Кровь Титанов. (Тетралогия) - Виталий Бодров

– Ладно.– Таль забросил суму на плечо.– По фиг мне эти эльфы. Помаду только спрячь, Лани узнает – убьет.

ГЛАВА 15

– С дороги придется уйти,– озабоченно сказала Томагавка.

Лониэль не спорил. Похоже, охота на эльфов стала в Ледании национальным спортом. Через каждые несколько миль – застава. Разглядывают внимательно, железом проверяют. Дважды просто чудом сумели увернуться, благо синерясых рядом не оказалось. Иначе мигом бы учуяли эльфийскую магию.

– Пойдем через степь,– подытожила Томагавка.– Там вряд ли искать будут. А если и решатся – людей не хватит. Только вот припасов маловато, разве что кочевника какого изловим…

Эльф выразительно похлопал по чехлу с луком.

– С голода не помрем,– уверенно сказал он.

Томагавка кивнула, мастерство эльфов сомнения не вызывало. Они даже в пустыне умудряются добыть что-то съедобное. Если уж совсем туго придется, можно добыть кочевника и пошарить в сумках на предмет чего-нибудь съедобного. Или хотя бы спиртного.

Тут девушка припомнила, что кочевники из спиртного употребляют вроде бы только кумыс, и ее передернуло. Кумыс она пробовала однажды, и впечатления остались незабываемые. Вряд ли она захочет их обновить в этой жизни.

Эльф чувствовал себя в степи неуютно. Ни единого деревца – только корявые, чахлые кусты. И трава, высокая трава до самого горизонта. То и дело приходилось понукать коня, ошалевшего от такой огромной кормушки.

– Ни разу в степи не был? – спросила Томагавка, чутко уловив настроение эльфа.

– Ни разу,– сознался Лониэль.– Непривычно здесь… красиво, но непривычно.

– Красиво? – удивилась девушка.– Где же ты здесь красоту увидел?

– Вокруг,– туманно пояснил эльф и замолчал.

Томагавка повертела головой, пытаясь обнаружить упомянутую красоту, но, кроме колышущегося моря травы, не увидела ничего. Странные они все-таки, эльфы…

– Здесь живут кочевники? – поинтересовался Лониэль.

– Обитают,– хмыкнула девушка.– Тупы, как обух топора. Правда, подраться не дураки. Так что душу отведем, когда встретим.

Эльф поморщился. Он до сих пор не мог понять, откуда в девушке такая кровожадность. Сам он с удовольствием избежал бы ненужного боя, щадя жизни бестолковых кочевников. Ему казалось странным, что в такой умиротворенной местности обитают столь агрессивные аборигены. Древняя степь, мудрая степь…

Над его головой кружил ястреб. Лониэль посмотрел на него, тихонько свистнул. Томагавка с удивлением наблюдала, как гордая птица спикировала на подставленный локоть.

– Как ты это сделал? – спросила она.

Ястреб недовольно покосился на девушку и замер под чуткими пальцами Лониэля.

– Позвал,– лаконично ответил тот.

Ястреб раскинул крылья и взвился в воздух. Эльф, остановив коня, долго наблюдал за ним.

– Будет нас охранять,– объяснил он Томагавке.– Он издалека заметит кочевников и даст нам знать.

– Ох и поохотимся,– обрадовалась Томагавка.

– Знатно подрались,– довольно прогудел Боресвет, окидывая взглядом поле боя. Шустрые хароги деловито обшаривали трупы, перерезая глотки тем из них, кто, не осознав новый статус, пытался шевелиться.

– Да уж,– согласился Бол, тщетно пытаясь очистить одежду от кровавых пятен.– Лошадей мы себе добыли. Правда, хароги могут их зажилить…

– Тогда еще подеремся,– философски заметил богатырь.

Боресвет тщательно вытер булаву и небрежно забросил за спину. Кольчуга жалобно звякнула, богатырь потер ушибленный бок. Бол только головой покачал.

– Блин, в натуре, рукавицу потерял,– пожаловался голунянин.

– Ты же ею кувала пришиб,– напомнил Бол.

– Ту я подобрал,– возразил богатырь.– А вот куда вторую дел, не помню. Как со щитом расстался, в натуре, помню, на нем кувал повис, тяжело драться было. После этого саблю подобрал, тоже помню. А вот куда рукавицу дел ратную – в натуре, забыл.

– Может, в лоб кому пожаловал? – предположил Бол.

– Это само собой,– согласился Боресвет.– А вот кому? Когда?

– До того как саблю подобрал,– уверенно сказал Бол.– Потом снимать неудобно, руки-то заняты.

Боресвет задумался.

– Сабля потом сломалась,– припомнил он.

Нетвердой походкой к ним подошел Кызыл, потерявший в бою шапку. Голова его была окровавлена, и сейчас кочевник тщетно пытался перевязать ее трофейной тряпкой.

– Кто это тебя так? – поинтересовался Бол.

