столько же, только люди там уже не живут. И на Юг ходил, и на Восток…

Леон удержал рвущийся с губ вопрос – понятно было, что старик сам не прочь поговорить. Когда вещает старость, дело молодости – сидеть и слушать. И детям передать, если говорит Умнейший.

– С яйцеедами жил долго, – помолчав, продолжал старик. – Давно это было, а теперь мне уже не по возрасту по скалам скакать. Гнилоедов видел, только гниль они не едят, сказки это. Манноедов видел – те древесной манной питаются, растут у них на Юге манные деревья. Всех видел… – Умнейший опять долго молчал, видимо, вспоминая прошлое. – Странные люди, странный мир. У вас практически отсутствует грубость в отношениях друг с другом, не говоря уже о насилии, но нет и излишней вежливости. Я только здесь понял, что вежливость – оружие страха… Нет войн, но нет и средств, чтобы себя защитить, и нет воинов. Ты хоть понимаешь, что такое воин? Здесь повсюду примерно одно и то же, с местными вариациями. Поразительный мир, особенно для чужака.

– Почему – для чужака? – удивившись, сорвался Леон, лишь много позднее поняв, что Умнейший ждал этого вопроса.

– Все мы здесь чужаки, только в разной степени. Я больше, чем другие, потому что был рожден на Сиринге… Впрочем, об этом после. Лучше скажи-ка мне: откуда, по-твоему, люди пришли на Простор?

– Прежде люди жили на Великом Нимбе, не зная горя и болезней, потом один человек по имени Акаэм полюбил неживое и сказал другим: возьмем неживое, потому что оно не убежит от нас, и сделаем живое неживым…

– Достаточно. Ты вправду в это веришь?

– То, что традиционная Быль о Сошествии с Нимба не более чем сказка, известно даже детям. А Быль Истинная? – Леон пожал плечами. – Кто может сказать, что такое Истина? Где она? И надо ли ее знать? Быть может, она лишь повредит людям.

– Ого! – Умнейший фыркнул. – Да ты, оказывается, философ.

– Парис философ, а я только охотник.

– Мне приходилось бывать в деревнях, где ни дети, ни взрослые уже не считают эту вашу Быль сказкой…

– Не так, не так! – закричал Леон, вскакивая. – Спокойнее, ногу назад отставь. В трубку с силой не вцепляйся, держи легко, а то рука дрогнет и выстрел обязательно сорвешь. Прости, – повернулся он к Умнейшему. – Не сдержался. Этому обалдую только бы тяжести таскать.

– Ты меня выслушаешь или нет? – спросил Умнейший, кривя запавшие губы. – Ах, все-таки выслушаешь? Я рад. Можешь не извиняться, только сядь и молчи… Так вот, ваши пращуры явились сюда из места, куда более отдаленного, чем заурядное планетное кольцо из обломочного материала, которое вы зовете Великим Нимбом. Ваш календарь Нимба совершенно бесполезен и не имеет никакого отношения к планетному кольцу. Я знаю только одну планету, где в году триста шестьдесят пять с четвертью дней… да и кто ее не знает. Без сомнения, Простор – старая земная колония, по-видимому, еще довоенных времен, стало быть, потомки переселенцев с Земли живут здесь не менее тысячи двухсот и не более тысячи пятисот лет. Правда, сначала меня сильно озадачил заявочный буй землян на орбите…

Леон заморгал: Умнейший снова нес околесицу. Какой еще буй? Какие земляне? Сдает старик…

– Земля – это другое название Нимба, – сообщил он.

– А болван – другое название дурака, – парировал Умнейший. – Впрочем, прости и не обижайся. Откуда тебе знать? Лет сорок назад здесь еще была старенькая обсерватория – помню, когда провалился пол, последнему наблюдателю выбодало глаз окулярной трубкой… Вот он – знал. А что вам? Спутник на стационарной орбите – просто лишняя звездочка, кому это интересно? Ленивые люди рая… протяни руку – фрукт висит, протяни другую – овощ, дичь едва ли не сама под выстрел идет, а на драконов охотитесь из спортивного интереса, без них бы расчудесно обошлись. Ты посмотри на этих: полдня всего упражняются, не ахти какая работа, а им уже отдохнуть хочется. Я иногда просто не понимаю, почему вы еще не выродились в жвачных животных. Может, ты понимаешь? Ах, ну да, конечно – состязания, Хранительницы Знаний, фольклор, поэзия, то-се, описательные науки, абстрактная философия опять же процветает…

– У нас не процветает, – возразил Леон, вспомнив Париса.

– В одной деревне мне показали обломки, – проигнорировал его реплику Умнейший. – Я уверен, что это был примитивный флайдарт боевого назначения. Четвероног ваш уникальный – просто-напросто посадочные лапы корабля заурядного размера, впоследствии разобранного для насущных нужд или разрушившегося естественным путем. В то, что корабль был один, – не верю. Просто от других не осталось и этого – убежден, что они были разделаны на металл еще первым-вторым поколением переселенцев. Видимо, переселенцев изначально было несколько групп, или они разделились вскоре после высадки и воевали друг с другом. Легенды об этом периоде вашей истории всем известны и вряд ли достоверны. Полагаю, впрочем, что период войн не был слишком уж продолжительным. За перемирием последовал тысячелетний мир, а почему – этого я долго не мог понять. Люди, что ли, другие? – Старик снова фыркнул. – Человек везде одинаков, что на Сиринге, что на Просторе, что даже на Земле, и повод подраться он найдет всегда…

– Нечестно так думать, – сказал Леон. – Нас убивают.

– Всегда начинается с того, что кто-то кого-то убивает. Тебя и твоих близких пытались убить – ты начал стрелять. Разве должно быть иначе?

– За что нас убивают?

Старика передернуло.

– Глупейший вопрос. За что ты выметаешь песок, скопившийся в доме? Чтобы не скрипел под ногами, за что же еще.

– За что нас убивают? – упрямо повторил Леон.

– Это не убийство, – покачал головой Умнейший. – Правда, нам от этого не легче. Это очистка.

И больше ничего объяснить не пожелал, буркнул только приставшему с расспросами Леону: «Нельзя тебе сразу помногу, несварение будет». Буркнув – ушел.

Глава 6

Оперенная стрелка

Скользит в тесном канале ствола

Навстречу пятнышку света.

Не думать ни о чем. Это главное. Хотя бы на время стать растением – ствол, листья, корешки под землею. Какие могут быть мысли у растения? Нет мыслей – нет и телепатем. Обнаружить простым лоцированием невозможно, а «глазами» – требует времени.

Не думать? Поди попробуй.

Й-Фрон перевернулся на другой бок и посопел. Сон не шел, хотя час назад казалось – только бы свалиться где-нибудь, закрыть глаза, и нет Й-Фрона. Ищите. Лидер-корвет на время выпустил его из виду, экипаж тоже не проявлял желания вновь задействовать ограниченно ценного, и это было славно. Пусть в щели между внешним и внутренним слоями бронекорпуса «Основы Основ» гулко и холодно, зато и невольные телепатемы проходят сквозь металл с некоторым ослаблением, что уже совсем чудесно. Хорошее местечко себе присмотрел. Главное, не маячить на виду, не клянчить сосисок у Дин-Джонга, не пытаться умыться водой из бассейна Хтиана, и тогда, может быть, удастся посвятить несколько часов отдыху, а то и сну.