Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

Хармон облизал губы и произнес:

— Как я могу называть вас, добрый господин?

— Так и зови, — сказал тучный. Почесал складки на шее. — Стало быть, ты свел знакомство с нашим Молчаливым Джеком.

Хармон вздрогнул, поглядев на свой рукав, бурый от запекшейся крови покойника. Тюремщик хихикнул себе под нос.

— Знаешь, сколько времени ты провел с Джеком?

— Нет, добрый господин.

— Шесть дней.

— Всего шесть? — глаза у Хармона полезли на лоб. Казалось, прошла вечность!

— Говорю тебе это, чтобы ты понимал скорость, с какой течет время в темнице. Прошло шесть дней… Как бы тебе понравился месяц? Или год?..

— Этого не может быть! — выдохнул Хармон. — За месяц человек умрет с голоду.

Тучный широко улыбнулся:

— О, мы не пожалеем для тебя немного сухарей. Ты будешь иметь выбор: попытаться уморить себя голодом и жаждой, или же перекусить себе жилы…

Узник иступленно затряс головой.

— Добрый господин, нет, не делайте этого! Я пригожусь вам.

— Докажи, что пригодишься.

Хармон собрался с мыслями и повел рассказ. Излагал старательно и последовательно, со всеми подробностями, какие смог припомнить. Он начал с графского письма, полученного в Излучине. Рассказал о путешествии к Дымной Дали, о ребенке, которого хотели бросить из-за мора. Ребенок не относился к делу, но Хармон не боялся перестараться. Дальше повел речь о путешествии кораблем и о приеме у графа. Упомянул все возможные мелочи: и "Голос Короны", что читали на борту, и дурную Джоакинову выходку, и даже "птицу с южной душою". Разговор с графом Шейландом он воспроизвел чуть ли не дословно. Человек, похожий на пивовара, почесывал шею и благосклонно кивал.

Затем Хармон описал дорогу от Дымной Дали к Солтауну, столкновение с сиром Вомаком, бегство от погони, добрался до встречи с корабельщиком и во всех деталях пересказал их цветистый спор о цене. На всякий случай поведал даже о том, как предлагал Предмет барону Деррилу — хотя об этом слуги барона знают и без него, но все же, пускай убедятся в его правдивости. Хармон окончил рассказ моментом, когда ночью к нему постучался Вихренок. Сложно поверить, что это было всего неделю назад… Жизнь тому назад — так будет вернее!

Тучный мужчина выслушал его, потер ладони, заговорил:

— Итак, Предмет достался тебе от графа Виттора Шейланда. Граф продает его затем, чтобы выплатить Ориджинам невестин выкуп. А к тебе обратился по совету своего кастеляна Гарольда. Так получается с твоих слов?

— Да, добрый господин, так и получается.

— Давеча моему товарищу ты сказал, дескать, леди Иона знает, что граф продает Священный Предмет. Верно?

Хармон соврал об этом, но теперь побоялся отступиться.

— Да, добрый господин.

— Тогда выходит, если верить тебе, что герцог Ориджин — великий властитель Севера — отдал свою единственную дочь купеческому внуку, который к тому же распродает фамильное достояние. Правильно?

— Добрый господин, я не говорил, что герцог Ориджин знает о продаже, я только сказал о леди Ионе. И граф не распродает достояние, а продает всего лишь один Предмет.

— Да-аа? — тучный прищурил свои лукавые глазенки. — И откуда ты это знаешь?

Хармон потер бороду. Она была грязной и слипшейся, словно кусок пакли.

— Если так посудить, добрый господин, то вы правы — я не знаю. Мне просто так показалось.

— Тогда вполне может быть, что граф Шейланд продает не один Предмет, а два или три?

— Да, добрый господин.

— А может быть и так, что дал тебе не один Предмет, а два? И первый ты уже продал негоцианту, а денежки припрятал?

По спине Хармона пробежался озноб.

— Нет, добрый господин, нет, верьте мне! Всего лишь один Предмет — Светлую Сферу, она теперь у вас!

— С чего бы мне тебе верить?

— Добрый господин, я диву давался, что граф мне и один-то Предмет поручил! Где уж говорить о двух! Кто я, чтобы возить за пазухой целых два Священных Предмета?

— И верно, — дружелюбно согласился тучный, — ты — никто.

— Да, добрый господин.

— Скажи-ка мне вот что. Зачем графу Шейланду продавать святыню?

— Я уже сказал, добрый господин. Он хочет заплатить Ориджинам выкуп за принцессу Севера. Видать, занял у кого-то перед свадьбой, а теперь пытается вернуть долг.

— Да, ты это уже сказал. Но откуда ты это знаешь? Граф с тобой пооткровенничал?

— Да, добрый господин.

— Да?

— То есть, нет! Я сам догадался и высказал, а граф подтвердил.

— Стало быть, прямо в лицо графу высказал: не продаете ли вы святыню, чтобы за невесту расплатиться? А он тебе: да, дорогой, ты прав. Так было?

— Да… нет, добрый господин, не совсем так.

Тучный поджал губы и раздраженно встряхнул щеками.

— Что-то частенько ты путаешься… Скучаешь по Молчаливому Джеку?

— Нет, нет, нет, добрый господин! Прошу, верьте мне! Видите ли, разговор с графом — он вышел такой странный, полным полно было иносказаний, недомолвок, намеков. Сложно припомнить, кто именно сказал то или иное. Выходило так, что один намекнул, а второй догадался.

— И кто же намекнул о причине продажи?

— Я, добрый господин.

— А граф?

— Подтвердил мою догадку.

— Стало быть, Виттор Шейланд продает Предмет, чтобы расплатиться за невесту. И позвал для этого дела Хармона-торговца.

Толстяк повторил эту фразу уже, кажется, в третий раз и недоверчиво потеребил подбородок.

— Добрый господин, — зачем-то сказал Хармон, — граф любит леди Иону.

— Да?

— Обожает. Пылинки сдувает.

— Вот как!..

— Добрый господин, вы просто не видели леди Иону.

Мужчина нацелил в нос Хармону пухлый указательный палец.

— Ты мне голову не морочь этой лирической дрянью! Это бабе своей будешь рассказывать! Меня не заботит леди Иона. Я не сомневаюсь, что Ориджины взяли за нее громадный выкуп, и любовь тут ни при чем. Будь Иона хоть слепой, хромой и юродивой, она все равно потомок рода Агаты, дочь герцога и любимая сестра наследника! Заботит меня вовсе не она, а то, что графу Виттору — одному из богатейших людей Севера — пришлось продать святыню. А еще то, что для этой цели он привлек такую мелюзгу, как ты.

Тюремщик будто устал, произнося столь длинную речь. Уронил подбородок на ладони и вяло буркнул:

— Ну?..

Хармон понял, что от него требуют пояснений.

— Добрый господин, что касается первого вопроса, то я ведь не знаю, как у графа обстоят дела с монетой. Вы правы, я слишком мелок, чтобы понимать в таких делах.

— Угу…

— Что же до того, почему он выбрал именно меня… Я так думаю, он не хотел доверяться кому-то из собственных вассалов, искал человека со стороны.