– Ай, молодой шаман, сам не знаю. Скачу себе на лихом скакуне, в руке, маленько, сабля, песню пою…

– Какую? – полюбопытствовал Бол.

– Ай, скачу на коне,– запел кочевник.– По Великой Степи. Ай, в руке моей сабля, ай, враги впереди! Не буди во мне зверя, ай, как есть, не буди! Буду резать их саблей, хохоча-веселясь, покраснеет от крови под копытом земля! Ай, по ясному небу рукавица летит…

Кочевник умолк, ощупал голову.

– Шишка, маленько, будет,– пожаловался он.– Болит, да.

– А дальше? – не отставал Бол.

– А дальше еще больше болеть начнет,– грустно ответил Кызыл.

– Нет, в песне что дальше было?

– А дальше я, маленько, придумать не успел,– сознался кочевник.– Сознание потерял, да. Очнулся – шапки нет, коня нет, ушел, да, голова болит, маленько, будто пил всю ночь…

– Хорошая у тебя песня, душевная,– похвалил Боресвет.– А ну, показывай, где в себя пришел. Есть у меня одна мысль, в натуре…

– Ай, пойдем, батыр, покажу, чего не показать-то. Если вспомню, да. Потому что мысли, маленько, путаются, никак в себя не приду. Ай, и с чего бы им путаться, да? Не так их и много в башке, мыслей…

На месте трагедии немедленно обнаружилась утерянная рукавица.

– Нашел! – радостно взревел Боресвет.– Вот она, родимая!

– Она, да,– согласился кочевник.– Сам вижу – летит по небу рукавица. Ай, настоящее чудо, да. Нечасто они, маленько, по небу летают. Вот птицы – те да, часто…

С земли поднялся Бозал.

– Неужто всех, маленько, положили? – с удивлением спросил он.– Ну мы прямо хероли какие-то, да.

– Герои? – переспросил Бол.

– Один гер разница,– отмахнулся кочевник.– Сто врагов убили, маленько!

– Их же вроде двадцать было? – подивился Бол.

Харог окинул его тяжелым взглядом.

– Не порть песню, шаман, да,– сказал он.– Ай, батыр, силен ты драться! Как, говоришь, тебя зовут, а то из головы все, маленько, вылетело, а мне для песни надо…

– Боресвет,– скромно сказал батыр.

– Победу обмоем? – деловито спросил Кызыл.– Добычи, маленько, много взяли, теперь бы пропить надо. И друзей угостим, а?

– Смотри,– Боресвет с гордостью пихнул Бола в бок,– соображают! Еще немного – и вовсе русичами станут, кагана князем назовут, а шамана – волхвом.

– Князем? – задумался Бозал.– А что, можем, маленько!

– Молодцы! – восхитился Боресвет.– Тогда запоминай: «маленько» – это «децил». А «да» – это ваше «в натуре».

– А как «ай» звучать будет? – поинтересовался Бол.

– Бл… «блин», конечно,– уверенно сказал богатырь.

– Ай, так и сделаем,– решился Бозал.– Только можно, батыр, шамана волхвом не обзывать? Он ведь и посохом по спине может…

– Можно,– великодушно разрешил Боресвет.

Пьянка получилась добрая. Настолько добрая, что Бол так и уснул с шашлыком в зубах.

– Самое время заночевать, – предложила Томагавка.

Эльф тоскливо оглядел окрестности. Ни единого дерева не наблюдалось. Стало быть, о комфорте придется забыть. Ладно, сказал себе Лониэль, зато клопов нет. В любом постоялом дворе, где эльфу приходилось ночевать, клопы водились в превеликом множестве, сползаясь со всех окрестностей на сладкую, экологически чистую эльфийскую кровь. Заклинания против них помогали лишь на короткое время. Потом клопы к ним привыкали и продолжали терроризировать спящее эльфийское тело с новой силой.

– Пожалуй,– согласился Лониэль без энтузиазма. Ему было неуютно. Слишком пусто вокруг, поневоле чувствуешь собственную уязвимость. В лесу сами деревья спину прикрывают, а здесь…

Томагавка восприняла его нерешительность по-своему.

– Здесь опасно? Я вроде не чувствую.

– Я тоже,– сознался эльф.– Просто степь не люблю. Не знаю, смогу ли заснуть…

– Могу спеть колыбельную, только потом без претензий,– предупредила девушка.

Лониэль улыбнулся. Томагавка поначалу постоянно что-то напевала себе под нос, пока он сам однажды не надумал запеть. С тех пор девушка петь перестала. Стеснялась, наверное.

– Не надо, я так посижу. На звезды посмотрю.

– Вас, эльфов, хлебом не корми, дай на звезды посмотреть,– недовольно откликнулась Томагавка.– А утром хрен разбудишь. Учти, не проснешься сам – водой оболью. Или даже пивом, для пущего зверства. Хотя пива и жалко.