НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... - Сергей ГОРОДНИКОВ

Бурный рост товарного производства в индустриальных державах Западной и Центральной Европы, который происходил после Второй Мировой войны, был обусловлен непрерывным наращиванием экспорта и углубления отраслевой, межгосударственной специализации производств в условиях господства рыночных товарно-обменных отношений. Промышленникам быстро восстанавливающей индустриальное производство Западной Европы понадобилось защищать свои интересы на внутренних и мировых рынках сбыта товарной продукции перед лицом господства на этих рынках промышленников США. Поскольку от этого зависела безработица, а с нею политическая устойчивость в национально-демократических государствах, которая расшатывалась внутренними прокоммунистическими силами, постольку буржуазные правительства и политические партии самых крупных индустриальных государств Западной Европы принялись создавать центры управления экономическим и политическим взаимодействием. Такие центры порождали собственную бюрократию, которая поощряла правительства и политические силы углублять разделение труда, согласовывать цели экономического развития, уменьшать таможенные препятствия в условиях капиталистического рынка товарно-денежного обмена, превращать национальные рынки в общий рынок. Создание Европейского экономического Союза узаконило наднациональные, ставящиеся над обществами права бюрократии таких центров. Непрерывный рост товарооборота и хозяйственного разделения труда в Евросоюзе привёл к тому, что разработка правительствами входящих в него стран государственных смет оказывалась во всё большей зависимости от согласования с сосредоточенной в Брюсселе бюрократией ЕЭС. По мере того, как возможности бюрократии ЕЭС влиять на экономику и на финансы каждой страны Евросоюза стала превышать возможности партий и правительств этой страны проводить самостоятельную экономическую и финансовую политику, у бюрократии ЕЭС появилась собственная непосредственная экономическая и опосредованная политическая власть. Для надзора над этой властью национальными политическими силами стран ЕЭС создавались представительные учреждения, такие, как Совет Европы и Европейский парламент. Однако в действительности данные учреждения оказываются только дымовой завесой для растущей самостоятельности в принятии решений не общественной, не национальной бюрократии Евросоюза, решений, определяющих все стороны жизни населения стран ЕЭС.

Поскольку значение коммерческих интересов для экономического развития индустриальных держав Европы беспрерывно увеличивалось все послевоенные десятилетия, постольку расширялась пропаганда либеральных свобод и свобод перемещения, образа жизни и потребления. Сокращение и прекращение притока крестьян на городские рынки труда вызывало необходимость восполнять потребности индустриальных экономик в малоквалифицированном и низкооплачиваемом труде за счёт иммигрантов из отсталых и не индустриальных стран. Иммигранты же из-за стремления отстаивать собственные интересы в чужой стране оказывались прямо заинтересованными в ослаблении местного буржуазно-общественного национализма посредством поддержки либерализма и усиления влияния мировых коммерческих интересов на внутреннюю политику страны пребывания. Всё это подготовило условия для того, чтобы надгосударственная бюрократия Евросоюза, движимая стремлениями усиливать своё значение и власть, именно в либерализме и стоящим за ним коммерческом космополитизме увидела идеологическое обоснование для укрепления собственной надгосударственной самостоятельности, стала превращать либерализм в базовую идеологию ЕЭС. Обретая идеологическую опору, бюрократия Брюсселя преобразуется во всё более независимую политическую власть. Такая власть неизбежно расширяет начатую уже борьбу с этнократическим национализмом и расизмом на всём европейском пространстве, начинает преобразовывать самую себя в откровенно имперскую государственную власть, которая будет отчуждаться от производственных интересов, а влияние в ней станут набирать либеральные политические силы и олигархические кланы самых крупных выразителей коммерческого интереса в Европе. Осталось только выстроить общеевропейские вооружённые и полицейские силы, чтобы власть бюрократии Евросоюза превратилась в военно-бюрократическую необщественную государственную власть входящих в ЕЭС стран.

Националистические, социалистические и социал-демократические партии Западной и Центральной Европы уже не в состоянии противодействовать такому развитию событий. Это говорит об углубляющемся кризисе индустриального национального общественного сознания, за которым последует кризис национальных демократических институтов общественно-государственного самоуправления. Упадок национальных общественных отношений вызовет застой, а затем упадок производственных отношений, и ЕЭС не сможет перейти к соучастию в глобальном постиндустриальном общественном и экономическом развитии, а тем более поставить цель возглавить такое развитие. Положение дел с кризисом национально-демократического общественного бытия, которое укореняется сейчас в Европе, похоже на то, которое складывалось в Древней Греции во времена кризиса полисной демократии и появления теории Платона о преодолении этого кризиса через выстраивание сословного общества с едиными идеологическими отношениями во всех полисных государствах. В конечном итоге разрешаться нынешний кризис национально-демократической государственной власти будет схожим путём. Но вначале власть брюссельской бюрократии попытается направить Евросоюз по пути, каким ведёт США американская бюрократия, всё откровеннее навязывающая этой Сверхдержаве военно-имперское необщественное управление.

Военно-имперское необщественное управление зарождалось в Соединённых Штатах Америки в 50-е годы. Тогда стал быстро увеличиваться слой образованных горожан США не англосаксонского происхождения, главным образом детей и внуков большой волны сельских иммигрантов с общинным умозрением, которая хлынула в страну из Южной Италии в первой трети 20 века. Психогенетически южные итальянцы отличались от англосаксов и немцев, из которых до этого складывался национальный средний класс США. И они сознавали это. Из образованных слоёв теряющих в городе деревенское общинное мировосприятие итальянцев начала складываться особая прослойка американского среднего класса, осознанно отталкивающаяся от религиозных и культурных традиций юга Италии. Представители итало-американского среднего класса проникали в экономику и политику, в американские центры культуры, в систему образования, в СМИ, но не растворялись в англосаксонской среде национального среднего класса. Единственный способ сгладить растущие в связи с этим внутриполитические противоречия был предложен представителями молодых руководителей демократической партии. Направляемые либеральным целеполаганием они заявили о необходимости расширения личных свобод выбора и прав человека при постепенном ослаблении общественной власти. А после избрания в 1960 году их лидера Д. Кеннеди президентом США, в начале 60-х годов они осуществили соответствующее коренное изменение законодательства. Тем самым значение англосаксонских общественных отношений и англосаксонской общественной власти в политике, экономике и культуре страны начало падать. В наиболее ярком виде это проявилось в движении протеста против общественного сознания, общественных протестантских этики и морали, на которое поднялась ублюдизированная, теряющая архетипическое бессознательное умозрение американская молодёжь, названная хиппи и поддержанная демократами.