"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна

Я осторожно высвободил из мертвой руки меч. Закостеневшие пальцы никак не хотели разжиматься. На рукояти осталось темное пятно. Вытащил из кобуры пистолет, забрал запасную обойму, расстегнул и стащил пояс.

Мертвому все это уже не нужно. Мне, собственно, тоже. Тащить двойной груз — такое удовольствие ни к чему. Но и бросать снаряжение я не вправе…

Впрочем, я, кажется, знаю, как поступить.

Пошарив в карманах Рязанова, я извлек на свет пластмассовую коробочку сотового телефона. На крошечном дисплее беззвучно мигало изображение телефонной трубки — индикатор вызова. Как кстати.

Ткнув пальцем в слабо подсвеченную изнутри кнопку, я поднес телефон к уху.

— Эдик! Ну наконец-то! Я звоню, звоню, а ты все не отвечаешь… Что-то случилось?.. Эдик, ты почему молчишь? Где ты? Эдик?

— Его нет, — хмуро оглядываясь на едва коснувшийся уха различимый шорох, буркнул я. Голос в телефоне на мгновение замолчал, чтобы через секунду неуверенно переспросить:

— Эдик?..

— Эдик мертв.

Минута тишины, а потом осторожный и вполне закономерный вопрос:

— А с кем я говорю?

В самом ли деле мелькнула вон за той кучей мусора тень, или мне показалось?..

— Как там тебя?.. Маргарита?.. Бери ручку и записывай адрес, — я зашарил глазами, выискивая номерные таблички на стенах домов. — Высылайте машину. Пусть заберут тело и амуницию. Поняла?

— Д-да… Кто это? —

— Какая разница?.. Извини, мне пора.

Отключать телефон я не стал. Просто размахнулся и от всей души впечатал его в камень. Во все стороны брызнули пластмассовые обломки. Весело перемигивающиеся огоньки погасли.

Ну вот. Плюс еще одно преступление, за которое мне придется ответить в случае поимки. Не такая уж это и мелочь на самом деле — разбитый телефон. Особенно если вспомнить, сколько в наши дни стоит любая мало-мальски сложная электроника.

Пристроив снятое с покойного снаряжение так, чтобы его можно было видеть с дороги, я медленно выпрямился. Посмотрел в сторону города. Потом вновь перевел взгляд на искаженное печатью неизбывного ужаса лицо своего бывшего коллеги. Вздохнул.

Неважно, придет за ним машина или нет. Неважно, хочу я этого или нет. Все неважно… Но свой последний долг я ему отдам.

— Прости, друг, — прошептал я. — Прости и прощай.

Взлетел к небу ярко сверкнувший в солнечном свете меч. Взлетел и опустился. А я вновь присел на корточки, вздохнул и потянул из кармашка на поясе флакончик с солью.

Когда я наконец выпрямился, загроможденная старыми автомобилями улица встретила меня гробовым молчанием. Глазницы домов, местами еще сохранившие стекла, смотрели на человека, мрачно вытиравшего испачканный в густой красно-черной жидкости клинок с нескрываемым презрением. Разбитые фары машин беззвучно осуждали каждое мое движение. И только сверлящий мои лопатки взгляд щедро источал липкие волны нескрываемого довольства.

Будь ты проклят! Будь ты навек проклят, враг рода человеческого!

На ходу вернув меч в ножны, я обогнул старый, опасно накренившийся грузовик и перешел на неторопливый экономный шаг. Выгоднее было бы, конечно, бежать, но, с другой стороны, надо было беречь силы. Мне предстояло преодолеть по этим улочкам еще добрых десять километров, дабы, обогнув новый город по дуге, выйти к восточному сектору периметра. И не факт, что эти десять километров обойдутся без неожиданных и малоприятных встреч. Возможно, придется драться.

Проверив содержимое своих карманов, которое, сколько его ни проверяй, все равно оставалось неизменным, я еще раз убедился, что у меня остался только один пищевой пакет.

Это значит, что, если я не хочу остаться голодным, сегодня к вечеру мне надо быть в городе.

Ну что ж. Попробуем…

Через два часа, прошедших в утомительно однообразной беготне по улицам, я наконец-то добрался до места. Восточная — самая отдаленная от центра — часть периметра была передо мной. Впрочем, то, что она была самой удаленной, никакого преимущества еще не давало. Стена здесь была не ниже, чем в других местах, пулеметные вышки стояли ничуть не реже, да и колючей проволоки тоже было в избытке.

