Станислав Лем - Геннадий Прашкевич

1

Середина 1950-х — это бурлящая Европа, в которой не осталось ни одной страны, которая не испытывала бы экономического и политического дискомфорта. Потрясённый чудовищной войной мир колоний и зон влияний, казалось, построенный на века, на глазах у всех бурно распадался и перекраивался. В Лондоне шли переговоры британского правительства с малайской делегацией Тунку Абдула Рахмана (1903–1990), требовавшей независимости; Национальный конгресс пересматривал конституцию, навязанную им французами; президент Египта полковник Гамаль Абдель Насер (1918–1970) объявил национализацию Суэцкого канала; понятно, что израильские войска незамедлительно начали боевые действия против египтян; израильтян поддержали Франция и Великобритания, но мир уже действительно изменился — вмешательство СССР в ближневосточные дела предотвратило потерю Египтом контроля над столь важным для региона Суэцким каналом.

В социалистическом лагере проблем было ничуть не меньше.

23 октября 1956 года вспыхнуло восстание в социалистической Венгрии.

События там развивались чрезвычайно стремительно. 24 октября председателем Совета министров Венгрии был избран Имре Надь (1896–1958), он сразу ввёл в стране чрезвычайное положение. Эрнё Герё (1891–1980) был снят с поста первого секретаря Венгерской партии трудящихся, на его место избрали Яноша Кадара (1912–1989). За несколько дней Имре Надь сумел сформировать многопартийное правительство и распустил ВПТ (Венгерскую партию трудящихся), заменив на Венгерскую социалистическую рабочую партию. Более того, Имре Надь заявил о выходе своей страны из Варшавского договора и провозгласил Венгрию нейтральной страной. Но Варшавский договор (Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи) был подписан социалистическими странами всего лишь год назад — 14 мая 1955 года как адекватная ответная мера на присоединение ФРГ к НАТО (Организации Североатлантического договора) — крупнейшего военно-политического блока, объединившего многие страны Европы, США и Канаду. Конечно, СССР ни в коем случае не мог допустить выхода Венгрии из Варшавского договора, и уже к началу ноября советские войска подавили восстание.

2

Но мир менялся.

Менялись границы, менялась политика.

Подлил масла в огонь знаменитый доклад первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущёва, прозвучавший 22 февраля 1956 года с трибуны XX съезда партии. Реакция на разоблачение культа личности Сталина оказалась неоднозначной. Вдруг стало ясно, что слабых сторон у Советского Союза больше, чем предполагалось. 15 ноября Мао Цзэдун (1893–1976), председатель Коммунистической партии Китая, на II пленуме КПК призвал к энергичному «упорядочению стиля», другими словами, к чистке китайской коммунистической партии от сторонников советских методов и к развёртыванию исключительно «китайских методов» строительства социализма.

Активно начала действовать оппозиция и в самом социалистическом лагере.

Мер, принимаемых внутри Советского Союза, скажем, таких как отмена судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с работы, некоторое облегчение налогов, отмена платы за обучение в старших классах средних школ, в средних специальных и высших учебных заведениях, оказалось недостаточно. На СССР смотрели с опаской и недоверием. В своём докладе («О культе личности и его последствиях») Н. С. Хрущёв фактически подтвердил историю многочисленных преступлений, совершённых КПСС и её деятелями. Заседание XX съезда КПСС было закрытым, но текст доклада довели до сведения рядовых членов. Понятно, что очень скоро этот текст попал в руки западноевропейских и американских спецслужб и стал широко известен.

13 апреля 1956 года близкий друг Лема писатель Ян Юзеф Щепаньский (1919–2003) записал в своём дневнике: «Был у Лема. Он сказал: “Год назад ты придерживался тех же позиций, что и сейчас, а я был слишком красным. Сегодня мы на одинаковых позициях”»{41}.

Лем действительно переживал кризис. Уверенность в скорой победе мирового коммунизма была резко поколеблена, вскрылось много тайного, страшного, бьющего по нервам, по сознанию.

Немалую роль в изменении, казалось бы, устоявшихся взглядов сыграла и первая поездка Станислава Лема и его жены за границу.

