Темная Башня - Стивен Кинг

Он быстро кивнул. «Довольный тем, что я не стала убеждать его передумать, — сердито подумала Детта. — И этот белый старикан тоже, похоже, доволен!»

«Заткнись», — предложила ей Сюзанна и, вот уж чудо, Детта заткнулась.

Но, когда ночь сменилась днем (при свете они увидели, что неподалеку, примерно в двух милях, пасется приличных размеров стадо банноков), она позволила Детте вернуться. Более того, передала Детте бразды правления. Так было проще, менее болезненно. Именно Детта снова оползла лагерь, последний раз вдыхая воздух этого мира, вбирая его в память. Именно Детта оползла дверь, сначала по часовой стрелке, потом против, и ничего не увидела с другой стороны. Патрик подошел к ней, потом Роланд. Юноша издал крик удивления, увидев, что двери нет. Стрелок промолчал. Ыш подошел к тому месту, где стояла дверь, принюхался… а потом прошел сквозь нее, через то самое место, где стояла дверь, если смотреть на нее с другой стороны. «Если бы мы были там, — подумала Детта, — то увидели бы, как он проходит сквозь дверь, прямо-таки фокус в цирке».

Она вернулась к Хо-3, потому что еще раньше решила въехать в дверь на скутере. При условии, что та откроется. Все происходящее обернулось же жестокой шуткой, если бы дверь не открылась. Роланд хотел помочь ей забраться на сидение. Она оттолкнула его руки и забралась сама. Нажала красную кнопку у руля, электрический мотор скутера тихонько загудел. Игла, показывающая зарядку аккумулятора, все еще покачивалась в зеленой зоне. Она повернула дроссель на правой ручке и медленно покатила к закрытой двери с марширующими по ее поверхности символами, совокупность которых означала: «НЕНАЙДЕННАЯ». Остановилась, едва не коснувшись двери крылом переднего колеса.

Повернулась к Роланду с искусственной улыбкой на лице.

— Вот и все, Роланд. Я говорю тебе, прощай. Долгих дней и приятных ночей. Желаю тебе дойти до Башни и…

— Нет, — оборвал он ее.

Она посмотрела на него. Детта посмотрела на него, ее глаза сверкали и смеялись. Предлагая выгнать ее теперь, когда она была у руля. «Давай, хонки, посмотрим, что ты сможешь сделать».

— Что? — спросила она. — Что у тебя на уме, большой мальчик?

— Я не попрощаюсь с тобой, какая ты сейчас, после всего того, через что мы прошли, — ответил он.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Сюзанна, только с интонациями Детты.

— Ты знаешь.

Она вызывающе покачала головой. «Не знаю».

— Во-первых, — он взял ее левую, всю в мозолях руку в свою правую, изуродованную, — есть еще один, кто тоже должен выбрать, уйти ему или остаться, и я говорю не о Патрике.

На мгновение она не поняла. Потом посмотрела вниз, увидела пару глаз с золотым ободком, пару стоящих торчком ушей, и до нее дошло. Она забыла про Ыша.

— Если его попросит Детта, он точно останется, потому что никогда ее не любил. Если попросит Сюзанна… ну, тогда не знаю.

Этого хватило, чтобы Детта ушла. Она, конечно, еще вернется, Сюзанна теперь понимала, что ей никогда не удастся полностью избавиться от Детты Уокер, и ее это вполне устраивало, больше она не хотела от нее избавляться, но тут она ушла.

— Ыш? — мягко спросила она. — Ты пойдешь со мной, сладенький? Возможно, мы снова найдем Джейка. Может, не совсем такого же, но все-таки…

Ыш, которые во время их похода по Плохим Землям, Белым Землям Эмпатики и равнине практически не произнес ни слова, теперь заговорил.

— Эйк? — в голосе его слышались вопросительные нотки, словно он не очень-то помнил, о ком речь, и у Сюзанны защемило сердце. Она обещала себе не плакать, и Детта гарантировала, что она не будет плакать, но Детта ушла, и глаза вновь наполнились слезами.