Но все равно именно этот участок периметра я считал самым уязвимым. В этом, находящемся в самом сердце бывшей промзоны месте брошенные заводские цеха практически вплотную подходили к цехам действующим, и разделяла их всего лишь тонкая ниточка защитной стены. Днем и ночью здесь грохотали станки и гудели машины, в воздухе пахло гарью и дымом, исходящим из вытянувшихся к небу труб подобравшейся к самому периметру городской электростанции. Возможно, именно этот постоянный грохот и стелющийся по земле дым отваживал вездесущую нечисть. Не знаю. Но, во всяком случае, в этом районе ее было ощутимо меньше. И служба здесь считалась у армейцев чуть ли не курортом. Особенно если сравнивать с западным сектором.

Если где и можно было попытать счастья, так это только здесь.

Хотя гарантии, конечно, не было.

Перемахнув через ветхий покосившийся заборчик, я пробежал мимо навек застывшего на ржавых рельсах тепловоза, прокрался, пригибаясь, через присыпанную мелким гравием и слежавшимся песком площадку и, прислонившись разгоряченной спиной к успокаивающе-холодной, пахнущей сыростью стене старого склада, тяжело перевел дыхание.

Городской периметр был уже рядом. Поверх грязно-серой бетонной стены я видел сторожевые вышки. До них было метров сто — не больше. Я даже мог различить лица дежуривших там солдат. И уж совершенно отчетливо видел автоматы в их руках.

Отметив для себя, что парни на вышках хотя и кажутся расслабленными, все же еще не настолько одурели, чтобы упустить из виду чью-либо дурную попытку в наглую перелезть через стену, я торопливо пригнулся. Расслабленность расслабленностью, а словить пулю в лоб от кого-нибудь из тамошних снайперов, возомнивших себя героем — истребителем нечисти, мне как-то не хотелось.

Тем более что лезть на рожон вроде и надобности не было. Я не собирался штурмовать стену или вступать в бесполезную перестрелку с вояками. Мне всего-то надо было добраться до непонятного предназначения ржавого ангара с зияющей многочисленными дырами крышей, что скромно притулился метрах в пятидесяти от периметра.

Придется немного поползать.

Вообще-то этого ангара здесь быть не должно. Согласно уставу, в непосредственной близости от периметра не должно быть никаких сооружений, являющихся потенциальным укрытием для еженощно пытающийся пробраться к городу нечисти. И ангар этот должно было давно уже снести. Вот только… только…

Ну, не снесли — тем лучше. Для меня, конечно же, лучше. Не для них.

Внутри ангара пахло пылью и ржавчиной. На полу грудами валялся всевозможный металлический мусор. Пробивавшиеся сквозь дыры в покатой крыше лучи солнца ровными как по линейке столбиками пронизывали пыльный воздух. Ничего зловещего я не чувствовал. Основательно разгулявшийся в последние дни инстинкт самосохранения тоже молчал.

Впрочем, это еще ничего не значило…

Держа руку на рукояти меча, я осторожно двинулся вперед, обходя стороной бесформенные кучи ржавого металла и переступая через многочисленные проволочные петли. Укрывшиеся в дальних углах тени беззлобно следили за каждым моим шагом.

Люк оказался весьма тяжелым, а петли — порядком проржавевшими. С меня семь потов сошло, прежде чем я сумел его открыть. Но все же своего добился: с ужасающим скрежетом, без малейшей жалости разорвавшим почтительную тишину этого места, тяжелая крышка отошла в сторону… И почти тотчас же воздух пронзила короткая автоматная очередь, а в ржавой металлической стене ангара точно над моей головой появились несколько ровных аккуратных дырочек.

Я среагировал мгновенно. Упал, пребольно ударившись коленом о какую-то ржавую железяку, и откатился под прикрытие проходящей через весь ангар толстенной ржавой трубы. Замер, инстинктивно нащупывая ребристую рукоять пистолета, хотя и понимал, что больше стрелять по мне не будут.

И точно. Выстрелов больше не было. А прислушавшись, сквозь далекий шум рабочих цехов я отчетливо разобрал визгливый голос какого-то сержанта, во все горло распекающего своего подчиненного за бестолковую трату ценных боеприпасов.