Война за «Асгард» - Кирилл Бенедиктов

На весь немаленький салон верхней палубы «Грома Господня» приходится только два ватерклозета. А зачем больше, если у каждого есть здесь свои апартаменты, включающие, разумеется, и столь важную деталь, как личный сортир? Есть такие апартаменты, разумеется, и у меня, но ночью я до них не добрался, а с утра просто позабыл об их существовании. Сказывается отсутствие опыта полетов на лайнерах президентского класса.

Одним словом, у дверей WC я встретил дядюшку де Тарди. Мерзавец, выдувший на моих глазах целую бутылку бургундского и полбутылки арманьяка, выглядел свежим и бодрым, словно президент общества трезвости, вернувшийся с утренней пробежки. Точно такая же способность присуща, кстати, и моему шурину Антону Сомову. Не перестаю ей изумляться... Проклятие, ну почему меня все время уводит в сторону? Итак, де Тарди. Старый хрыч поприветствовал меня с изысканностью придворного франта эпохи короля Филиппа. Вполне естественно, что я не пожелал выглядеть полным невежей и отвесил родственничку глубокий (излишне глубокий, как тут же выяснилось) поклон. Не стоило этого делать! (Эстер, занеси в напоминальник – в состоянии похмелья нельзя совершать резких движений головой!!!) К тому же именно в эту секунду «Гром Господень» стал довольно резко снижаться, и мой вестибулярный аппарат не выдержал перегрузок. К чести своей должен отметить, что я героически пытался открыть дверцу ближайшей кабинки, чтобы извергнуть содержимое своего желудка в более подходящее для этого вместилище, но по несчастной случайности не смог этого сделать. Я дергал ее на себя, а она открывалась внутрь. После непродолжительной борьбы с коварной дверцей я капитулировал и совершил акт вандализма по отношению к ковру, устилающему пол салона, обитым псевдофламандскими гобеленами стенам, а также туфлям дядюшки де Тарди. Как хорошо, подумал я, цепляясь за дядюшку (стены оказались для этого чересчур гладкими), как хорошо, что Дана не видит моего позора! Именно в тот момент меня осенило. Глядя снизу вверх на застывшего в ужасе консула, я понял, каким образом смогу привлечь к себе внимание охраны геликоптера (да что там геликоптера! всей этой авиабазы с непроизносимым названием!), не вызывая к тому же никаких подозрений. Нерешительность покинула меня вместе с остатками вчерашней трапезы. С трудом отдышавшись, я принес свои глубокие и самые искренние извинения пострадавшему дипломату (готов поспорить, что за всю историю их Всемирной Масонской Ложи ни одному ее члену не наносили подобного оскорбления!) и ввалился наконец в вожделенную кабинку. (Великий Магистр, в свою очередь, заторопился ко второму ватерклозету – приводить себя в приличествующее торжественной церемонии состояние.) Ноги мои по-прежнему дрожали, но от утренней депрессии и следа не осталось. Из зеркального полукружия смотрел на меня незнакомец – мое истинное, прятавшееся до поры «Я». В молодые годы я, конечно же, воображал себя героем, и, конечно же, время безжалостно расправилось с моими мечтами. Да, я не герой. Герои не блюют на туфли тамплиерам. У меня в этой жизни другая роль. Вот он я, немолодой, помятый, с опухшими от вчерашней пьянки глазами, смотрю на себя в зеркало и весело хохочу над задуманной проделкой. Со стороны наверняка кажется, что я сошел с ума. Что ж, не стану спорить. Во всяком случае, мне комфортно чувствовать себя в таком амплуа. Мой маленький внутренний человечек первый раз вылез из своего подполья и потребовал предоставить ему главную роль в предстоящем спектакле.

(Нет, наверное, все-таки не первый. Когда я стрелял в спину того кошмарного гладиатора, пытавшегося свернуть шею Ивану, спусковой крючок нажимал тоже он – мой маленький внутренний человечек. Но тогда все на том и кончилось – нажал и быстренько спрятался обратно. Теперь же он неудержимо рвался на авансцену.)

Дальше было почти неинтересно. Мы благополучно приземлились. Шампанское стали наливать буквально у трапа, из чего я заключил, что проблем со спиртным здесь не ожидается. Оказался совершенно прав: при таком обилии напитков и таком количестве официантов, их разносящих (все как один с сержантской выправкой и бугрящимися под белыми курточками мускулами), мне более всего приходилось следить за тем, чтобы случайно не напиться по-настоящему. Едва я успел выработать подходящую стратегию, появилась не на шутку встревоженная Дана. Отозвала меня за какую-то колонну и нервным, торопливым почерком набросала на салфетке несколько строчек. Я прочел. Вот что писал мой ангел: «У нас ПРОБЛЕМА!!! В бэджах – маячки! Они определяют, где кто! ЧТО ДЕЛАТЬ???»

Три часа назад я бы, не колеблясь, использовал подобный дар судьбы для того, чтобы, кивая на обстоятельства, которые сильнее нас, отказаться от рискованного мероприятия. Происшествие с де Тарди все изменило. Я обрадовался, как ребенок, получивший в подарок новую фата-моргану. Микрофоны в бэджах? Чудесно! Неужели эти умники из службы безопасности всерьез рассчитывают проследить за нами с помощью каких-то дурацких микрофонов? А вот этого вы не ожидали?

Я вышел из-за колонны, взял у пробегавшего официанта с подноса бокал с красным вином, вернулся обратно и на глазах у изумленной Даны утопил свой значок в «Шато дю Монтаньяр» две тысячи двадцать второго года. Предполагая, что этого может оказаться недостаточно, я извлек шпиона из его хрустального гроба (это, конечно, преувеличение; бокалы здесь по-военному простые, из небьющегося голубоватого стекла) и случайно уронил на пол. Потом абсолютно ненамеренно на него наступил. Восемьдесят килограммов – не такой уж большой вес, но я слышал, как под каблуком что-то явственно хрустнуло. После этого мне оставалось только поднять значок, вытереть с него отпечаток ботинка и прикрепить обратно на пиджак. Впрочем, я и здесь не стал торопиться – в конце концов, моя задача заключалась в том, чтобы проверить, обеспокоит ли кого-нибудь судьба моего значка. Поэтому я просто сунул растоптанный и омытый красным вином бэдж в карман пиджака и написал на салфетке: «А теперь посмотрим!» Мне показалось, что моя Цирцея взглянула на меня с восхищением.

Окрыленный своим первым успехом, я ни на минуту не задумался о том, откуда Дана узнала о начинке бэджей, внешне напоминавших плоские кусочки пластмассы (да и являвшихся таковыми, как я понимаю). А зря! Поразмышляй я об этом вовремя, многих неприятностей удалось бы избежать...

Продолжая терзать салфетку, я напомнил Дане о том, что ей следует поговорить с Иваном. До отлета на «Асгард» оставалось никак не больше трех часов, а парень еще не предполагал, какие приключения мы для него готовим. Дана отправилась инструктировать Ивана, а я продолжил дегустацию различных напитков, не задерживаясь подолгу в одном месте. Мне необходимо было проверить, следит ли за мной здешняя охранка, и если да, то какие меры они собираются принять по отношению к человеку с замолчавшим передатчиком.