Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

В итоге вместо того, чтобы завершить процесс обретения основ подлинной цивилизационной идентичности, порушенных Октябрем 1917-го, Август 1991-го процессам цивилизационного разрушения и хаотизации России придал новое направление и новую глубину, связав их уже с процессами не коммунизации, а радикальной западнизации России, превращения ее в элемент локальности западной цивилизации. Вместо обретения подлинных основ национальной идентичности, потерянных или хаотизированных в результате трагических, почти столетних блужданий по лабиринтам пролетарского интернационализма, были предложены новые и вновь вненациональные основы идентичности, но на этот раз детерминированные принципами персоналистического интернационализма.

Такой интернационализм все основы общности и идентичности человека пытается свести к тому, что разрушает естественноисторическую общность и идентичность людей в языке, территории, культуре, духовности, истории, в их архетипах, в самом способе их объективации в истории и самой истории. Персоналистический интернационализм пытается заменить национальные основы идентичности на вненациональные, разъять то, что объединяет людей логикой самой истории в любую общность, и прежде всего в национальную, преодолеть саму нацию, до предела социально атомизировать общество до ничем и никак не связанных индивидов и, если связанных, то только голым экономическим интересом или тем абстрактно-всеобщим, которое есть у каждого человека, но чем реально в реальной истории люди не живут. Он хочет жить поверх конкретности истории, абстракциями от реальностей истории и, следовательно, вне истории, загоняя в эту историческую пустоту и Россию.

И как результат всего этого, в России в конце ХХ столетия формационные изменения в ее истории вновь совпали с цивилизационными изменениями самой истории России: системные изменения в экономике, политике, социальности были доведены до попыток изменения основ идентичности - исторической, цивилизационной, культурной, духовной. Историческое пространство России вновь стало пространством экспансии вненациональной России. Мы вновь бросились в пучину слома генетического кода собственной истории, архетипов социальности, культуры, духовности, ценностей национальной и цивилизационной идентичности. И как следствие всего этого, для нас вновь стали актуальными вопросы нашей исторической, национальной и цивилизационной идентичности: в какой истории мы живем - русской, российской, европейской, азиатской, евразийской; по логике мировой, заимствованной или собственной истории; кто мы, русские, в собственной истории; в чем сущность русскости и российскости; что такое Россия в мировой истории и есть ли этот феномен вообще ...?

Произошло чудовищное смешение понятий, ценностей и смыслов, в итоге которого мы оказались в извращенной исторической и духовной реальности - на историческом и духовном пепелище собственной страны и нации. Овладение либерально-демократическими ценностями в России превратилось в разрушение самой России и в ней русской нации и отнюдь не потому, что они псевдоценности или не подходят для России, не могут быть ассимилированны ею, а потому, что им пытались придать не свойственный им статус, а именно ценностей национальной и цивилизационной идентичности России - заменить ими ценности цивилизационной идентичности России и национальной русской нации. Это и предопределило кризис идентичности России и в ней русской нации. Это предопределило историческое падение России и русской нации и только потому, что они вновь попытались связать свое бытие в истории с вненациональными ценностями, целями и смыслами бытия в истории. И в этом виновата не Россия, не вся Россия, а только та ее часть, которая не хочет оставаться Россией вненациональная Россия.

Таким образом, современная Россия и как социум, и как суперэтнос оказалась втянута в весьма противоречивую историческую ситуацию, близко стоящей к катастрофической и образованной действием двух тенденций развития, в равной мере разрушительных по отношению к основам национальной и исторической идентичности.

Первая связана с кризисом влияния вненациональной идеологии марксизма. По-своему объясняя и упорядочивая мир, и в ряде случаев достаточно адекватно, марксизм представляет собой одно из учений, и не самых последних по своему фактическому влиянию на ход мировой истории. С позиций здравого смысла, а не ангажированности очередной политической конъюнктуры, в нем нет ничего сверхпредосудительного, никаких особых оснований для особого отношения к нему, будь то со знаком плюс или со знаком минус. В марксизме вызывает законное возражение не только и не столько сам марксизм, сколько маниакальное стремление на протяжении почти всего XX столетия придать ему статус и масштаб идеологии, претендующей на выражение базовых ценностей идентичности исторической и национальной России, чуть ли не их сакральных смыслов и значений.