Союз польских писателей выделил писателю две путёвки на теплоход «Мазовше», совершавший туристические рейсы в Скандинавию. Как позже вспоминал Томаш Лем, сын писателя: «…в 1956 году путешествие на Запад для гражданина Народной Польши казалось чуть ли не полётом на Луну или Марс»{42}. Конечно, в этом была определённая доля преувеличения; сам Станислав Лем в письме близкому приятелю, режиссёру и сценаристу Александру Сцибору-Рыльскому (1928–1983) описывал свою поездку проще.

«Национальная гордость, то есть теплоход “Мазовше”, — писал он, — немного удручала, поскольку жили мы в маленьких каютах, напоминающих шкафы, без окон, ниже ватерлинии, потому что это был такой маленький кораблик, предназначавшийся поначалу (это не шутка) для навигации по Дунаю — плоскодонный и опасный при большом волнении. К нашему счастью, погода стояла превосходная. Неустойчивость корабля отпугнула многих желающих от путешествия — к примеру, на четырёх местах, которые были у ССП, поехали лишь мы двое. Ещё двое — не знаю кто — от поездки отказались»{43}.

И всё же путешествие оказалось замечательным.

Скалистые фьорды, живописные морские восходы и закаты.

Экскурсии в Осло, в Бергене, в Копенгагене, где туристы, кстати, побывали в знаменитом парке развлечений Тиволи. Конечно, особенно разгуляться Лемам не удалось: на всю поездку разрешено было взять по 17 долларов на человека. Ну и без скандала не обошлось. В Копенгагене один из польских пассажиров сбежал, оставив на родине жену с двумя детьми.

3

Бежать было от чего.

Низкая зарплата, отсутствие товаров.

Доклад Н. С. Хрущёва расколол и Польскую объединённую рабочую партию — на консерваторов и на сторонников реформ. В июне 1956 года начались бурные выступления рабочих в Познани — на заводе имени Сталина (теперь имени X. Цегельского). Многотысячная толпа собралась в центре города рядом со зданием министерства общественной безопасности. Поначалу демонстрации проходили организованно, но скоро события вышли из-под контроля, начались массовые беспорядки, вызванные стычками между сотрудниками силовых ведомств и демонстрантами. Почувствовав силу, рабочие разгромили здание городского комитета ПОРП, штурмом взяли тюрьму, освободив политических заключённых. В уличных конфликтах погибло, по разным данным, от 57 до 74 человек и было ранено не менее пятисот (включая военных). Уже в октябре 1956 года VIII пленум ЦК ПОРП официально осудил сталинские методы руководства и управления; из высших эшелонов власти были выведены наиболее одиозные деятели-сталинисты, партию возглавил Владислав Гомулка (1905–1982). Пытаясь снять напряжение, в Варшаву прибыла делегация Президиума ЦК КПСС во главе с самим Н. С. Хрущёвым. К Варшаве была подтянута советская танковая дивизия, дислоцированная в северных районах Польши. Впрочем, на силовое решение назревших вопросов, как ранее произошло в Венгрии, на этот раз не решились. В результате двусторонней встречи, состоявшейся 19 октября, польская сторона добилась права самостоятельно избирать своё высшее политическое руководство, советские советники отзывались из Войска польского и ведомства госбезопасности, наконец, оставил пост министра национальной обороны и заместителя председателя Совета министров ПНР маршал К. К. Рокоссовский (1896–1968). Немалым достижением польской оппозиции стали отказ от колхозной системы и поощрение индивидуальных хозяйств в аграрном секторе, сотрудничество с католической церковью. И это несмотря на раздражённые слова Хрущёва: «Мы проливали кровь за освобождение вашей страны, а вы хотите отдать её американцам!» — и не менее раздражённые слова Владислава Гомулки, сказанные в адрес В. М. Молотова (1890–1986): «Как это у товарища Молотова — в связи с тем, что он сказал о Польше в 1939 году, — ещё хватает мужества приезжать в Варшаву?» Имелись в виду слова Молотова о Польше, как об «уродливом детище Версальского договора».