— Джейк, — повторила она. Ты помнишь Джейка. Сладенький, я знаю, что помнишь. Джейка и Эдди.

— Эйк? Эд? — в голосе прибавилось уверенности. Ыш помнил.

— Пойдем со мной, — позвала она его, и Ыш двинулся к ней, словно хотел запрыгнуть на сидение. А потом, понятия не имея, для чего она это говорит, Сюзанна добавила. — Есть и другие миры, помимо этих.

Ыш остановился, как только эти слова слетели с ее губ. Сел. Когда поднялся снова, в ней колыхнулась надежда: может, у них будет маленький ка-тет, дан-тете-тет, в том Нью-Йорке, где люди ездят на «такуро спирит» и фотографируют друг друга, пьющих «Нозз-А-Ла», камерами «Шиннаро».

Но вместо того, чтобы подойти к ней, Ыш вернулся к стрелку и сел около его потрепанного сапога. Они отшагали много, эти сапоги, очень много. Мили и колеса, колеса и мили. Но теперь им осталось пройти совсем ничего.

— Олан, — сказал Ыш, и окончательность принятого решения, которая прозвучала в голосе, тяжелым камнем привалилась к ее сердцу. Она с горечью повернулась к человеку из глубокой древности, с большим револьвером на бедре.

— Вот. Ты тоже владеешь колдовством, не так ли? Всегда владел. Сподобил Эдди на одну смерть, а Джейка — так на две. Теперь очередь Патрика и даже ушастика-путаника. Ты счастлив?

— Нет, — ответил Роланд, и она поняла, что так оно и есть. Верила, что никогда не видела такой грусти и такого одиночества, написанных на человеческом лице. — Никогда я не был так далек от счастья, Сюзанна из Нью-Йорка. Ты передумаешь и останешься? Пройдешь со мной последний кусочек пути? Тогда я буду счастлив.

На какое-то ужасное мгновение она подумала, что пройдет. Отвернет переднее колесо скутера от двери, которая обеспечивала только одностороннее перемещение и ничего не обещала, и поедет с ним к Темной Башне. Пройдет еще день. Они встанут лагерем ближе к вечеру, а завтра прибудут к конечной точке своего долгого похода на закате, как он и хотел.

Потом она вспомнила сон. Поющие голоса. Молодого человека, который держал в руке чашку горячего шоколада, хорошего шоколада, с толикой сливок поверху.

— Нет, — ответила она. — Я готова рискнуть и пройти сквозь дверь.

На мгновение решила, что он не будет создавать ей трудностей, разом согласится и отпустит ее. Однако, его злость… нет, отчаяние, прорвалось наружу.

— Но ты не можешь быть уверена! Сюзанна, вдруг сон этот — чей-то трюк и колдовство? Вдруг то, что ты увидишь, когда дверь откроется, не более чем мираж? Вдруг ты шагнешь в дверь и попадешь в тодэшную тьму?

— Тогда я освещу ее мыслями о тех, кого люблю.

— Да, это может сработать, — горечь переполняла голос. — В первые десять лет… или двадцать… или даже сто. А что потом? Как насчет остальной части вечности? Посмотри на Ыша! Ты думаешь, он забыл Джейка? Никогда! Никогда! Никогда в твоей жизни! Никогда в его! Он чувствует, что-то не так! Сюзанна, не надо. Умоляю тебя, не ходи. Я встану на колени, если это поможет, — и, к ее ужасу, он начал опускаться на колени.

— Не поможет, — ответила она. — А поскольку я вижу тебя в последний раз, мое сердце говорит об этом, то мне не хочется запомнить тебя стоящим на коленях. Ты не из тех, кто встает на колени, Роланд, сын Стивена, никогда таким не был, и я не хочу помнить тебя таким. Я хочу видеть тебя, стоящим на ногах, как ты стоял в Калье Брин Стерджис. Как стоял со своими друзьями на Иерихонском холме.