Вторая тенденция неглубокого, новейшего исторического залегания, но оказавшаяся под стать первой. В новых исторических условиях, отягощенных полномасштабным системным кризисом, поразившим основные жизнеопределяющие стороны бытия российского общества, начиная от экономики и кончая ментальными структурами, были предприняты отчаянные попытки навязать стране и нации в качестве новых ценностей национальной и исторической идентичности вновь вненациональные - ценности либерализма. Никто не будет спорить с тем, что для страны выходящей из тоталитарных тупиков исторического бытия и развития, именно либеральные ценности в их классическом наборе - от принципа разделения властей и кончая правами человека - являются наиболее адекватным социально-экономическим и политическим инструментарием для реформирования общества. Но не для изменения же типа его цивилизации, культуры, духовности - национального в истории и исторического в нации.

Ведь ни социалистические, ни либеральные ценности, строго говоря, не являются цивилизационными и поэтому не могут принять статус этнокультурных и, соответственно, национально идентификационных. Одна нация отличается от другой и утверждает себя в качестве определенной нации не благодаря социалистическим или либеральным ценностям. Они принадлежат к формационной, а не цивилизационной исторической реальности и, следовательно, выступают стадиальными ценностями, которые появляются на определенной ступени социально-экономического развития общества и на определенной ступени исчезают. В отличие от них, собственно, национальные - никогда и никуда не исчезают, ибо с их исчезновением как национальных исчезает сама нация, а вслед за ней и сама история как определенный исторический тип развития определенной локальной цивилизациии.

В итоге современная Россия оказалась в своеобразной цивилизационной ловушке истории, образованной столетней практикой навязывания стране и нации вненациональных принципов национальной и исторической идентичности и основанного на них исторического развития. Итог у всех перед глазами: колоссальная дезориентация в основополагающих принципах национального и исторического бытия, далеко зашедший процесс денационализации нации и, как ее неизбежное следствие - превращение русской нации в потерянную нацию и не где-нибудь, а в своей собственной истории и в той самой мере, в какой оказались разрушенными основы исторической преемственности в ее развитии как нации.

Речь идет о периодически повторяющемся сбросе страны и нации - России с ее исторических рубежей, рубежей достигнутого в истории ценой беспримерного труда, неимоверных лишений и неисчислимых жертв. О странной, если не сказать точнее - патологической практике отказа от необходимости считаться со сложившимися историческими реальностями, продолжения заложенных в них лучших тенденций развития, от исторической преемственности как таковой. И поскольку речь идет именно об отказе продолжить историю России как России, то постольку речь идет о предательстве в истории и самой истории, всякий раз начинающемся с предательства национального в истории и исторического в нации. И в этих явно затянувшихся процессах мы рискуем уже самими основами существования нации в истории, и не только демографическими, угрозы которым только сейчас по-настоящему начинают осознаваться. Под угрозой хаотизации и преодоления в истории оказались ментальные структуры нации, базовые ценности идентичности, отвечающие за духовные основы нации и истории в основах человеческой души. Вопрос приобрел статус экзистенциального - о бытии и небытии России и в ней русской нации и как нации, и как русской.

Национальное, а тем более в своих архетипических проявлениях, является абсолютно первичным ко всем другим проявлениям исторического в истории экономическому, социальному, политическому, ибо выражает самые глубинные, духовные основы истории в основах души каждого человека, вместе с исчезновением которых исчезает сама история как история определенного этноса, его культуры и духовности. История в качестве определенного цивилизационного процесса определяется и форматируется не экономикой и политикой, а культурой и духовностью. Она национальна суть. Забвение именно этого и принципиально важного обстоятельства - того, что всякая история есть прежде всего национальная история, а потом уже история всего остального, и привело Россию к катастрофическим падениям в XX столетии, в его начале и его конце.